Десантник Дунаев

Суть предстоящей боевой работы была вот в чем: соседняя часть потеряла неподалеку от этого злополучного кишлака бензовоз с горючим. Вместе с машиной бесследно исчезли прапорщик и солдат–водитель. Ладно «наливник»: скорее всего, он уже успел превратиться в груду обгорелого металла. А вот люди… Их надо было отыскать. Живыми или мертвыми…

В населенный пункт машины десанта вошли беспрепятственно. Навстречу спешившимся бойцам вышли старейшины. Через переводчика рассказали, что мимо недавно проходил отряд моджахедов. С ними были двое русских. Их, кажется, расстреляли в ближайшем ущелье.

– Поедем, покажете! – приказал комбат.

А толпившимся неподалеку мужчинам через переводчика разъяснил: мол, заберем тела, выйдем за пределы кишлака – стариков отпустим. Это чтобы не было соблазна стрелять десантникам в спину.

Погибшие действительно находились в ущелье. Погрузили их на броню. На самой малой скорости колонна возвращалась по единственной улочке. Из–за дувалов смотрели злые, настороженные лица. Оружия афганцы не демонстрировали, но Дунаев кожей чувствовал, что руки мужчин, скрытые за глиняным забором, сжимают автоматы и гранатометы.

Когда отъехали от кишлака мет–ров на пятьсот, комбат приказал отпустить старейшин. БМД рванули на всех парах по разбитой дороге. Выстрелов вслед не было…

– Не пойму я этого Дунаева, – разглагольствовал вечером в курилке лейтенант–автомобилист, еще не успевший по–настоящему понюхать пороха, – за наших ребят не отомстил, испугался, что ли?

– Заткнись, – буркнул десантник в выцветшей тельняшке. – У комбата наград за храбрость больше, чем у тебя звезд на погонах. Да и чем мирные жители провинились?

Отличиями подполковника Дунаева действительно не обходили: за два года орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги»… Такой «иконостас» был далеко не у каждого офицера, прошедшего горнило Великой Отечественной. Да и было за что награждать. Кто воевал в Афганистане, знает: десантно–штурмовые подразделения выполняли самые сложные задачи. Громили крупные бандформирования, перехватывали караваны с оружием и наркотиками, освобождали наших пленных…

Из месяца в месяц рейды, боестолкновения. Самые сложные операции Дунаев возглавлял лично. Потому что знал и берег людей. За два года в батальоне было всего три безвозвратные потери. Раненых – больше. Но война есть война…

Интересуюсь у Валерия Николаевича: мол, вы, видимо, из потомственных военных? Нет, отвечает, родился на Сахалине, в рабочей семье. Но рядом стояла воинская часть. Очень уж ему с детсадовского возраста наши бойцы нравились: стройные, подтянутые. Вот и поступил после четвертого класса в Уссурийское суворовское училище. Потом было Орджоникидзевское общевойсковое командное. Лейтенантом разведвзвод возглавил. Затем служил в парашютно–десантных и десантно–штурмовых подразделениях…

Когда уволился в запас, семья переехала в Михайловск, где жили родственники жены. Пошел в военкомат на учет становиться, и тут комиссар, ознакомившись с личным делом Дунаева, сразу предложил ему должность начальника штаба поста № 1 в детско–юношеском клубе «Типчак». Дескать, там приоритетным направлением является военно–патриотическое воспитание, вновь будешь в строю…

И вот уже пятнадцать лет он почти не снимает военную форму в клубе. Учит ребят строевой подготовке, помогает постичь красоту, строгость и торжественность смены часовых у Вечного огня. Подростки изучают оружие, готовятся к службе в армии.

– Жаль, что сын по моим стопам не пошел, – сетует Валерий Николаевич. – Нет, срочную честно отслужил. И контрактной три года прихватил. А вот профессиональным военным стать не захотел.

Правда, подполковник не упомянул, что сам он, если считать кадетство в погонах, льготные «афганские» и последние пятнадцать лет, в строю находится полвека. За двоих, если не за троих отслужил.