По ту сторону

Внешняя сторона

В мужских «зонах» в воздухе будто витает гнетущее ощущение опасности, смеси жестокости и страха, а женская колония виделась мне и вовсе неким адским местом. Однако, оказавшись по ту сторону женской свободы, я испытала чувство по меньшей мере удивления.

Ассоциация с санаторием или даже пионерлагерем возникает, как только заходишь на территорию исправительного учреждения. Двор, залитый солнцем, симпатичные клумбочки, усеянные цветами, каменные двух-этажные домики, маленькая церквушка со сверкающими куполами… И женщины. Много женщин в цветастых платьицах и разноцветных платочках. Кто-то торопливо идет по двору, кто-то сидит в тенечке и болтает с подружками.

Гордость колонии – помещения для психологической разгрузки и комнаты отдыха для отпускниц (как это ни странно звучит, законный отпуск полагается и для отбывающих наказание, но работающих женщин). Обилие комнатных цветов, золотые рыбки в аквариуме, стены, разрисованные пейзажами. И хоть покидать территорию исправительного учреждения запрещено, отпуск и на зоне - событие радостное.

Еще удивляют кровати с белоснежным бельем, украшенным вышивками, расписные салфеточки на тумбочках и наволочки с рюшечками.

- Вот этими вышивками-рюшечками мы и отличаемся от мужских учреждений, - говорит Наталья Ворошилова, заместитель начальника колонии по кадрам и воспитательной работе.

А вот быт в зеленокумском «санатории» оставляет желать лучшего. Нет канализации, воду приходится носить ведрами, а стирать – вручную. Как рассказала мне женщина, которую не так давно перевели из колонии, расположенной в центральной России, «переехав» сюда, она была шокирована здешними условиями. По ее словам, на прежнем месте были и душ, и туалет, а каждый отряд имел «свою» стиральную машинку. Да и зарплата на нехитром производстве, где работали женщины-заключенные, была настолько выше, что те могли посылать деньги домой.

Тропа войны

Большинство отбывающих срок в женской колонии – убийцы. Когда идешь вдоль кроватей, в глазах рябит от табличек, где, помимо фамилий и даты рождения осужденных, значится статья уголовного кодекса, определившая женщину за решетку. 105 УК РФ. И лишь номера частей этой статьи отличают тяжесть преступления.

- Когда я пришла работать в колонию, - а было это 21 год назад, - говорит Наталья Ворошилова, - лишь две-три женщины сидели за убийство. Их сторонились, побаивались. Теперь же убийство стало обыденностью.

Кто-то убивает из ревности, кто-то – по принципу «если не я, то меня». Искать закономерности здесь сложно. По сути, судьбы заключенных во многом схожи. И лишь одно отличает женщину, вступившую «на тропу войны», - жестокость используемых для убийства способов.

- Я давно догадывалась, что мой любовник мне изменяет, - говорит Юлия Ч., молодая женщина, осужденная на двенадцать лет. - Он не раз говорил усмехаясь, что, дескать, наша соседка - женщина хоть куда. Не то что, мол, ты. И вот как-то зашли к нам друзья. Выпили изрядно. Я легла спать, а когда около трех часов ночи проснулась, увидела, что друга-то моего рядом нет… Услышала музыку в соседнем доме. Схватила нож. Забежала к соседке, что называется, в самый неподходящий момент. Друг мой спрыгнул с нее и убежал. А меня будто черт попутал. Потом и вспомнить не могла, сколько раз ударила ее ножом. Успокоилась, только когда поняла, что она уже не дышит.

Называть убиенную по имени Юля не может и не хочет. Имя – это уже человек. А убийство человека – смертный грех. Правда, теперь Юлия говорит, что раскаялась. Пробыв пять с лишним лет в колонии, она хочет вернуться скорее домой, чтобы начать работать и заняться подрастающим сыном.

- А я здесь сижу по смешной, 119-й (угроза убийством или причинением тяжких телесных повреждений. – Авт.), - говорит мне другая молодая женщина. – Ну, подумаешь, сказала «там» одним, что прибью, а они испугались.

Правда, тут же выяснилось, что это не первая ходка любительницы пошутить. За решеткой она уже побывала, и отнюдь не по «смешной» статье - умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека. Как говорится, какие уж тут шутки…

- Похоже, жизнь сейчас мало чего стоит, - вторит моим мыслям Наталья Ворошилова. – Но недаром говорят, что плохое быстро стирается из памяти. Многие из отбывающих наказание женщин об убийстве предпочитают забыть.

Как-то одна из заключенных надела другой кастрюлю с кашей на голову. Объясняя причину странного поступка, сказала, дескать, что та пошла за обедом вне очереди. А на вопрос, почему эту проблему нельзя было решить словесно, с возмущением ответила:

- Я – вдова. А она – никто. Не хватало мне еще всяким малявкам рассказывать, как себя вести надо.

Оказалось, что нарушительница тюремного спокойствия и вправду вдова. Потому что собственноручно убила супруга.

И еще немного статистики. Второе место по «популярности» занимают кражи. Третье – сбыт наркотиков.

Крест одиночества

Как только женщина оказывается в местах не столь отдаленных, еще недавно клявшиеся ей в любви мужчины напрочь забывают о своих словах. В отличие от мужских «зон», куда выстраиваются очереди нагруженных сумками со снедью женщин, на свидания сюда приезжают лишь родители да дети осужденных. В кабинете замначальника я увидела фотографию малыша лет пяти, держащего в руках огромный для него плакат, на котором печатными буквами выведено: «Мама, я тебя очень люблю и жду!». Но далеко не все отпрыски столь трогательно переживают разлуку с матерями.

Письма и телефонные звонки от мужей и сожителей – и вовсе случай для колонии незаурядный. Для мужчин характернее другие «подвиги». По словам осужденных, есть в колонии женщины, которых любовники уговорили взять на себя совершенное ими преступление. Дескать, ей, как женщине, да еще впервые преступившей закон, наказание будет менее суровым. Мол, получит условный срок, и будет у них «вечная любовь». А иначе – разлука на долгие годы. Выбирай, любимая, сама! И женщины верят.

- Когда ночью идешь по колонии, - говорит Наталья Ворошилова, - отовсюду слышатся рыдания. Почему плачут? Да просто здесь без алкогольного и наркотического дурмана начинают по-другому смотреть на мир. И тогда вспоминают о брошенных детях, утраченной молодости и любимых мужчинах.

Слова об алкоголе и наркотиках не случайны. По статистике, большинство преступлений, неважно, женских или мужских, совершается под влиянием «стимуляторов».

Женская специфика

Как известно, без любви на свете нелегко прожить. И на «зоне» это не менее актуально, нежели на свободе. Тем более что физиология берет свое. Гомосексуальные контакты в колониях запрещены, однако «супружеские» пары наличествуют. Правда, устойчивые союзы, по признанию сотрудников колонии, - редкость. Видно, для сексуальной свободы колючая проволока – не преграда. Вчерашний «муж» назавтра может объявить, что теперь он - «жена». Кроме того, «браки» распадаются, когда один из «супругов» выходит на свободу. Бывали тем не менее и случаи, когда лесбийская пара продолжала отношения и после отбытия наказания. Но это скорее исключение, нежели тенденция.

Все-таки надо признать, что отличие между женской и муж-ской колониями - не только в любви к рукоделию. Взять хотя бы отношение к однополой любви: на женской зоне оно если и не положительное, то уж никак не негативное. А потому нет здесь и «опущенных» в том значении слова, которое придают ему заключенные-мужчины.

- Все черты характера и особенности поведения, присущие женщинам, ярко проявляются и в неволе, - объясняет замначальника колонии. – Если в мужской колонии дал слово – обязан его сдержать, пообещал что-то сделать - умри, но сделай, то для наших воспитанниц подобные установки практически неприемлемы. Хотя бы потому, что противны самой женской сути.

Зато сплетни и склоки – любимое развлечение. Как в селе: сцепятся две бабы – тут же знает об этом вся улица. Так и здесь. Подробности любой ссоры сразу становятся «достоянием» всей колонии.

Заблудшие

Но все вышеперечисленное вряд ли можно отнести к лучшим чертам слабого пола. Навыки ведения хозяйства, воспитания детей, в общем, всего, что отличает женщину как хранительницу домашнего очага, здесь, за колючей проволокой, практически утрачиваются. А потому одна из важнейших задач, которая стоит перед исправительными учреждениями, – добиться того, чтобы заключенная, выйдя на свободу, оставалась женщиной в полном понимании этого слова. Решить эту проблему пытаются не только в России, но и во всем мире. Но пока зачастую безуспешно.

Сложности возникают по многим причинам. Есть несколько факторов, влияющих на возможность реабилитации. Первый из них касается некогда обязательной в нашей стране реализации права на труд.

- Вспомните, как бывает трудно заставить себя работать, выйдя из отпуска, - убеждает Наталья Ворошилова. – А теперь представьте, что отдых продолжался с десяток лет. Человек ко всему привыкает и быстрее всего – к ничегонеделанию.

Трудоустроить отбывающих наказание женщин неимоверно тяжело. Работы катастрофически не хватает. Некогда функционирующие в «полный рост» за счет труда заключенных предприятия ныне закрылись или существенно снизили объемы производства. Зарплаты – ниже минимума. Может, потому и сами заключенные порой говорят, что «мы пришли сюда сидеть, а не работать». Захотят ли они трудиться, выйдя на свободу, – большой вопрос. Но даже если желание будет огромным, вряд ли женщина с клеймом судимости найдет работу с достойной оплатой.

Другой, не менее важный аспект – укрепление или, скорее, формирование нравственных основ. Над этим работает целый ряд психологов и педагогов. Десятого июля, в день 45-летия колонии, была открыта строящаяся в течение пяти последних лет церковь. Русское православие исторически брало на себя задачу «вернуть в стан заблудших овец». А потому появление церкви в колонии не может не радовать. Если бы не одно «но». Как утверждает Наталья Ворошилова, из более чем шестисот заключенных лишь около семидесяти знакомы с основами православия. А форточку в церкви, специально сделанную для вентиляции помещения, пришлось наглухо закрыть. Причина – заключенные… кидали туда окурки.

Еще один принципиальный фактор социальной адаптации - образование.

- И в советские времена встречались осужденные, - рассказывает Наталья Ворошилова, - не имевшие обязательного в нашей стране среднего образования. В основном это были цыганки. Но то, что творится теперь, – это какой-то кошмар. Уровень образования чрезвычайно низкий. Мы вынуждены были ввести начальные классы, где учим женщин основам грамоты. И таких все больше.

Привыкая, что заботу об их жизни и здоровье берет на себя государство, женщины подсознательно ждут, что это будет продолжаться вечно. Это же касается и вопросов семьи и брака. Как закоренелые мужчины-холостяки, которые не завели семью вовремя и после определенного возраста априори не могут жить в браке, так и женщины, проведя несколько лет в коллективе себе подобных, вернувшись на волю, теряют способность к устойчивым отношениям с противоположным полом.

Что же касается детей осужденных – это и вовсе катастрофа. Что может вырасти из ребенка, на долгие годы разлученного с матерью? А ведь далеко не все из отбывающих здесь наказание женщин были плохими матерями. Но, как это ни прискорбно, за совершенное ими преступление сполна расплачиваются в первую очередь дети.

Примеров тому - множество. И в таких случаях неважно, за что отбывает срок мать. Судьбы детей ломаются бесповоротно. Так, одна из заключенных зеленокумской колонии, мать пятерых детей, будучи до одури пьяной, утопила младшенького, трехлетнего малыша, в выгребной яме. Четверых «раскидали» по детским домам. Недавно старший из них совершил преступление. И что ждет остальных?