Ручьи кипят в утесах раскаленных...

Первые шаги к устройству русского поселения близ источников были сделаны еще в царствование Екатерины II. В 1777 году государыня подписала указ о строительстве Азово-Моздокской укрепленной линии, дабы оградить южные российские пределы от набегов и разбоя. В состав линии первоначально входило десять крепостей. Однако время и первый же опыт пограничной жизни в предгорьях Кавказа заставили сделать незамедлительные дополнения.

Крепость, возведенная на берегу Подкумка под сенью пятиглавого Бештау, стала называться Константиногорской - по имени внука Екатерины II, великого князя Константина Павловича, родившегося в том же 1779 году. Близ крепости, у минеральных источников, стекающих по каменистым склонам, вскоре возникло поселение Горячие воды, быстро получившее широкую известность в русском обществе. Большими переменами к лучшему молодой курорт обязан генералу А. П. Ермолову, использовавшему кавказские воды в качестве лечебной базы для больных и раненых чинов Отдельного Кавказского корпуса. Одним из первых грозный «проконсул Кавказа» сумел оценить значение целебных ключей Пятигорья и положил начало продуманному и планомерному благоустройству курортной местности. Когда же поселение на Горячих водах преобразовывалось в город, то решено было «дать оному название Пятигорска, по уважению, что гора Бештов, к подошве которой прилегает предназначенное для сего города место, известна под сим именем и в древних Российских летописях», что и было утверждено указом правительствующего сената от 14 мая 1830 года.

Имя этого человека вошло в поговорку, что само по себе большая редкость. «У Гааза нет отказа», - говорили о нем бесчисленные страждущие, испытавшие на себе его благодетельное участие.

Федор Петрович Гааз (Фридрих Иозеф Хааз) родился в небольшом городке на Рейне в 1780 году. Медицинский факультет окончил в Вене и вскоре, поддавшись уговорам заезжего русского вельможи, перебрался в Москву. Здесь все складывалось удачно: репутация, круг пациентов, должность (в 1807 году он был назначен главным врачом военного госпиталя), к тому же через некоторое время представилась возможность посетить, «для поправления здоровья» и с пользой для науки южную, или, как говорили в старину, полуденную провинцию России - далекий и загадочный Кавказ.

На Горячие воды Гааз приезжал дважды и о своих впечатлениях подробно поведал в книге «Мое путешествие на Александровские воды в 1809 и 1810», изданной год спустя в Москве на французском языке. Машукские минеральные источники ученый назвал Александровскими по имени российского императора. Александр I наградил ученого орденом св. Владимира и званием надворного советника.

Гааз считал, что едва ли еще на свете известно такое место, «в котором бы можно было способствовать к излечению столь многих болезней, как здесь при Кавказских водах». Он становится страстным сторонником зарождающегося курорта, что немало способствовало популярности «константиногорских теплиц» в русском обществе.

У потомков множество причин для признательности Гаазу. Он сопровождал русские войска в походах от Москвы до Парижа. Был членом (и душой) «Комитета попечительства о тюрьмах», его при жизни называли святым. Он продал свой дом и все имущество, а деньги расходовал на расширение больниц, на одежду и лекарства для арестантов и ссыльных. Бедняков лечил бесплатно, снабжал их пищей, букварями и брошюрами, которые сам же сочинил и издал. Его вспоминают в «Былом и думах» А. Герцен и в «Мертвом доме» Ф. Достоевский. Путешествуя по Сибири и Сахалину, его вспоминал и А. П. Чехов. О Гаазе написано несколько книг. Самая известная из них и выдержавшая в дореволюционной России пять изданий принадлежит перу замечательного русского юриста и литератора А. Ф. Кони.

Памятник Гаазу в Москве воздвигнут в 1909 году. Под бронзовым бюстом выбиты слова, ставшие девизом всей его жизни: «Спешите делать добро!».

Первым из отечественных классиков действие «струй целебных» испытал на себе А. С. Пушкин. Почти все лето 1820 года он провел на кавказских водах, куда приехал с семьей генерала Н. Н. Раевского. Память о днях, проведенных под южным небом, поэт навсегда сохранил в своем сердце.

В это время Пушкин создает стихотворение «Я видел Азии бесплодные пределы...». Помимо поэтического описания местности, он приводит и выразительную характеристику зарождающегося курорта:

Ужасный край чудес!.. 
там жаркие ручьи
Кипят в утесах 
раскаленных,
Благословенные струи!
Надежда верная 
болезнью изнуренных.
Мой взор встречал 
близ дивных берегов
Увядших юношей, 
отступников пиров,
На муки тайные 
Кипридой осужденных, 
И юных ратников 
на ранних костылях,
И хилых стариков 
в печальных сединах.

Предприняв в мае 1829 года главное путешествие в своей жизни - в Тифлис и далее в действующую русскую армию в Арзрум, Пушкин провел в Пятигорске лишь несколько часов и «нашел на водах большую перемену». В первой главе «Путешествия в Арзрум» он нарисовал картину обустроенной местности, ностальгически сравнивая ее с впечатлениями недавней истории: «В мое время ванны находились в лачужках, наскоро построенных. Источники, большею частью в первобытном своем виде, били, дымились и стекали с гор по разным направлениям, оставляя по себе белые и красноватые следы. Мы черпали кипучую воду ковшиком из коры или дном разбитой бутылки. Нынче выстроены великолепные ванны и дома. Бульвар, обсаженный липками, проведен по склонению Машука...»

В память о знакомстве великого поэта с городом и курортом одно из лучших ванных зданий носит сегодня его имя. Но об этой истории хочется особо сказать несколько слов.

В прежние времена в Пятигорске существовал Сабанеевский источник. Были и ванны с тем же названием, причем целебное действие их считалось очень сильным, так что ванны пользовались заслуженной популярностью среди страждущих. Кто же был этот человек, чье имя долгие годы связывалось со славой Пятигорского курорта?

Иван Васильевич Сабанеев - русский генерал, георгиевский кавалер, оставивший за плечами долгий и славный ратный путь. В молодости окончил Московский университет. Участвовал во второй турецкой войне, в кампании против польских конфедератов, прошел трудную боевую школу в итальянском и швейцарском походах Суворова. Раненный и взятый в плен в бою при Альтдорфе, был отправлен во Францию и, что примечательно, действовал там как военный разведчик в тылу врага. Тщательно изучив новый рассыпной строй стрелков, введенный во французской армии, он по возвращении в Россию представил проект о применении его в наших войсках, что и было исполнено. В 1807 году отличился в кампании против Наполеона на полях Восточной Пруссии, воевал со шведами и снова с турками. В Отечественную войну дошел с войсками до Парижа, а наполеоновские войны окончил, командуя пехотным корпусом. Портрет генерала, как и других героев 1812 года, помещен в Военной галерее Зимнего дворца.

Получив в сражениях четыре тяжелые раны, Сабанеев нуждался в лечении и по совету врачей решил отправиться на юг, к знаменитым пятигорским ключам. Известно, что, бывая здесь, генерал жертвовал деньги на строительство ванн. Над каменной ванной с минеральной водой он распорядился поставить калмыцкую кибитку. «В ванну, - сообщают архивные документы, - Сабанеев назначил для себя вход с 4 до 8 часов утра, предоставив в прочее время дня пользоваться ею всем обоего пола желающим, о чем сделано от коменданта письменное извещение...». Источник долгое время именовался Сабанеевским. Здесь же, в верхней части Горячей горы, подле источника, было возведено деревянное ванное здание с тем же названием.

Когда в самом начале ХХ века в Пятигорске были выстроены два новых великолепных ванных здания, питавшихся минеральной водой того же источника, то они получили название Ново-Сабанеевских. В советское время эти ванны стали называться Пушкинскими.

Интереснее другое. Пушкин и Сабанеев встречались в 1822 году в Кишиневе и, можно сказать, при драматических обстоятельствах. Генерал прибыл в расположение 16-й дивизии для расследования событий, связанных с восстанием Камчатского полка, и деятельности М. Ф. Орлова и В. Ф. Раевского. Познакомившись с ситуацией, Сабанеев вскоре вынес суждение о «кишиневской шайке» - членах тайного общества и Пушкине, «органе этой шайки». Пушкину удалось подслушать разговор Сабанеева с Инзовым о предстоящем аресте В. Ф. Раевского и своевременно предупредить его. А два года спустя поэт посетил генерала в Тирасполе. Желая того или нет, Сабанеев посодействовал и русской словесности: сохранилось предание, что именно от него Пушкин услышал рассказ, послуживший позднее сюжетом для повести «Метель».

Лермонтов был знаком с Горячими водами с детских лет, и никто, пожалуй, не сделал для славы Пятигорска больше, чем он. В 1837 году переведенный из Петербурга на Кавказ, он провел здесь все лето. Поэт принимал процедуры в Александровских и Николаевских ваннах. Великолепное каменное здание последних, переименованных ныне в Лермонтовские, сохранилось до наших дней. Как удалось установить лермонтоведам, именно здесь, в кабине № 4, поэт принял 20 ванн. О поразительных результатах водного курса он вскоре поведал в письме к своему другу Святославу Раевскому: «Простудившись дорогой, я приехал на воды весь в ревматизмах; меня на руках вынесли люди из повозки, я не мог ходить - в месяц меня воды совсем поправили; я никогда не был так здоров...».

Пятигорское жаркое лето не пропало даром: все особенности жизни на водах Лермонтов изобразил в повести «Княжна Мери».

В последующие годы на Кавказских водах побывали Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, В. Г. Короленко, многие другие деятели русской культуры. Чистейший упоительный воздух предгорий, южное солнце, вид снеговых вершин на горизонте и, главное, обильные струи богатырской воды - вот неиссякающие здесь источники здоровья и вдохновения.