Сенокос…

Самая поэтическая пора крестьянского года. Крестьянин после долгой зимы развязан. Он ходит босиком или, в лучшем случае, в мягких поршнях на босу ногу, подпоясавшись рубахой, подставив обнаженное по пояс тело солнцу и ветру. На его голове шляпа из широких листьев лопуха или купыря, иногда и папоротника. Шьют такие шляпы травой, что именуется тонконогом. Занимаются этим в основном девочки до десяти лет. Они то и дело бегают по лугу и примеряют шляпы: кому подошла, тот и хозяин.

Траву тонконог крестьяне не любят. Если она подсохнет, то коса не берет ее, а только со свистом пройдет поверху – и все тут. Гибкая травинка пригнется и тут же после косы встанет, выпрямится на тоненьком высоком стебле и веселится средь скошенного луга своей верхушкой-метелочкой. Чтобы подсечь эту, как железо, крепкую траву, мужик должен несколько раз вскинуть косу до неба, да и то не всегда удается скосить тонконог. Тонконог умудряется выжить и под звонкой косилкой, именуемой у мужика травянкой. Я хорошо знал это сеноуборочное оборудование: мог снять и поставить длинную косу, смазать узлы, поднять или опустить лезвие для высокого или низкого среза трав. Если ровный луг, спускаешь косу ниже нижнего, лишь бы металл не хватал землю. А на холмистых местах, да еще с выбоинами, поднимаешь не только косу, но и весь корпус травянки. Такие места крестьянин называет неугодными. Здесь вполовину меньше снимали сена. Но мы, мальчишки, тайно радовались этому, хотя никаких злонамерений в голове не имелось. Хорошо знали, что зверье и птицы радовались высокому проходу этой страшной для них машины. На ровных лугах все настолько обнажалось, что, как на ладони, проглядывались десятки гектаров скошенного поля. Сколько там пораненных перепелов-пуховичков и зайчиков младенческого возраста, сколько разорено гнезд мелких птичек! Вот мы, пацанва, и вздергивали косу повыше, хотя за это иногда получали от бригадира подзатыльники или жесткого кнутика. Но дети, и не только наше поколение, в охранении природы упрямцы. Стоило бригадиру отъехать подальше, мы поднимали косы повыше и оставляли живехонькими и целехонькими всех зверушек и птичек. А они с благодарностью относились к нам: птички пели нам самые милые свои песенки, а зверушки весело взбрыкивали на закате дня и радовали нашу душу, нашу полевую крестьянскую жизнь.