Ставропольский участник войны рассказал, как стал сыном полка

Муж моей двоюродной сестры, почти 90-летний Александр Захарович Могиливер, родом из Пятигорска. После окончания третьего класса отец с матерью отправили его, десятилетнего мальчишку, на каникулы к близким родственникам на Украину. Приехал Саша с родным дядей в маленький городок Тульчин в Винницкой области. Там и застала их война. Вернуться в Пятигорск они не успели - поезда шли переполненными, билетов не достать, на вокзале давка. Между тем немцы с каждым днем приближались, и Саша с дядей, бабушкой и другими родственниками, пытаясь уйти от фашистов, пешком продвигались на восток. Увы, повсюду были оккупанты. Они ловили беженцев-евреев и отправляли в ближайшие гетто. Александр Захарович, живущий сегодня за рубежом, прислал мне воспоминания о том страшном времени. С его разрешения публикую их в сокращении, сохранив орфографию и стиль автора.

«По дороге в гетто колонну женщин, стариков, детей вели вооруженные солдаты, а за колонной ехала на телеге бочка с водой. Было очень жарко, тех, кто просил пить или отставал, расстреливали… Вдруг перед нами появился автомобиль, в кузове которого стоял пулемет максим. Колонну оттеснили с дороги к полю, и пулемет начал расстреливать людей. Я пополз в сторону высоких снопов. Кого не достали пули, начали прятаться за ними, тогда немцы начали стрелять по снопам зажигательными пулями. Солома загорелась. Когда работавшие возле молотилки крестьяне увидели горящие снопы, они с вилами в руках и криками побежали в нашу сторону. Немцы перестали стрелять, видно, боялись попасть в крестьян. Это спасло много жизней, но не моих родных: погибли бабушка, двоюродный брат, тетя с грудным ребенком. В живых остались я, мой дядя, его жена и их дочь. Только после войны я узнал, что это был один из первых массовых расстрелов евреев на Украине…

Стали добираться ночами до Тульчина. Пришли в октябре 1941 года. Через какое-то время всех евреев загнали в здание школы и под охраной повели в большое село Печора - там в бывшем костно-туберкулезном санатории организовали «санаторий» для нас, окруженный высоким кирпичным забором. Помещения, где люди спали в одежде на полу, не отапливались. Негде помыться и постирать, появились вши. От голода, холода и болезней начался мор. Похоронная команда выносила трупы из «палат», грузила их на повозку или в сани, впрягалась вместо лошадей и отвозила на кладбище… Первое время гетто охраняли румынские солдаты, но летом 1942 года их сменили немецкие каратели и полицаи из украинских националистов. Оставшихся в живых они выгнали во двор, построили и начали отбирать здоровых мужчин и женщин в одну сторону, а стариков, детей и подростков - в другую. Мужчин и женщин увели, и больше мы их не видели. Прошел слух, что они за территорией «санатория» роют ямы и завтра или послезавтра нас всех расстреляют. Я решил бежать, дождался ночи и прошмыгнул мимо будки охраны. Меня не заметили, и я быстро побежал к лесу. В Тульчин возвращаться было нельзя, могли выдать местные жители. Значит, надо было уходить как можно дальше от «санатория»…

Добрался до местечка Томашполь. Попался румынскому патрулю. На допросе сказал, что родителей нет, а здесь ищу родственников. Трое суток держали в подвале, потом куда-то повели. Одна мысль: вот и конец. Что делать? Конвоиры подвели к дереву, наставили винтовки. Думаю: все, пропал… Они засмеялись, потом подтолкнули - иди вперед. Дошли до будки путевого обходчика и стали ждать. Вскоре появилась открытая платформа. Жандармы вместе со мной доехали до местечка Ямполь и сдали меня коменданту. Снова камера в подвале. Когда ее набили до отказа, нас повели под охраной к железной дороге. Опять товарный вагон. Довезли до городка Балты на Одессщине, отвели в комендатуру. Вызвали на допрос. Рассказал прежнюю историю. Комендант приказал двум жандармам, мол, выведите этого пацана и расстреляйте. У меня душа в пятки. И тут он засмеялся и говорит: «Ты свободен». Подумал, что сейчас выпустят, но оказалось, что свободен вернуться этапом в Томашполь. Там детское гетто. Привезли. Детей было много, мест на нарах не хватало, спал первое время под ними... Здесь встретил знакомого пацана из нашего городка, он рассказал, что подрабатывает на овощном складе. Согласился меня устроить. Мы грузили и выгружали овощи, убирали в складе и на территории. Нам давали картофель, лук, которые мы обменивали на хлеб. Заведующая складом Лидия Александровна Папсуева была очень добрая, жалела и помогала чем могла. Пошила мне из мешковины рубашку и штаны, разрешала ночевать на складе…

После поражения в Корсунь-Шевченковской операции немцы начали отступать. Запомнились грязные, небритые, завернутые в одеяла и разное тряпье уставшие солдаты. Это были уже не те фашисты, которых я видел летом 1941 года… Из-за хаоса отступления никто не интересовался детским гетто, и заведующая складом забрала меня к себе. Я прожил у нее до марта 1944 года, когда местечко освободила Красная армия. В доме Лидии Александровны остановились на ночлег трое военных, одному из них я рассказал свою личную и семейную трагедию. Он спросил, хочу ли стать сыном полка и отомстить за гибель родных и близких. Я тогда не знал, что немцы убили мою мать в Пятигорске, а отец ушел на фронт. Конечно, согласился, и меня направили в одну из частей 73-го корпуса 52-й армии 1-го Украинского фронта. Вызвали в СМЕРШ. Офицеры расспрашивали подробно о семье, как я попал в Томашполь. От них узнал, что немцы дали «санаторию» в селе Печора, откуда я бежал, название «Мертвая петля» - ко времени освобождения из 8000 узников в живых оставалось всего… 480 человек.

После разговора с сотрудниками контрразведки мне выдали шинель, американские ботинки, обмотки, брюки-галифе. И автомат! Посадили на маленькую лошадь и поручили развозить почту. Так я стал сыном полка. Мне было в ту пору 13 лет и 4 месяца».

*****

Александр Захарович Могиливер имеет боевые награды. После войны женился, воспитал двоих детей. Трудился в пенитенциарной системе, уволился по выслуге лет в звании капитана. Он - сын солдата, погибшего в боях на территории Кабардино-Балкарии. Несколько лет назад поисковики одной из школ города Баксана нашли место гибели его отца. Теперь на братской могиле установлена табличка с именами павших, и Александр Захарович благодарен всем, кто ухаживает за этим воинским захоронением.