Священник-воин

«Кому назначено, не миновать судьбы»

(А. Грибоедов).

9 мая 2015 года. Я впервые оказался на расположенном рядом с Лазаревским храмом мемориале в честь павших воинов Великой Отечественной войны. Впечатляющее сооружение. На подходе – длинная стена из нескольких блоков, на каждом из которых нанесены фотографии ушедших воинов-пятигорчан, тысячи лиц, без фамилий, имен - только фото.

Иду медленно, рассматривая фотографии, – вдруг смогу увидеть знакомого? Нет, никого… Вдруг как будто молния ударила! Я вздрогнул, увидев знакомое фото! Да, конечно! Это был он, я сразу узнал! Оглянулся – хотел найти знакомых, позвать: «Посмотрите! Вот он каким был! Вы же знаете его!». Среди сотен людей не нашел никого. Долго стоял и смотрел на фотографию, которую, наверное, одним из немногих впервые увидел лет десять тому назад...

*****

…28 июня 1941 года семнадцатилетний Гена Мальцев стоял перед военкомом и ждал его решения.

Рядом – еще несколько таких же пацанов, которые тоже решили, несмотря на возраст, идти на фронт. Война только-только началась. Никто еще не знал, насколько она будет длительной, жестокой и тяжелой.

- Ну вот что, ребята, - сказал военком, – идти воевать вам рано. Пошлю-ка я вас пока на учебу.

- Мы согласны.

- Тогда Мальцев и (назвал еще двоих) - в Сталинград, в училище связи.

И все – началась военная жизнь.

Немец настолько быстро продвигался на восток, войска отступали, налаживание связи было едва ли не самым важным в это время, поэтому в училище было принято решение: трехгодичную программу обучения сократить до шести - семи месяцев; учили только самому важному и ускоренными темпами. А в декабре 1941 года бои уже шли под Москвой. Поэтому в начале февраля 1942-го курсантам присвоили звание младших лейтенантов и распределили по войскам. Мальцева направили в резерв Главного Командования – в Москву.

Шел по Москве семнадцатилетний (!) младший лейтенант Гена Мальцев и думал: «Вот она – Москва, город, в котором каждый мечтает побывать. А сейчас – окна заклеены крест-накрест, на улицах баррикады, противотанковые надолбы… Как же так?! Фронтовая столица… Я должен ее защитить!» А на улице непривычный для южанина мороз, глубокий снег, метель… Нашел в Кунцево штаб, доложился.

- Как фамилия? Мальцев? Связист? Это хорошо – связь нам нужна вот как! - И принимавший его командир провел ладонью по шее, как будто хотел ее отрезать. – Направляетесь командиром взвода связи в такой-то полк Западного фронта.

Это был самый центр военных событий. Немцев уже отогнали от Москвы, но враг снова и снова предпринимал попытки наступления. Нашел узел связи полка. Почти сразу начался мощный артобстрел. Грохот канонады, непрерывные оглушительные разрывы… С непривычки выдержать это было очень трудно, все время думалось: «Ну, когда же, когда это кончится?!»… Только через 2,5 часа наступила передышка. Но юный лейтенант знал, что вот сейчас и начнется его главная работа: ведь от взрывов всегда повреждались линии связи. Крики командиров «Мальцев! Связь!» стали со временем привычными. Сразу отправлял двух солдат (один с катушкой провода, другой с телефонным аппаратом) на линию, а часто бежал и сам. Очень опасная была работа. Солдаты на передовой укрыты от огня в окопах, а связисты под открытым небом, в любое время суток, несмотря на обстрелы – только вперед, только быстрее обеспечить связь. И спать приходилось где придется – иногда в воронках или окопах.

Многие фронтовики после войны рассказывали, что на передовой атеистов не было. Вот и Гена перед каждым выходом на линию и перед каждым боем говорил: «Господи, помоги и защити!». И когда он оставался после передряги цел и невредим, с удивлением думал: «Господи, почему? И для чего?».

Однажды он получил задание обеспечить связь полка с батальоном. Взял двух солдат и побежал. Вдруг перед ним, казалось, что прямо у ног, взорвался снаряд. От взрыва он упал, на какое-то время потерял сознание, а когда пришел в себя, обнаружил, что оба его солдата серьезно ранены. Вскочил, побежал искать подводу, чтобы их отвести в медсанбат, а сам – опять цел и невредим, только со слухом появились проблемы.

В конце этого его первого месяца войны немецкая пуля все-таки нашла Мальцева. Ранение, казалось, было легким, однако все-таки его отправили поездом в Москву в госпиталь, где пролежал он полтора месяца. «Интересно, – вспоминал он, рассказывая мне об этом эпизоде позднее, – в госпиталь я прибыл в начале марта и именно там «отпраздновал» свое восемнадцатилетие». Во как! В госпитале же его нашли приказы, которыми ему присваивалось звание лейтенанта, а потом и старшего лейтенанта. Из госпиталя его, не до конца долеченного, с перевязанной рукой («долечишься на месте») отправили назад, на передовую…

9 мая 1943 года. Атака. Старший лейтенант Мальцев, как всегда, рядом с командиром полка, обеспечивает его связью с батальонами. Летящими пулями, казалось, пронизано было все воздушное пространство. Во время перебежки Мальцев ощутил резкий удар, боль и потерял сознание. Очнулся, почувствовав, что кто-то толкает его в бок. «Живой?» Санитары выволокли его из боя и доставили в полевой госпиталь.

- Кто такой?

- Старший лейтенант Мальцев. Связист. Доставлен с ранением правой ноги и правой руки, – ответил санитар.

С ногой-то справились относительно легко. Сделали, правда, большой разрез, но пули вынули и забинтовали так, что ходить было невозможно. В общем, раненый лежачий. С рукой было хуже: пуля через ладонь вошла в кисть, и хирурги, как ни резали, так и эдак, не могли к ней подобраться. А кисть начала опухать, посинела. Врачи решили отправить Мальцева самолетом У-2 в госпиталь в Наро-Фоминск с диагнозом «газовая гангрена».

В госпитале его стали готовить к ампутации. Но хирургов все время отвлекали к другим только что доставленным более тяжелым раненым. А Гена лежал и молился: «Господи, если ты меня опять оставил в живых, если я живым вернусь с войны, я буду тебе служить, я стану священником. Но как я смогу это осуществить без правой руки? Сохрани ее, защити и помилуй!» Наконец, дошла очередь и до него. Уложили на хирургический стол, развязали руку и… удивились: гангрены не было! Сделали операцию, достали пулю, немного подлечили и отправили в госпиталь далеко в тыл – аж в Самарканд. Там вылечили и направили в Москву в резерв Главного Командования, а там не в действующую армию, а на курсы усовершенствования офицерского состава, шесть месяцев в Москве, а затем еще на три месяца в освобожденный уже Киев. Была весна сорок четвертого года, Крещатик еще лежал в развалинах, но каштаны на нем зацвели. Гена вспоминал родной Пятигорск с его каштанами и мечтал вновь вернуться туда. Удастся ли?..

В июне курсы закончились, и Мальцева во главе группы офи-церов-связистов направили в Румынию. А там он получает назначение в артиллерийский полк гвардейской воздушно-десантной дивизии помощником начальника связи по радио. И началось! Мощнейшая Яссо-Кишиневская операция – один из десяти знаменитых Сталинских ударов, потом Румыния, Венгрия, Австрия… И там были случаи, которые иначе как промыслом Божиим назвать Мальцев не мог. Ранений больше не было, но зато подхватил он там тропическую малярию, с которой его время от времени укладывали в госпиталь. В последний раз он прямо из госпиталя был отправлен домой. Все. Война окончилась...

…Обо всем этом я узнал совершенно случайно в конце девяностых годов прошлого уже века от седовласого священника митрофорного протоиерея отца Геннадия, с которым судьба свела нас и сделала очень близкими друзьями. Он никогда не рассказывал о войне, но однажды 9 мая я зашел к нему поздравить, как и всех мужчин в тот день, с праздником Победы и увидел его в военной форме капитана с множеством наград на груди, в числе которых и два ордена Отечественной войны. На мое удивление он отреагировал своеобразно: снял все с себя и снова надел легкий подрясник, в котором часто ходил дома.

Оказалось, что после войны он долго болел, искал себя в разных профессиях, пытался учиться, но чаще всего ходил в церковь.

В 1946 году возобновила работу Ставропольская духовная семинария, и вскоре Мальцев оказался среди семинаристов, женился, стал священником, а затем неожиданно для всех поступил в Московскую духовную академию, которую окончил не просто с отличием, но и со степенью кандидата богословия. В девяностых годах ему, как одному из самых уважаемых священников Ставрополья, было доверено быть духовником всего Кавминводского благочиния (то есть он исповедовал и причащал священников). Выйдя по возрасту и состоянию здоровья «за штат», все свободное время посвятил написанию книг – о вере, о пути к Богу и о войне. Я уговорил его написать и о своих военных годах, рассказанных мне, и горд тем, что набрал на компьютере, во всяком случае, половину его книги. Он издал их шесть или семь. Храню их как реликвию.

*****

Весной 2011 года в возрасте 87 лет, прослужив Богу более полувека, после тяжелой болезни он упокоился и похоронен в ограде родной Покровской церкви города Пятигорска.

Аркадий АРШ, член Союза писателей России