А ночами читали Майн Рида…

Профессию своей жизни он нашел студентом Пятигорского института иностранных языков: там как раз открылись первые курсы при экскурсионном бюро. Сначала в этом увиделась возможность подработать к стипендии. Возили экскурсии на Домбай и в Приэльбрусье. Но вот однажды зашел он в Домик-музей Лермонтова, познакомился с его директором Павлом Селигеем, другими сотрудниками. Зашел за помощью – нужны были дополнительные материалы для экскурсий «Лермонтовский Пятигорск» и «Домбай»… И еще не знал, что это судьба позвала его.

Только позже Виктор Николаевич оценил значимость этих первых лет работы экскурсоводом. Проехал он тогда много раз маршрутами Кавминвод, Приэльбрусья, потом целых 18 лет возил группы в родной Тбилиси. Это были не просто поездки, одновременно шло накопление огромного краеведческого материала. Профессия требовала. Ведь за 12 часов 600-километрового пути до столицы Грузии столько нужно было рассказать любопытным туристам.

Он благодарен искренне многим хорошим людям, встречавшимся на пути. Таким, как известные краеведы Валерия Апанасевич, Иван Марченко.

- Классные кадры экскурсоводов были, - вспоминает Виктор Николаевич с интонацией легкой ностальгии. - На Кавминводах вообще была сильна в ту пору краеведческая наука.

Да и понятно, спрос был велик. Это ведь для медицины приезжавшие на курорты назывались отдыхающими, а для экскурсоводов они были людьми, которым интересно посмотреть мир.

Все так же вроде бы случайно свела судьба его с другой «пожизненной» темой - декабристской. Кто-то из историков сказал: в Тбилиси едешь, а там в Боржоми похоронен Сутгоф. А кто такой Сутгоф? Да был такой, после сибирской ссылки служил на Кавказе… Могилу Сутгофа он не нашел. Пока. Потому что с тех пор свой поиск не прекращает, изучая кавказский период в биографиях декабристов.

… Когда в Невинномысске строился «Азот», Виктор Кравченко работал там переводчиком, помогая нашим строителям и инженерам находить общий язык с японцами, итальянцами, немцами, голландцами. Три года спустя иностранцы уехали, и потянуло его вновь на экскурсионную работу.

Сегодня Виктор Николаевич трудится в Ставропольском краеведческом музее им. Г. Прозрителева и Г. Праве. Но более всего известен он в Ставрополе как один из знатоков истории города, его памятных мест. Часто его можно видеть на улицах краевого центра в сопровождении старшеклассников, которым он рассказывает о давнем и недавнем прошлом, о людях, здесь живших когда-то и оставивших заметный след в истории края. Главная его любовь, конечно, декабристы.

- Они были высоконравственные люди! Чистые душой, искренние, без лжи, без лицемерия. Как это видно в их письмах… Не говоря о поступках. И отношения между собой – совсем другие, сегодня нам даже, быть может, не понять этого. Слово «дворянин» для них равнялось слову «честь»!

Сегодня Виктор Кравченко переписывается с внучатым племянником Александра Сутгофа – Николаем Янчуковским, живущим в Иркутске. Это он поведал историю о прадеде, иркутском чиновнике – племяннике декабриста, после его смерти продавшем дом Сутгофа в Боржоми. Через такие вот «простые семейные истории» нередко по-новому раскрываются судьбы. Конечно, были и до Кравченко исследования в этом направлении, были публикации в газетах и журналах, но больше о Сибири: Иркутск, Томск, Минусинск, Ялуторовск, где декабристы жили по многу лет. На Кавказе они не жили, они здесь мигрировали. И как бы исчезли для здешних мест бесследно. Отслужили и уехали.

В Сибири декабристов рассматривают через призму их просветительской деятельности в ссылке. А здесь, на Кавказе, они воевали. Мужественно и честно. Этим и реабилитировались. Разжалованные в рядовые «государственные преступники» добивались звания прапорщика, дававшего право обращаться с прошением о помиловании. Но прежде всего были бесстрашными воинами. Офицеры на них могли положиться, и отмечали их постоянно.

- Часто читаешь в полковых журналах: «из государственных преступников проявил мужество и первым ворвался в стан неприятеля…».

На счету Виктора Кравченко уже пять краеведческих книг. Первая из них посвящена В. Соколовскому. Соколовский формально не был декабристом, но по духу – из той же плеяды.

Он в 1826 году окончил кадетский корпус. Известность обрел тогда же, написав крамольные стихи: «Русский император в вечность отошел, ему оператор брюхо распорол, плачет государство, плачет весь народ – едет нам на царство Константин-урод…». Завершались стихи словами: «…сжалился Творец, дал нам Николая, сукин сын, подлец!» За это и «загремел» юный офицер в Шлиссельбург. За полгода до этого в Москве у Большого театра распевал «Марсельезу», ну, видимо, выпили, ребята молодые… Но пели «Марсельезу», а не какие-то частушки!

В краевом архиве Кравченко нашел формуляр с точными сроками пребывания Соколовского в Ставрополе, сведениями о его медицинском освидетельствовании, указывающими на почечную или сердечную недостаточность, нажитые, несомненно, во время полуторагодовалого заточения в одиночке Шлиссельбургской крепости… И тогда захотелось о нем рассказать, написать, ведь Владимир Игнатьевич – единственный поэт-классик ХlХ века, похороненный в Ставрополе, на Варваринском кладбище. Работая в столичном архиве, Виктор Николаевич вручную(!) переписывал нужные документы, так как старые издания не разрешается копировать на ксероксе.

Теперь все это через его книги доступно каждому школьнику. Но ведь для них это такая древность. Интересна ли она нынешнему поколению?

- Дети обязательно должны знать и эту страницу истории Ставрополья! Это же тот самый региональный компонент, о котором столько говорят нынче педагоги.

Виктор Николаевич мечтает: собрать бы все о декабристах на Кавказе да издать толстенную энциклопедию. Но в первую очередь надо доработать и переиздать книгу «Михаил Юрьевич Лермонтов в Ставрополе». Есть мысли и о книге, посвященной Коста Хетагурову.

А профессия экскурсовода, считает Кравченко, уходит, отживает. Сегодня уже не нужна информация в том объеме, как раньше, экскурсия становится более гидовской: посмотри направо, посмотри налево… На экскурсии достаточно сказать: здесь бывал художник Ярошенко, а о его творчестве уже не будут слушать, тем более, где он родился и вырос и кто были его дедушка с бабушкой… Восприятие стало иным.

- Раньше мы все это рассказывали. Едешь по Военно-Грузинской дороге – об Илье Чавчавадзе, Александре Казбеги, Важе Пшавела… Цитировали их произведения. Помню, после поездок в Грузию про меня шептались: а вот Кравченко по церквам водит… А как не провести, если там Нина Чавчавадзе венчалась с Александром Сергеевичем Грибоедовым? Как не показать?! Да ведь и государственность и Грузии, и Армении была построена на христианстве.

С сожалением говорит Виктор Николаевич о том, что все реже доводится вывезти тех же школьников куда-то за пределы Ставрополя, а ребят из районов привезти в краевой центр. Проблемы с транспортом и его оплатой. Вот поле сотрудничества Минкульта с Минобразом. Хорошее дело – абонемент, по нему ребенок будет ходить в музей (а то родители когда еще соберутся сводить!). А почему не собрать 5 – 6 автобусов и не вывезти ребят под Карачаевск, в музей героической обороны Кавказа? Там такой материал! Подлинники с Марухского перевала, из 42-го года… Практически готовая природная диарама. А им в школы везут стареньких ветеранов, которым уже за 80… Есть, к счастью, другие примеры: нынче ездили в Волгоград ученики школ № 29,14 и 2, увидели Мамаев курган, все прочувствовали. Значит, нашлись деньги, хотя это аж за 600 км. А уж КЧР-то рядом совсем… Не худо бы разработать и экологический маршрут по краю, скажем, на Манычские степи.

Любимые «друзья» Виктора Николаевича – книги.

- Вчера дочитал Джона Фаулза, сейчас за Клода Симона взялся, потом хочу Саган почитать. Солоухина и Пришвина с удовольствием перечитываю. Вот периодику надо бы получше узнать современную, поотстал. Вообще если хочешь что-то писать, то нужно самому читать. Передачу Андрея Дементьева слушаю по радио. И музыку люблю. Но не нынешнюю! Музыка – вот что было хорошо в советское время, столько песен лирических, романтических… Со смыслом все, кстати. А слушать бессмыслицу, граничащую с пошлостью и безнравственностью, не могу! Лучше включу старые записи Юрия Антонова, Тамары Миансаровой, Муслима Магомаева. Они приносят настроение. Как и мировая классика. Те же американские блюзы, Фрэнк Синатра, Том Джонс…

Работать над собой его учили еще в суворовском. Главное, культивировалась истинная тяга к знаниям. Не получить оценку, а своим интеллектом поразить товарищей считалось счастьем. Наверно, это шло от офицеров-воспитателей, кадровых военных, прошедших войну. Суровые, но чистые были люди.

Между прочим, в суворовском не забывали и бальные танцы! А как же! Фокстрот и вальс. Правда, ребята потихоньку осваивали модные шейк и твист… Виктор Николаевич приводит случай, ярко характеризующий царившую в училище атмосферу: однажды глухой ночью идет по зданию дежурный старшина и видит, что на дверях библиотеки замка нет. Что такое? А там два пацана сидят и читают Майн Рида. Никак не могли дождаться своей очереди на книжки про индейцев… Романтика их юности.

- И мы так считали – вот с кого надо пример брать! С этих ребят, что сидели ночами за книжками. В девятом классе я читал «Записки Пиквикского клуба», давился Оливером Твистом. Ну как же - Диккенс!.. Сегодня уже разбираешь, что читать. Писателя Владимира Лидина для себя открыл, увидев в Государственной библиотеке его портрет рядом с Константином Фединым, Эдуардасом Межелайтисом, Вениамином Кавериным… Ну не мыльную же оперу смотреть или опять о том, сколько раз разводился Кончаловский! И какие у него были жены, и что они едят. Это что – показатель того, как надо жить?

Он и сегодня, став уже счастливым дедом двух внучек – Яны и Риты, продолжает учиться жить у своих замечательных героев, тех – из ХlХ века…