За смерть роженицы и младенца осужден врач-анестезиолог Александровской ЦРБ

Об этой жуткой истории «СП» уже рассказывала своим читателям (см. «Бе­лая халатность», 18.12.09.). Напомним читателям подробности этого из ряда вон выходящего случая, наглядно демонстрирующего тот факт, что невнимательность человека в белом халате порой оборачивается непоправимой трагедией.

Роковая инъекция

Появления на свет своего первенца Марина и Николай Бочаровы из села Калиновского ждали с нетерпением. А когда ультразвуковое исследование показало, что родится мальчик, радости не было предела. Вместе с будущими мамой и папой к рождению малыша готовилась вся родня: в складчину купили кроватку и прочие пеленки-распашонки-соски-ванночки, на семейном совете выбрали мальчику имя - Артем. И даже спорили, кем малыш должен стать, когда вырастет. Тогда еще никто и в страшном сне не мог увидеть, что Артем не вырастет никогда и переживет свою маму всего на несколько часов...

Сентябрьским днем 2008 года Николай Бочаров отвез Марину в родильное отделение райбольницы: через несколько дней Артем должен был появиться на свет.

- Беременность у дочери протекала благополучно, анализы все были хорошие, аллергии ни на медикаменты, ни на продукты у нее не было, – рассказывала во время нашей встречи мама Марины Татьяна Букреева. – Беды ничто не предвещало. В родильное отделение Марину отвезли 19 сентября, за пять дней до родов. Но в положенный срок роды не наступили, и тогда врачи приняли решение стимулировать родовую деятельность с помощью медикаментов. 1 октября дочь позвонила мне и сказала: «Кажется, я сегодня рожу. Сейчас пойду спрошу врача, потом тебе позвоню». Это был наш последний с ней разговор…

Так что же случилось в родильном отделении ЦРБ? Врач, предварительно не проверив реакцию Марины Бочаровой на лидокаин, сделал ей обезболивающий укол, не только значительно превысив при этом допустимую дозу препарата, но и нарушив методику и режим его введения. После того как ввели наркоз, состояние молодой женщины резко ухудшилось: ее пришлось перевести на аппарат искусственной вентиляции легких и провести экстренную операцию по извлечению ребенка. Однако никакого положительного эффекта врачебные манипуляции не принесли: женщина, получившая токсическое отравление, скончалась. Мальчик, находившийся в крайне тяжелом состоянии, был помещен в палату интенсивной терапии, но умер в тот же день от тяжелой внутриутробной асфиксии, возникшей у его матери из-за нарушений дыхательной и сердечно-сосудистой систем. Удушье вызвал все тот же раствор лидокаина.

Двойные похороны

Оповещать родных о том, что с Мариной и Артемом случилось самое страшное, персонал ЦРБ почему-то не спешил.

- Когда я приехал в больницу и узнал, что Марину уже давно увезли в родильную палату, стал спрашивать у медиков, как протекают роды, - вспоминал Николай Бочаров. - Ко мне вышел ее лечащий врач Юрий Тумаков и сначала попытался втолковать мне, что роды проходят благополучно, без осложнений. Но я ему не поверил: он путался, руки у него дрожали, глаза бегали. Потом он мне сбивчиво стал объяснять, что возникли сложности, но ничего страшного не происходит. Просто Марине стало плохо из-за наркоза, ее «прокесарили», родился мальчик. И уверял, что все нормально, мол, езжай домой, завтра приедешь, повидаешься с женой. Так и не добившись внятного ответа, я, прождав хоть какого-то известия до позднего вечера, уехал домой.

Пережив бессонную ночь, мать и муж Марины чуть свет вновь были в больнице.

- Зашли в кабинет Тумакова, - вспоминает страшные события Татьяна Букреева, - там же был и Кочеряба, спрашиваем: «Как Марина?». А нам в ответ: «А она умерла». Как? Почему? Пожимают плечами: дескать, дело житейское, медицина не всесильна, случается, пациенты умирают…

О том, что вместе с мамой погиб и маленький Артемка, родные узнали тоже не от медиков. Сообщить о второй трагедии врачи не удосужились. О смерти внука Татьяна Букреева узнала только тогда, когда, открыв гроб с телом дочери, который на следующее утро в Калиновское привезли из больницы, увидела рядом на подушке маленькое личико…

Долгое расследование

Предварительное следствие по делу смерти матери и ребенка шло почти год, судебное - два. Почему так долго? Как пояснил прокурор района Виктор Чаплыгин, обвиняемый вину в совершении преступления не признавал изначально, не признал и на суде. Оправдывался, что он делал все в строгом соответствии с инструкцией. Просто у роженицы оказалась своеобразная реакция на препарат, вот и случился анафилактический шок. И всячески пытался уйти от уголовной ответственности за совершенное преступление. К тому же разбирательство «тормозили» противоречивые выводы судебно-медицинских экспертиз.

- Несмотря на то, что в материалах уголовного дела кроме иных доказательств имелось заключение судебно-медицинской экспертизы бюро СМЭ города Ставрополя, согласно выводам которой смерть Бочаровой и новорожденного ребенка наступила в результате действий врача-анестезиолога, в ходе судебного разбирательства были проведены две дополнительные экспертизы, - рассказал В. Чаплыгин. - Не согласившись с выводами ставропольских экспертов, сторона защиты подала ходатайство на проведение исследования в бюро судебно-медицинской экспертизы Ростовской области. И заключение ростовских экспертов было полностью противоположным имеющемуся в уголовном деле заключению экспертов бюро СМЭ города Ставрополя: оно гласило, что вины врача в двух смертях нет. С такими выводами гособвинение было категорически не согласно. И по нашему ходатайству была проведена третья экспертиза - в Москве. Столичные специалисты были солидарны с заключением ставропольских коллег: их выводы подтвердили, что летальный исход явился результатом неправомерных действий врача-анестезиолога.

И вот теперь в этом деле поставлена точка: суд признал А.  Кочерябу виновным в причинении смерти по неосторожности и приговорил к году и 8 месяцам лишения свободы в колонии-поселении и лишению права заниматься медицинской деятельностью на два года. Хотя, вполне возможно, это пока многоточие: будет ли осужденный обжаловать приговор, еще не известно.