Выцвело, да не угасло

Все стены ее маленькой кисловодской «хрущевки» увешаны фотографиями. Мне бросается в глаза одна из них: под раскидистым цветущим деревом двое абсолютно счастливых подростков держатся за руки. Внизу выцветшими синими чернилами надпись - 27 мая 1941 года.

-Это мы с Витей после выпускного вечера в восьмилетке, - поясняет Анна Ивановна. - Мне здесь 15 лет, Вите на год больше. Нас сфотографировал его дядя-летчик, который приехал из Москвы и привез эту штуку на треноге - фотоаппарат. Он пришел к нам в школу, все ему позировали... А Витя меня в саду разыскал, мы там с девчонками на ромашках гадали... Мне как раз выпало - «любит», а тут он... Схватил за руку и потащил, ничего не объясняя. На следующий день этот снимок отдал. Витька тогда мечтал летчиком стать, в училище ОСОВИАХИМа собирался. А я мечтала стать актрисой. Война все перечеркнула...

...Он так и не стал летчиком. В 1943-м, за несколько месяцев до того как фашисты пришли в их станицу Котляревскую в Кабардино-Балкарии, Виктор Шевченко записался добровольцем на фронт. За час до отправления эшелона он пришел к Ане с маленьким букетом ландышей. Попрощаться.

- Я сразу ему сказала: «Я с тобой на фронт поеду», -вспоминает Анна Ивановна. - Но он мои слова даже всерьез не воспринял. Такой радостный был и все твердил: «Обещай ждать меня до Победы». Я пообещала, а как только он ушел, написала маме записку, взяла с собой это фото и прямо в халате и тапочках рванула на станцию. Прокралась к эшелону, залезла в самый последний вагон с коровами и баранами и спряталась в сене...

Судьба сыграла с влюбленными злую шутку: ночью на одной из станций последний вагон отцепили, и 17-летняя Аня осталась в селе Михайловском под Сталинградом. А ее 18-летний возлюбленный отправился дальше, в Куйбышевскую область, в школу разведчиков...

Она стала медсестрой, почти три года проработала в военном госпитале и встретила Победу в Праге. Он дошел до Берлина, но в мае 1945-го на темной улочке маленького немецкого городка был тяжело ранен осколком разорвавшейся рядом мины... Еле живого его доставили на военном самолете в Москву. Он перенес несколько операций и в общей сложности провел в госпиталях больше двух лет.

- Я вернулась домой в августе 1945 года, станица была полупустая, - вспоминает Анна Ивановна. - Про Витю никто ничего не знал, некоторые говорили, что он погиб под Берлином, но я не верила. Писала письма, искала его даже через Красный Крест. Все напрасно...

Спустя пять лет Аня поступила в Московский медицинский институт, еще через три года вышла замуж за своего преподавателя, который был старше нее на 21 год, родила сына. Спокойная семейная жизнь продлилась почти двадцать лет.

- Муж, которого, кстати, тоже звали Витей, знал, что из всех цветов я больше всего люблю ландыши, - вспоминает Анна Ивановна. - Он постоянно дарил мне их, даже не подозревая, какие воспоминания эти цветы будят в моей душе...

В 1962 году Анна Ивановна стала вдовой. У сына-студента была своя жизнь, и внезапно обрушившееся на ее плечи одиночество спровоцировало болезнь сердца. Врачи направили ее в Кисловодский санаторий имени Орджоникидзе.

- В Кисловодске я первым делом пришла в киоск «Союзпечати» и попросила дать мне самую интересную местную газету - хотела побольше узнать о крае, в котором отдыхаю. К тому же ведь это было совсем рядом с моей малой родиной. Киоскер сказала, что самая главная и самая интересная газета - «Ставропольская правда», и протянула мне последний номер. Я села на лавочку в скверике неподалеку и раскрыла газету. На первой полосе была крупная фотография: улыбающийся мужчина за рулем комбайна... Раньше чем я успела понять, что происходит, мое сердце узнало его. Это был Витя! Под фотографией была заметка о том, что лучший комбайнер Петровского района Виктор Шевченко намолотил первую тонну зерна... Я стала целовать эту газету и прижимать ее к сердцу: мой Витя жив! Вскоре на смену радости пришли вопросы. Почему он не нашел меня после войны? Как он жил все эти годы? Есть ли у него семья? И главное: что мне теперь делать?

Она перечитывала заметку про комбайнера по нескольку раз в день и наконец выучила ее наизусть. В свои 80 лет Анна Ивановна помнит ее до сих пор - слово в слово.

Отдых в санатории прошел под знаком одного большого вопроса: позвонить или не позвонить?

Конец сомнениям положила соседка по палате. Выслушав удивительную историю Анны Ивановны, она сама позвонила в редакцию «Ставрополки» и попросила дать координаты петровского комбайнера. Правда, для начала ей пришлось пересказать недавно услышанное корреспонденту, который тут же загорелся идеей написать про двух влюбленных в газете.

- Я тогда наотрез отказалась, - рассказывает Анна Ивановна. - Я ведь даже не знала, помнит ли Витя меня и как он отнесется к моему появлению в своей жизни...

Она позвонила ему в свой последний санаторный день. В это невозможно поверить, но спустя 30 лет он узнал ее по голосу...

- Витя сказал мне, как будто мы только вчера расстались: «Завтра утром - я у тебя, давай адрес». Я ответила, что завтра я уже уезжаю домой. Он приказал сдать билеты и заявил: «Твой дом теперь здесь». Он всегда был ужасно краток.

Она не спала всю ночь, гадая, что могли означать его последние слова, а утром побежала в парикмахерскую. А потом была встреча и бесконечные разговоры. Дня явно не хватало, чтобы пересказать друг другу всю жизнь. И они сняли номер в гостинице...

Выяснилось, что они овдовели в один год. У Виктора Петровича было двое взрослых дочерей, дом в Светлограде и описание двух инфарктов - в медицинской карточке.

- Мы решили, что раз мы оба сердечники, значит, надо перебираться в Кисловодск и начинать здесь новую жизнь, - улыбается Анна Ивановна, - так и сделали. Мы прожили в любви сорок два года - лучшие годы своей жизни. Знаете, иногда по утрам Витя брал меня за руку и говорил: «Я боюсь, вдруг это сон- то, что ты со мной».

А «Ставропольскую правду» мы всегда выписывали, читали ее от корки до корки. Любили эту газету так, как любят своего ребенка, - ведь если бы не она, мы бы никогда так и не встретились... А ту статью про комбайнера мы в рамочку под стекло вставили. И она у нас прямо здесь среди фотографий висела. Витя умер в прошлом году. И я ту газетную вырезку в карман его костюма положила как память о нашей любви.