Михаил Редькин – бродяга кавказских степей

Михаил Редькин родился в 1925 году. В 43-м Гофицкий РВК призвал юношу в РККА. Звание сержанта он получил в Одесском артиллерийском училище и начал свой боевой путь в должности стрелка 76-мм пушки в 13-м отдельном противотанковом батальоне 216-й стрелковой дивизии. Затем командиром отделения воевал в 125-м отдельном гвардейском саперном батальоне 8-го гвардейского танкового корпуса.

Орден Славы 3-й степени, первую боевую награду, получил за подрыв железнодорожного моста, по которому двигались составы с вражеской техникой.

Орденом Отечественной войны I степени награжден за спасение двух офицеров, прибывших для оценки обстановки и расположения сил на местности.

Михаил Иванович вспоминал, мол, должен был проверяющим обеспечить охрану. Дело было ранней весной. Везде окопы, груды искореженного металла, а между склонов, в ложбинке, зеленеет трава, цветут фиалки и подснежники. Забывшись на мгновение, сержант опустился на корточки цветы понюхать. Да так увлекся, что потерял из виду офицеров. Только услышав немецкое «хенде хох», увидел над пригорочком поднятые руки охраняемых. Понял: попали в засаду. По-пластунски подобрался к фрицам с тыла и расстрелял их из автомата…

Во время проведения Висло-Одерской операции бойцы 2-го Белорусского фронта взаимодействовали с жолнежами (солдатами) Войска польского.

Глубокой ночью началась переправа через Вислу. Ширина реки достигала двухсот пятидесяти метров, глубина тоже вызывала уважение. Практически бесшумно шли понтоны с пехотой и техникой. Только достигли середины реки, как немцы, словно опомнившись, «повесили» в небе световые ракеты и тут же открыли ураганный огонь.

Под градом снарядов и пуль форсировали реку. Вокруг горели металл, деревья, люди и, казалось, даже вода. Немногим красноармейцам удалось уцелеть.

Под утро, когда выстрелы стихли, увидел с берега Михаил кусок оторвавшегося от плота бревна и на нем бездвижного человека. То ли ранен, то ли убит, непонятно. Не раздумывая, сняв с себя мокрые тяжелые сапоги и гимнастерку, сержант прыгнул в воду. Плавал плохо, скорее, просто держался на воде, медленно приближаясь к цели. Не помнит, как доплыл. Затем ухватился за бревно и погреб назад к берегу. Там уже опознал раненого. Был это польский офицер.

Доставил поляка в штаб войска. В знак благодарности какой-то высокий чин подарил русскому солдату пистолет раненого. А позже в политотдел корпуса пришло письмо: «За спасение польского офицера правительство Польши награждает сержанта Редькина Михаила Ивановича посеребренным крестом – орденом 5-го класса Виртути Милитари… ».

Но получить тогда награду Михаил Иванович не смог, потому как его батальон уже форсировал Одер, чтобы участвовать в Берлинской операции.

В кратчайший срок, за четверо суток, приказано было пересечь реку и переправить через нее тяжелую технику. Первой сплавлялась пехота, ее с воздуха поддерживал авиаполк, который состоял из девушек-летчиц. Откуда-то узнал Михаил, что эти самые летчицы сражались на Северном Кавказе, хоть и не видел их в глаза, но считал девчонок землячками. Аж на душе теплело, когда видел срывающиеся с неба в атаку боевые машины.

И снова шквальный огонь, обжигающая холодом ледяная вода. Саперный батальон наводил переправу из многотонных паромов для тяжелой техники и танков.

Особо жестокие бои велись за дамбы и насыпи. Немцы держали их под постоянным арт-

огнем, узкие проходы были просто напичканы минами. Разминирование вели и днем, и ночью. Плечом к плечу с саперами шла пехота. Артиллерия, в буквальном смысле слова, прокладывала дорогу своим огнем, знаменитые «катюши» сметали все преграды. Следом шли тридцатьчетверки.

Настроение у всех, от солдат до офицеров, было приподнятым, чуяли люди: скоро конец войне. Все рвались в бой. Да еще слух прошел о том, что 1-й Белорусский фронт уже ведет бои в Берлине. Михаил Иванович, как и многие его товарищи, несмотря на чудовищную усталость, даже спать не мог, когда выпадали короткие часы отдыха. Вперед, только вперед, на Берлин!

Успел саперный батальон, побывали его бойцы в Берлине. Уже Знамя Победы реяло над Рейхстагом, когда добрались саперы в центр вражеской столицы. Да и правду сказать, это место было такое, что к нему, словно паломники, стекались все, кто мог добраться. Рядовые, офицеры, генералы и маршалы считали своим долгом побывать в самом сердце фашистского логова.

Михаил Редькин вспоминал, как добирались до Берлина попутными раздолбанными полуторками. Город лежал в развалинах, всюду гарь, закопченные остатки стен, дым, груды покореженного металла. На обугленных арках Рейхстага надписи, надписи, надписи. Кто чем сумел, тем и нацарапал. Кто обломком штыка выводил буквы, кто куском битого кирпича, кто углем. Не важно, чем выводил боец кривую подпись, душу в нее вкладывая. Главное, что дошел русский солдат, через пол-Европы добрался до цели. Израненный, исхудавший, изможденный, но дошел и победил.

Вот и двадцатилетний парень из далекого села Донская Балка одернул выгоревшую гимнастерку, поправил ремень и чуть дрожащей от волнения рукой вывел обгоревшей головешкой на стене вражеской цитадели: «Здесь был бродяга кавказских степей Михаил Редькин!».

Рассказали дети, внуки и правнуки фронтовика Михаила Ивановича Редькина (Ставрополь).