00:00, 13 декабря 2005 года

Дети «зоны»

«Мама - анархия, папа- стакан портвейна…»

Владимир Цысь, обычный преподаватель, дожив до тридцати с хвостиком, не знал, чем отличается сухой бульбулятор от водного. Он также плохо разбирался в химии, не видя «главной» разницы между растворителем и краской. Так бы и оставался «темным», если бы полтора года назад не возглавил горнозаводскую спецшколу. Теперь Владимир Анатольевич - руководитель специального учебно-воспитательного учреждения для детей и подростков с девиантным (асоциальным) поведением - человек очень подкованный. Он уже знает, что дух детского подзаборного коллективизма - это выдох в бульбулятор - эдакий самодельный кальян. Подышал анашой сам – дай и другим. В общем, кругозор директора спецшколы стремительно расширился не только благодаря умным книжкам. Нынешние его воспитанники – 100 малолетних преступников - каждый день щедро делятся опытом, которого не пожелаешь и взрослому.

Опыт этот, как вы понимаете, сугубо криминальный – кражи, хулиганство, токсикомания. Сюда, в общеобразовательную школу закрытого типа малолетние обитатели от 11 до 18 лет попали по решению суда. Некоторые - после лечения в психиатрической больнице. Другие с легкой степенью умственной отсталости. И все - с болячками, которые врачуют уже на месте: чесотка, энурез, гастрит и т.д., и т.п.

Откуда в нежном возрасте такие болезни тела и духа? Вопрос этот в современной России риторический, и горнозаводские ребята - классический пример социального нездоровья нации. Полные семьи есть только у 21 из них, 20 – сироты при живых родителях. Остальные воспитываются в основном мамами. Отцы и матери или пьют безбожно, или мотают очередной срок. От этой большой родительской «любви» дети бегут из дома и живут, как бродячие собаки. Не выдержав такого «трогательного» отношения, одна из воспитанниц спецшколы, 16-летняя Маша написала ходатайство с просьбой лишить дорогую маму родительских прав… Другой пример «теплых отношений» отцов и детей мне рассказали в Георгиевской воспитательной колонии. Выдворив из дома сына, папа посоветовал ему не приближаться к калитке. Поскольку идти после колонии все равно некуда, хлопец не хочет воспользоваться шансом выйти на свободу раньше и писать заявление на условно досрочное освобождение не собирается…

В общем, тех, кто попадает в спецшколу или колонию, трудно назвать обычными детьми. Некоторые из них в силу своего «подзаборного» существования не знают элементарных вещей, дай бог, если обучены грамоте. А в умственном и физическом развитии года на три отстают от своих благополучных сверстников. Такие вот социальные маугли, живущие по законам человеческих джунглей.

- Грабежи, убийства и т. д., в общем, весь уголовный кодекс, - так говорит о «провинностях» своих подопечных начальник Георгиевской колонии Юрий Кренслер. Майор – человек опытный и всякого повидал во взрослых «зонах» и особого, и строгого режима. Тем не менее он признается, что работа с подростками - самая трудная, поскольку они наиболее взрывоопасны - у них очень неустойчивая психика. А откуда ей взяться, устойчивой?

Тонким перышком… В тетрадь!

У георгиевского и горнозаводского контингента свое специфическое представление о жизни, ее законах. Бабушка не дала денег на пиво, и два брата подписали ей смертный приговор. И такая теория социальной справедливости для них вполне правомерна. О том, как можно жить по-человечески, не воруя и не грабя, у тех, кто с детства вокруг видел только насилие, понятие очень слабое и вызывающее нигилизм. Так что задача персонала, как мне не раз подчеркивали, это не тюремное наказание, а реабилитация ребенка после того дна, на котором он пребывал, и обучение новым правилам общежития. Согласитесь, парадокс - учить жизни в обществе в изоляции от самого общества…

Но такова сегодняшняя система «перевоспитания» падших, а воспитатели и психологи стремятся выполнить свою сверхзадачу. Нахождение новичка в спецшколе, как, впрочем, и в колонии, начинается с всесторонней диагностики - социально-педагогической, психологической и медицинской. А дальше – учеба, труд, досуг, и каждая минута расписана, чтобы не было времени на новые «подвиги».

Учение для многих поначалу сущее мучение: нелегко в 16 лет сидеть в пятом классе. Но что поделать, если там, на воле, постигнутая азбука была не по школьной программе, а по фене: «Мой дядя, падла, вор в законе...». И фраза «тонким перышком писать» наводила не на умильные мысли об альма-матер, а о статье в УК. Вычистить это гнилье из голов и душ детей значит сделать шаг к победе маленького человека над самим собой - вчерашним. Но не зря у всех этих детей социальный диагноз – «педагогически запущен». И порой заветы Макаренко и Сухомлинского и иже с ними разбиваются о воровскую правду жизни несовершеннолетнего Васи или Коли.

- Если же ребенок особо неуправляемый, то собираем педагогов, медиков и психологов и тогда – мозговой штурм, –рассказывает Владимир Цысь. - Сотрудники у нас опытные, работают давно, выход всегда находим. Когда-то в школе действовала штрафная комната, куда запирали нарушителя дисциплины. Теперь такого нет. Но есть другие методы.

Методы простые, школа хоть и закрытого типа, но за успехи в учебе и поведении можно на каникулы поехать домой (если, конечно, есть куда, к кому и в нормальную среду) или пойти в небольшой поход с воспитателями. Ведешь себя кое-как – лишаешься этих радостей. Причем твои достижения или проколы не только личные. Но еще и твоей группы. А кто чего достоин – поощрения или наказания, - определяют не только взрослые, но и совет воспитанников - орган самоуправления.

В колонии за нарушения режима можно получить устный или письменный выговор, лишиться просмотра телепередач или за-греметь в ДИЗО. Впрочем, вот уже полтора года дисциплинарный изолятор пустует. Не то чтобы все колонисты были паиньки. Но чем сидеть взаперти и копить злобу, лучше пусть территорию приберут – больше пользы будет, считает Ю. Кренслер.

Раньше, когда колония была еще и трудовой, ее воспитанники плели корзинки, клеили конверты, делали лотки для птицефабрик, осваивали сварочное дело. Нынче закон в отношении труда несовершеннолетних строг, и производство закрыто. Тем не менее они не сидят сложа руки, делают посильный ремонт, ибо колония переживает реконструкцию, учатся здесь же в ПТУ на слесарей и понемногу зарабатывают на собственные нужды, узнавая истинную цену деньгам. А кое-кто, помогая взрослым строителям, уже серьезно поднаторел в этом деле. 16-летний парнишка, с которым мы общались, не без гордости демонстрируя свою заправскую работу плиточника, подумывает о том, чтоб и на воле продолжить дело строителя.

Малолетние преступники в своей прошлой жизни не только не умели учиться или работать, но и отдых их был весьма своеобразным из серии: уколоться, напиться, надышаться и забыться. Какие там кружки по интересам, секции или студии! Кто и как их звал в эти чудные места? Да и доступны ли они были? Видно, не очень, если теперь «за периметром», помимо законов физики и Российской Федерации, еще учат азы гармонии. Теперь они не «забивают косяк» или «засаживают пузырь», а занимаются легкой атлетикой в тренажерном зале, сражаются в шахматы или шьют мехового зайца, читают хорошие книжки, в конце концов поют хором.

Оказывается, дети остаются детьми, даже преступив закон. Все равно где-нибудь в тайниках души живет тяга к прекрасному. Вот ее и нужно вытащить на белый свет, для того чтобы подросток ощутил себя не преступником, а человеком нужным и небезынтересным. В результате таких усилий спецшколы ее футбольная команда отлично вписывается в районные соревнования, местные вокалисты получают грамоты на конкурсах, а шахматный клуб даст фору любому другому. Бывший воспитанник школы - участник шахматного турнира «Жемчужина Кавказа», перворазрядник. А видели бы вы картины еще одного местного дарования, которыми увешаны стены заведения... Заместитель директора по воспитательной части Александр Макаров готов говорить о талантах ребят часами. А они, кстати, уже покинув Горнозаводское, приезжают сюда навестить своих педагогов.

У колонистов тоже есть возможности развивать свои творческие данные и не только на поприще муз или спорта. Особая гордость этого учреждения - поступивший сюда по программе «Дети России» новейший компьютерный класс, которому позавидует любая школа. Естественно, он вызывает у колонистов живейший интерес.

Наверное, не меньший воспитательный и эстетический эффект, чем занятия творчеством, на «постояльцев» оказывает преображение колонии. Бывшая пересыльная тюрьма превращается из серого и подавляющего сознание учреждения в современное, светлое и отвечающее нормам человеческого существования. Если раньше тяжелыми условиями зон малолетних правонарушителей пугали, то теперь в Георгиевск на «экскурсию» правонарушителей лучше не возить, эффекта устрашения уже не будет.

За такие перемены спасибо попечительскому совету колонии, который возглавляла нынешний министр образования края А. Золотухина. Заботу совета в колонии можно увидеть на каждом шагу вплоть до зубоврачебного кабинета с новейшим оборудованием.

В спецшколе чисто, но зданиям нужен серьезный ремонт, правда, директор говорит, что средства на эти цели выделены. Возможно, в скором будущем горнозаводская школа будет вы-глядеть не хуже, чем Георгиевская ВК. Думаю, ей не помешала бы забота такого же попечительского совета, как у колонии.

Гадкий утенок

Попытки наставить на путь истины малолетних преступников часто оцениваются в народе фразой «горбатого могила исправит». В принципе можно согласиться с такой точкой зрения.

Если только «горб» правят исключительно в спецучреждениях. А выйдя отсюда, трудные подростки снова окажутся предоставлены сами себе. Колония, как и спецшкола, для многих «малолеток» оказалась единственным местом, где к ним проявили действительно глубокий, правда, вынужденный и уже запоздалый интерес.

Помните, что сказал птичьему обществу андерсеновский Гадкий утенок?

- Вы меня не понимаете…

В этих словах была и горечь непонимания, и тоска от ненужности. А вот слова шестнадцатилетнего парня из спецшколы. Я спросила его, почему у него успехи в учебе и спорте здесь и почему дела на воле были плохи.

- Я там никому не был нужен, - сказал Михаил. И рассказал, что здесь, кроме легкой атлетики, он увлекается еще и шитьем … А одна из двух девчонок, участвовавших в нашем разговоре, сказала, что в Горнозаводском к ним относятся иначе, чем «там».

- Здесь нас понимают…

Вообще, после посещения этих двух учреждений возникла стойкая убежденность в том, что схема «перевоспитания» трудных подростков парадоксальна и ничего неожиданного в ее малоэффективности нет. Не парадокс ли, что дела малолетних преступников в России рассматривают «взрослые» суды, и они же выносят решение о мере… о мере чего - наказания или воспитания? Судя по тому, что ребенок попадает в воспитательное учреждение и проходит реабилитацию, все же речь о воспитательной мере. Но как на основании статей административного или уголовного кодекса судья может решить, сколько времени понадобится конкретному Васе на его перевоспитание?

- Самый большой срок, который могут находиться у нас дети, - говорит директор спецшколы, - это три года. Срок устанавливает суд, по его же решению дети покидают школу. Бывает, что ребенок уже через год показывает такие личностные изменения, что ему не нужно здесь находиться. Случается и наоборот, когда назначенного, например, года подростку явно мало, и он только – только начал исправляться, а ему уже нужно покинуть спецшколу. Кстати, после спецшколы у детей нет судимости…

В колонию малолетние преступники тоже попадают по решению суда. Но судимость после выхода на волю имеют. Есть у них шанс при хорошем поведении на условно досрочное освобождение. Но и в этом случае связь между вынесенным приговором суда и целью пребывания в колонии прослеживается слабо.

Кроме этого, есть и другие минусы «общего» подхода к взрослым и малолетним правонарушителям. Начальник ВК считает, что нахождение в общем СИЗО оказывает дурную услугу подросткам, которые успевают там нахвататься криминального опыта от взрослых «урок».

- Вы бы видели, какими дети приезжают после следственного изолятора, - говорит Ольга Скибицкая, психолог Георгиевской колонии. - Они неуправляемы и не хотят подчиняться никаким правилам.

Собственно, в цивилизованных странах на то и существует ювенальная юстиция (о которой мы только слышали краем уха и которая у нас в зачаточном состоянии), чтобы суд принимал решение в соответствии с рекомендациями психологов и педагогов. Социальные работники начинают свою работу с подростком еще до суда и определяют желательные воспитательные меры воздействия. Этот патронаж продолжается и после решения суда.

А от нашего российского «патронажа» можно иной раз просто опешить…

На одном из совещаний краевой межведомственной комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав представители Новоалександровской райадминистрации объясняли неблагополучную ситуацию с подростковой преступностью в районе. Оказалось, что серия преступлений - дело рук освободившегося из Георгиевской воспитательной колонии. Он «прошалил» три месяца. Со слов докладывавших, в районе не знали о том, что он освободился, поскольку никакие сопроводительные документы из ВК не поступили. (А по данным «СП», уведомительное письмо из колонии все-таки было отправлено в Новоалександровский РОВД).

Тогда на заседании Алла Золотухина рекомендовала членам комиссии ездить в колонию и встречаться с ее воспитанниками, чтобы быть готовыми к их выходу. Справедливости ради скажу, что в колонии часто бывают гости из опекунского совета, Детского фонда и Георгиевской КДН. А в Горнозаводской спецшколе - из Кировской КДН. Остальные комиссии по делам несовершеннолетних «своих» в этих учреждениях не навещают. Собственно, это показатель отношения к работе с такими детьми...

********

Не будем говорить о том, как получается, что ребенок докатывается до «зоны». Но и выйдя оттуда, он, говоря казенным языком, «субъект профилактики из группы риска». По идее, им должны заниматься семья, школа, службы занятости, общественные организации и, естественно, комиссии по делам несовершеннолетних. Но, как известно, у семи нянек… И мы имеем повторные преступления. Так как по сути нет целостной системы, которая определила бы и осуществляла комплекс мер адаптации и социализации конкретного ребенка, а не субъекта милицейской статистики.

Наверное, все-таки интерес к детям «зоны» должен просыпаться задолго до снова испорченного ими учета подростковой преступности. За «периметр» рано или поздно выходят все. Вопрос только в том, кто их там ждет. Похоже, что при сегодняшней системе, а вернее, бессистемности, несмотря на усилия спецучреждений, шанс их «выпускников» снова попасть в объятия криминального мира по-прежнему высок.

P.S. Имена детей по понятным причинам изменены.