07:48, 2 ноября 2018 года

Воспоминания Эрика Бредта – актёра и бывшего немецкого военнопленного

Его воспоминания, полные ярких впечатлений, охватывают предреволюционную жизнь пленных, работавших в крестьянских семьях Ставрополья, революционный 1917 год и вихрь Гражданской войны 1918 года, в котором погибли многие друзья автора, кто - зарубленный белыми, кто - расстрелянный красными. Эрик Бредт выжил. После возвращения зимой 1919 года на родину, в Лейпциг, он возобновил работу в театре.

Но не мог забыть трагических и прекрасных лет, проведенных в России. В 1926 году в Лейпциге появился первый том книги «Пахарь поневоле», а в 1927-м – второй. Мемуары имели успех, что побудило автора наряду с работой в театре посвятить себя писательской деятельности. В 1935 году Эрик женился на актрисе Еве Бишофф, которая родила ему сына Йоханеса и дочь Эрику. Годы Второй мировой войны Э. Бредт провел в Гамбурге, а жена с детьми вынуждена была бежать из города из-за постоянных бомбардировок. Только в 1945 году семья воссоединилась. Эрика вспоминала: отец не любил говорить о войне, зато с удовольствием рассказывал о жизни в российской деревне, о своей первой любви. Как сказку слушали дети о том, как однажды на чужбине русская крестьянка подарила ему на праздник синюю рубаху в белый горошек.

Спустя десятилетия Э. Бредт решил подробнее рассказать о своем пребывании в России. Название книги изменилось: «Настя. История моей жизни, любви и невзгод в Лежанке». В отличие от первой книги художественно-философского плана новая рукопись основана исключительно на реальных событиях.

В 1965 году Эрика Бредта не стало. Оставшаяся рукопись почти полвека лежала нетронутой, пока ее не прочла дочь автора. Она с изумлением узнала, что село Лежанка, которого нет на карте, это существующий на самом деле Средний Егорлык – степное южное село в Ростовской области! Во времена, описываемые автором, оно входило в Медвеженский уезд Ставропольской губернии.

Надо сказать, что с Россией, любовь и уважение к которой передал ей отец, Эрика Моос-Бредт была знакома давно. Она, оперная певица, занимаясь общественной деятельностью, активно помогала детям Чернобыля. Приезжала в Белоруссию и вывозила детей на лечение в Кассель, где жила тогда.

В 2009 году Эрика приезжала в Средний Егорлык, познакомилась с краеведом, бывшим директором местной школы Николаем Ватутиным, который показал ей места, связанные с ее отцом. А в Ставрополе встретилась с краеведом Г.А. Беликовым, он помог отыскать упомянутые в рукописи места. На Рождество 2011 года Н.В. Ватутин прислал в подарок Э. Моос свою книгу «Человек и малая родина», в которой написал о ее отце, упомянул и о визите Эрики в село. В завязавшейся переписке было решено издать книгу Бредта на русском языке. За перевод и редактирование взялся Николай Ватутин.

Так и получилась книга «Моя жизнь, любовь и невзгоды на Ставрополье». С первых глав понимаешь, что это повествование наблюдательного, тонко воспринимающего окружающее, а потому небезучастного человека, волею судьбы оказавшегося в чужой стране и сумевшего полюбить ее народ, обычаи, природу.

После пленения Эрик сначала оказался в провинциальном городке Мамадыш под Казанью, а позднее - в большом богатом селе Средний Егорлык. Местные жители называли село Лежанка. Так именует его и автор книги. По преданию, это название появилось, после того как во время вспышки чумы здесь был карантин, где изолированные люди большей частью лежали без дела в ожидании окончания эпидемии.

Все персонажи книги носят подлинные имена и фамилии. Ничего не изменено, даже описания домов совпадают с реальными. Потомки легко узнают в героях своих предков. Работая у хозяев (Васильевых, Самойловых, Дороховых), он освоил многие сельскохозяйственные специальности. Особенно нравилось ему ухаживать за животными. Между тем с горечью он замечает: «Несвободный человек, пленный работает для чужих людей, на чужой земле».

Тяжелый труд все же не мешал автору любоваться окружающей природой: «Степь была иногда волнистой, с легкими возвышенностями; то там, то здесь балочные промоины – больше ничего. Не было видно ни одного дерева, ни одного заезжего двора, ни слегка покрытых пастельными красками церковных куполов или расплывчатого намека на отдаленные поселения... Конечно, эти степи можно в любое время сделать плодоносными, и так оно и будет».

В селе Эрика называли Гришей. Самым памятным для Гриши-Эрика стало время пребывания в семье зажиточного крестьянина Кондратия Артёмовича Дорохова. Прежде всего потому, что здесь автор книги встретил свою любовь - невестку хозяина Настю, казачку из Пятигорска, первую красавицу села, которая ответила взаимностью иностранцу, образованному и не похожему своим поведением на местных мужчин.

О судьбе Насти уже в наше время рассказала ее праправнучка журналистка Наталья Кириченко: «Настю убили в Лежанке в 1930 году, вместе с сыном ее обнаружили в колодце». Но Эрик не мог этого знать, продолжал верить в чудо возможной встречи. Перед смертью он просил дочь попытаться найти следы Насти.

Помимо личных воспоминаний интересны авторские наблюдения обычаев и традиций русского народа: празднование Рождества, Пасхи, Троицы, проведение ярмарок. Запомнились Эрику пасхальные подарки, которые своими руками сделала Настя: красная сатиновая рубашка и светло-серые брюки вполне элегантного покроя.

В 1917-м наступило время перемен, коснувшихся и военнопленных. Вместе с местными они пытались разобраться, кто такие кадеты, большевики, контрреволюционеры. В среде военнопленных, с которыми Эрик регулярно встречался, появился номер недавно созданной газеты «Заря свободы» со статьей «Наши бывшие военнопленные» (эта газета – предтеча «Ставропольской правды»). В статье говорилось, что власть Советов провозглашает лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», и предлагалось показать иностранным пролетариям, ставшим пленными по вине капитала, что теперь они свободны и равноправны со своими освобожденными русскими братьями.

Военнопленные решили бороться за свои права. Но в феврале 1918 года тихий мир Лежанки был потоплен в крови. Со стороны Ростова приблизилась армия корниловцев. Э. Бредт стал свидетелем расправы над жителями села, часть которых выступила на стороне большевиков: на Базарной площади чехи, служившие у Корнилова в инженерном батальоне, зарубили 10 военнопленных - австрийцев, венгров, немцев. Всех их автор книги хорошо знал, а сам чудом остался жив. Корниловцы добивали раненых на улицах, стреляли и рубили прямо в домах. Особую жестокость проявлял личный конвой Корнилова – текинцы.

Так наш герой оказался в горниле Гражданской войны, не собираясь вставать на ту или другую сторону. Хотелось быстрее попасть в Германию. Но прежде, насильно мобилизованный Добровольческой армией как возница, он участвовал в походе на Екатеринодар, сидел в контрразведке у белых, откуда бежал…

И вот, наконец, Ставрополь, он занят красными. Здесь Эрик сразу же попытался разыскать своего приятеля И.И. Друзякина, с которым познакомился еще в Лежанке, когда учился у него русскому языку. На улице Карской (ныне улица Серова) Эрик разыскал нужный дом. Многочисленная семья Друзякиных встретила его с радушием. Предложили погостить, вместе встретить Пасху. Чтобы не злоупотреблять гостеприимством, Эрик перебрался в «поповскую школу» около Нижнего базара, отведенную для военнопленных. Автор имеет в виду здание духовного училища (ныне средняя школа № 4, ул. Голенева, 46).

В городе Эрик надеялся заработать денег на дорогу. Ему удалось познакомиться с профессиональными музыкантами из Берлина, именовавшимися «Берлинское трио». Они предложили Эрику участвовать в поэтическом вечере «со смешанной программой: и серьезное, и веселое». Чтобы отрепетировать предстоящее выступление, герой решил отправиться в местный лес, в котором умудрился заблудиться: «Я шел наугад, пока не забрался в дикие места, куда едва ли ступала нога человека, такими заросшими и непроходимыми они были. Меня встречали мрачные ущелья. Каньоны, в которых шумела вода, вынуждали меня поворачивать или же, идя вдоль ручья, искать место перехода». Несомненно, Э. Бредт описывает Ташлянский (Таманский) лес. Эрику пришлось переночевать в лесу, а на следующий день при выходе из леса он был задержан красноармейцами, которые прочесывали окрестности в поисках контрреволюционеров. Так что автору книги довелось провести несколько недель в ставропольской тюрьме и стать свидетелем произошедших там событий. Как-то ночью его разбудил гул пушечных выстрелов. Во дворе тюрьмы послышались шаги, раздался крик. Эрик выглянул в окно камеры и увидел, как у стены метался худой человек, одетый в военную форму. Два красноармейца догнали его и вонзили штыки в шею. Оказалось, что группу заговорщиков неудавшегося офицерского восстания с 27 на 28 июня собирались расстрелять и один из них попытался бежать…

Имена некоторых персонажей не называются, но они легко узнаваемы, как, например, легендарный «кавказец» (так называли участников Кавказской войны 1817-1864 гг.) генерал П.А. Мачканин, трагически погибший в Гражданскую войну. Эрик оказался с ним вместе в ставропольской тюрьме. Он вспоминает, как вечером в камеру привели благородного седовласого генерала, около десяти лет командовавшего Ставропольским гарнизоном. В этот раз 80-летнего старика отпустили, но вскоре он был снова арестован и жестоко убит.

И Эрик был приговорен красными к расстрелу, но потом ему объявили, что в Германии революция, и отпустили.

С содроганием описывает он и пребывание белых в городе. Однажды ночью группу военнопленных, в которой был Э. Бредт, заставили закапывать в лесу тела зарубленных саблями гражданских, сочувствующих большевикам. Не могла оставить его безучастным и картина, когда в лазарете, где лежали две сотни тяжелораненых красноармейцев, один из деникинских офицеров пошел между коек и начал колоть людей, как телят. Палаты залила кровь.

Эти страшные дни в Ставрополе поселили в душе автора ужас и страх. Здесь угрожали, мучили, карали. Порой казалось, что никто не может даже просто беззаботно дышать. Выручали молодость и мечта о возвращении на родину.

…В январе 1919 года Э. Бредт ступил на перрон Лейпцигского вокзала: «Я протянул руки, поймал несколько снежинок и прислонил к щекам. Они были прохладны и пахли совсем как те, что были на щеках Насти в утро нашей разлуки. Мои губы непроизвольно прошептали: «Я дома, Настя, я помню».

Елена ГРОМОВА
«Я дома, я помню…»
Газета «Ставропольская правда»
2 ноября 2018 года