Археолог Звездана Доде расшифровывает послания на камне

Из впечатлений остались удивительной красоты, как-то по-особому лаконичная здешняя природа, древние высокие и узкие сторожевые башни, являющиеся архитектурным символом Ингушетии. И те необыкновенные любовь и увлеченность историей и культурой Северного Кавказа, которыми были пронизаны научные сообщения участников конференции. А приехало их человек двести, и представляли они не только северокавказские республики, но и области и края Юга России, Москву, Санкт-Петербург, а также Украину, Белоруссию, Францию и Германию.

Вот такой интернационал, особенно проявившийся на торжестве по поводу окончания конференции. За столом рядом со мной одесский хлопец настойчиво (но, правда, безуспешно) «охмурял» рафинированную девушку из питерского Эрмитажа. В центре зала наша землячка ставропольский археолог Звездана Доде замечательно танцевала кавказские танцы с учеными мужами из Ингушетии и Дагестана. На ней и платье было в стилистике горских женских нарядов – узкое, длинное, серебристое, словно подчеркивающее гибкость движений.

В машине на обратном пути из Магаса в Ставрополь я даже поинтересовалась у Звезданы, нет ли в ее родословной кавказских корней. Оказалось, нет. Редкая фамилия Доде ее предкам по отцовской линии досталась, как гласит одно из семейных преданий, от наполеоновского солдата, обосновавшегося после войны 1812 года в России. А необычное имя Звездана придумал моей героине отец – известный на Ставрополье художник-график Владимир Доде.

В детстве она любила рисовать, читать и шить. Занятия от археологии вроде бы далекие, но именно они определили ее призвание.

Классе в седьмом в какой-то книге, посвященной историческим загадкам, Звездана прочла об исчезнувшей бесследно библиотеке Ивана Грозного. И ощутила такое желание пуститься на ее поиски, что даже написала об этом известному ученому, который вел по радио историческую викторину для школьников. Тот ответил ей письмом, где разъяснил, что любым подобным поискам должна предшествовать кропотливая работа с историческими источниками, в архивах. После окончания школы Звездана год проработала в краевом архиве, а потом поступила на исторический факультет Ставропольского государственного педагогического института. С удовольствием поехала на первую археологическую практику.

Ее научные предпочтения в археологии определились сразу – история древних тканей и костюма. Доктор исторических наук, член Международного центра изучения древних тканей Звездана Доде сегодня единственный на Юге России специалист по средневековому костюму Северного Кавказа. А началось все, как она считает, с детского интереса к фактуре тканей, крою, моделированию одежды. Она еще подростком научилась прекрасно шить – сперва на кукол, потом на себя – вязать, вышивать, плести макраме. Со студенческих лет наибольший интерес во время раскопок вызывали у нее именно эти следы человеческой культуры – остатки тканей, одежды, украшения. Все эти многочисленные бусы, бляшечки. Кого они украшали при жизни, где могли находиться, что закрепляли в костюме?.. За всем этим стоит важная информация – вот что сразу ощутила студентка Доде, чем еще на младших курсах удивила и руководителя археологической практики Анатолия Найденко, и своего институтского научного руководителя, доктора исторических наук Татьяну Невскую.

С первым же студенческим научным исследованием Звездана попала на «взрослую» конференцию историков в Омске, оказавшись там не только самой младшей, но и представительницей немногочисленных на форуме «южан»: кроме нее присутствовала еще делегация ученых тогдашней Чечено-Ингушской АССР. Соседи по Северному Кавказу сказали: «Ты — наша!». Красиво опекали юную студентку и пригласили на следующий год на конференцию в Грозный. Туда она прибыла уже вместе с будущим мужем (ныне известным археологом) Андреем Белинским за день до их свадьбы. Оба успешно сделали доклады и – как завтрашние молодожены – оказались в центре такого праздничного гостеприимства, что это запомнилось навсегда. «С тех пор я полюбила Кавказ», – говорит Звездана. За гостеприимство, открытое проявление чувств, умение хранить верность традициям.

Она произносит эти ставшие не слишком популярными слова – сегодня. И, вспоминая нашу совместную поездку в Ингушетию, я думаю, что она права. Когда вместе собираются люди науки и культуры, патриоты Отечества (не на уровне лозунгов!) – у них так много совместной работы, вызывающей обоюдное уважение, что делить им нечего, да и некогда.

***

Я познакомилась с З. Доде несколько лет назад в Ставрополе, в ГУП «Наследие». Ростовские археологи нашли тогда вблизи Волгодонска захоронение XIII-XIV веков. Когда при расчистке погребения женщины, жившей много столетий назад, стала открываться хорошо сохранившаяся сшитая из шелков одежда (такая удача, говорят специалисты, выпадает не чаще чем раз в пятьдесят лет), руководители экспедиции обратились в Ставрополь. Во-первых, потому что на Юге России только в «Наследии» имеется реставрационная лаборатория, а, во-вторых, потому что на ее базе занималась научными исследованиями эксперт по средневековому костюму, в то время еще докторант Института востоковедения Российской академии наук Звездана Доде. Погребение не стали до конца раскрывать в поле, а передали ставропольским коллегам, как выражаются ученые, «монолитом».

Я, можно сказать, стала свидетельницей работы Звезданы Владимировны в лаборатории. Но самой интересной в этом процессе мне показалась цепочка выводов, которые она сделала. Например, кто была дама из средневекового могильника? До тех пор все погребения на Северном Кавказе связывались с жившими здесь тюркскими племенами. Сенсационность находки состояла в том, что это оказалось захоронение женщины из племени монголов-завоевателей. Выводы Доде сделала, анализируя покрой платья, и это было похоже на идентификацию личности в детективе. Халат на женщине не был подпоясан – именно монголки поясов обычно не носили, надевая халат на шелковое узорное нижнее платье, которое было раскинуто перед нами на столе в лаборатории. Имелась еще одна уникальная «улика»: одежда запахнута на левую сторону, в то время как при жизни владелица запахивала ее на правую, о чем говорила нарядно изукрашенная «наружная» левая пола. Этот погребальный обычай монголы заимствовали в Китае. Символизировал он, как принято считать, уход человека в мир иной, потусторонний, где все «наоборот», как в зеркале…

А знает ли читатель, что, рассматривая всего лишь женское ожерелье, можно доказать, что в Средние века аланское население Северного Кавказа было связано с Византией и Китаем? Украшение попалось Звездане, когда она работала научным сотрудником в Ставропольском краеведческом музее имени Г. Прозрителева и Г. Праве. Это было одно из первых ее серьезных исследований. Состояло ожерелье из византийских бус и персиковой косточки. С первым все было более-менее понятно, а вот персик… На Кавказе он в ту эпоху еще не рос, скорее, сюда привозили сушеные плоды. Зато в Китае считался волшебным деревом. Напрашивался вывод, что, возможно, китайские купцы, привозившие на Кавказ товары, включили «магическую косточку» в византийское ожерелье. А может, это сделала сама аланская модница, что-то слышавшая о персике как о талисмане… В любом случае ожерелье – прямая иллюстрация к тому, что проходивший через Северный Кавказ Великий Шелковый путь способствовал синтезу Востока и Запада, доказывала молодая исследовательница.

Не могу удержаться, чтобы не рассказать еще об одном «историческом детективе», который стал темой сообщения Звезданы Доде на Крупновских чтениях. Касается он так называемых «Белореченских находок» – предметов средневековой одежды, найденных в XIX веке в курганах на территории нынешнего Краснодарского края. Доде рассматривает одну из находок – «женский кафтан, сшитый из итальянского аксамитного бархата красного цвета». Опираясь на сведения о дизайне таких тканей, их особенностях, она доказывает, что бархат произведен в Средние века в Венеции. Самое интересное – кафтан является «секонд-хэндом», перешит из какой-то другой вещи. Ткань была такой дорогой, что, видимо, передавалась по наследству. Находку можно расценить и как подтверждение преданий о том, что местных девушек княжеского рода выдавали замуж в богатые европейские дома. Драгоценный бархат, возможно, подарок, присланный из Венеции сестрам или матери на Кавказ…

***

В то время как Звездана Владимировна студенткой начала заниматься археологическими тканями и костюмом, исследований в этой области в отечественной науке было мало, не хватало литературы, на которую можно было бы опереться, найти там соответствующие аналогии. Поэтому она нарабатывала свой материал. Ездила на раскопки (когда родился сын Ярослав, они с мужем стали брать его в экспедиции чуть ли не с полутора лет). Искала предметы для исследований в коллекциях российских музеев. Текстиль, одежда в земле сохраняются плохо…

В предисловии к ее вышедшей в 2001 году под грифом Института востоковедения РАН обширной монографии «Средневековый костюм народов Северного Кавказа» подчеркивается: «Большинство материалов было изучено автором не по книгам, а по реальным сохранившимся образцам. Более того, значительная часть их была добыта в ходе археологических раскопок при непосредственном участии автора».

С приходом научного признания возможности расширились. В 2007-2008 годах, получив специальный грант, она поработала в Нью-Йорке, в музее «Метрополитен», обладающем уникальной коллекцией тканей. Побывала в музеях Кливленда, Бостона, Лос-Анджелеса.

Ткани содержат ценную информацию, особенно о тех цивилизациях, которые не оставили о себе письменных источников. Например, образы на шелках порой говорят о космогонических идеях, связанных с представлениями народа о мироздании. На китайских шелках встречаются изображения дракона, птицы Феникс. Дракон здесь и символ императорской власти, и мужской силы, и связи с небом. А вот в монгольской культуре дракон читался как знак принадлежности к управлению империей. Шелков было много, они использовались как валюта, плата солдатам и наемникам. Шелка посылались в Европу с дипломатическими миссиями. Шелк составлял основу монгольской культуры. З. Доде задумала научный проект, посвященный тканям монгольского периода на Северном Кавказе, под названием «Шелковая орда».

Одно из последних по времени событий в ее профессиональной жизни – выход в свет под эгидой РАН ее книги «Кубачинские рельефы. Новый взгляд на древние камни». Археолог собирала для нее материалы в экспедициях в Дагестане, музеях Махачкалы, в Эрмитаже, в США.

Казалось бы, совсем иная область исследования: рассматриваемые автором рельефы – это древние памятники камнерезного искусства из дагестанского аула Кубачи. Однако Звездана Доде осталась верна себе: она предлагает новое культурное и хронологическое прочтение древних памятников на основе идентификации одежды персонажей, изображенных на рельефах. Основываясь на этом, З. Доде отвечает на весьма важные вопросы: кто и что изображены на кубачинских камнях, кто мог быть заказчиком этих произведений искусства, в каком историческом контексте они создавались и в каком аспекте их следует рассматривать (узко региональном или более широком).

В частности, ей удалось доказать, что время создания рельефов не конец XIV – начало XV века, как считалось до сих пор, а следует перенести его почти на век назад и датировать периодом между 1270-1319 годами. Такая точная датировка – в пределах полусотни лет – в археологии уникальна. А сюжетно «раскрутив» сцены, изображенные на рельефах, она смогла убедительно показать, что селение Кубачи входило в культурный и политический ареал влияния Монгольской империи. Это новый взгляд на обстоятельства исследуемой эпохи, вводящий аул Кубачи в контекст общемировой истории.

Характерно, что положительный отзыв на книгу З. Доде о каменных рельефах написали представители дагестанской науки: член-корреспондент РАН, председатель диссертационного совета академического института археологии доктор исторических наук Р. Мунчаев и сотрудник института доктор исторических наук Ш. Амиров. Монография получила одобрение на заседании кавказской группы Института археологии РАН.

Осенью 2010-го Звездану Доде пригласили перейти на работу в Южный научный центр РАН с головным офисом в Ростове – и она согласилась. Теперь часто ездит в командировки в Ростов. Оставила многолетнюю преподавательскую работу в СГУ, которую любила. Зато наука, как она говорит, стала главной плановой темой жизни…