Ваенга моего отца. Из книги Алефиренко

После того как отец ушел из жизни, я стала разбирать его нехитрое наследство, не ожидая увидеть здесь ничего необычного. Он не был обременен обилием вещей и хранил только самое дорогое. Вот коробочка с наградами: здесь – ордена Красного Знамени и Красной Звезды, два – Отечественной войны, множество медалей, в том числе «За боевые заслуги», «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией»... Первая квитанция об оплате за дом, который отец построил когда–то для нас, своих дочерей, и где мы с сестрой выросли. Рисунки, сделанные им самим, и наивные цветочки, нарисованные детской рукой его внучки – моей, давно уже взрослой дочери...

И вдруг в руки попалась небольшая красная книжка, с пожелтевшими от времени страницами – «Личная книжка учета боевой деятельности и боевой подготовки летчика ВВС ВМФ». О, так это же летная книжка! Самый, может быть, важный документ. На первой странице – фотография отца в черной форме морского летчика еще с погонами лейтенанта, анкетные и воинские данные. Разграфленные столбики: «Дата – Тип самолета – Характер задания – Количество полетов – Налет в часах – Результат боевой работы – Подпись начальника штаба подразделения». Аккуратным мелким почерком вписаны результаты боевых вылетов.

Боже мой, сколько всего за этими скупыми строками! «Задание выполнено. Вели воздушный бой с «МЕ–109» (мессершмит). Обеспечено потопление 1 транспорта 6–8000 тонн. Опер. св. шт. ВВС СФ № 146». Или вот: «16.10.1944. Аэрокобра. Сопровождение 5 торпедоносцев в р–н Экере. Задание выполнено. Вели бой с «ФВ–190» и «МЕ–109». Штурмовали корабли охранения. Обесп. потопл: 3 транспорта–10500 т; 2 нсу (судно неустановленного типа) – 1200 т; 1 сторож. кор.; 1 тральщ.; 2 мр (морской разведчик). Опер. св. шт. ВВССФ № 290». И приписка, сделанная рукой отца: «Погиб к–р полка торпедоносцев м–р Сыромятников – на моих глазах».

...Родился отец в 1920 году в селе Сергиевском. У него с детства была мечта – авиация. Но для этого надо было учиться, и он поступил в Пятигорский аэроклуб. Затем – Ейское военно–морское авиационное училище – одна из лучших школ морской авиации: сотни талантливых морских летчиков вышли из его стен. Дальше – Тихоокеанский флот, откуда отец с началом войны постоянно рвался на фронт. «Ты воюешь вовсю, а мы дежурим, и, очевидно, конца этому не будет. Эх, если бы попасть на фронт», – писал он своему другу по Ейскому училищу Василию Минакову.

Потом – курсы командиров в одном из городов на Волге, где он изучал тактику противника, проводил учебные воздушные бои, оттачивал летное мастерство, осваивал новые модели самолетов. И наконец – Северный флот, 2–я авиационная эскадрилья 255–го истребительного авиационного Краснознаменного полка, который располагался в Заполярье, на аэродроме «Ваенга». Это потом, после войны, Ваенга получит новый статус и новое имя – город Североморск, а тогда это был всего лишь небольшой рыбачий поселок, рядом с которым располагался военный аэродром.

…Неважно, что попал он сюда, когда война уже подходила к концу. досталось и на его долю испытаний: орденами и медалями так просто тогда не награждали. Будучи ведущим в паре истребителей, он сопровождал караваны кораблей, везущие в Советский Союз из Америки грузы по ленд–лизу. Но сначала этот конвой надо было встретить в океане. На поиски уходило от нескольких часов до двух–трех дней. А потом...

Вот самая первая запись в летной книжке отца о его первом боевом вылете: «20.1.1944 г. Аэрокобра. Облет линии фронта. Задание выполнено. Вели воздушный бой с 2 «МЕ–109». Обеспечил сбитие 1 «МЕ–109». Таких сбитых самолетов будет у него немало...

Командир 9–го полка торпедоносцев майор Б. Сыромятников, принимая Красное знамя, которым был награжден их гвардейский полк, перед строем личного состава произносил воинскую клятву: «Слушайте нас, великий советский народ, чудесная наша Родина, героическая партия большевиков!.. Мы, сыны твои, склоняем наши головы перед заслуженным в боях гвардейским Знаменем и клянемся, что будем беспощадно драться с врагом, громить и истреблять фашистских зверей, не ведая устали, презирая смерть, во имя полной и окончательной победы над фашизмом. Мы клянемся с честью пронести победоносное гвардейское Знамя через бури и штормы, через огонь Великой Отечественной войны...». И они, морские летчики, не изменили этой клятве!

Много позже, после смерти отца, на мой запрос о его боевых наградах из архива Советской армии мне пришел ответ, что он получил их, будучи всего лишь лейтенантом, причем не имея ни единого ранения.

– Папа, а почему у тебя нет ранений? – отец на этот детский вопрос всегда отвечал:

– Мы ведь морские летчики, доча. Получить ранение в небе над Северным или Баренцевым морем – это было бы равнозначно гибели!

Да, упал в ледяную воду, шесть минут – и паралич сердца. Но об этом я узнала много позже. Нам, детям, отец практически никогда и ничего не рассказывал о войне. О полетах – да, а про войну – ни слова. Обычно говорил, что ничего хорошего в ней не было, и, слава Богу, что детям не привелось ее увидеть.

Я часто думаю: он воевал за Родину или чтобы остаться в живых? «Или – меня, или – я»? Он воевал потому, что все делали именно так? Потому что по–другому нельзя было? Не знаю... Но он воевал, чтобы победить, не зная, что после Победы побежденные будут жить несравненно лучше победителей. И боевые награды получал потому, что Родина щедро награждала ребят его профессии за каждый сбитый самолет врага, за потопленный транспорт и количество боевых вылетов – кого посмертно, а кого при жизни, возможно, компенсируя те невзгоды, которые приходилось им переживать…

Он уцелел в огненном небе над ледяным Баренцевым морем, хранимый всеми богами, какие только есть… Даже в те страшные дни войны, когда однажды ни один экипаж не возвратился из полета, отец остался жив, как будто был заговоренный. Почему остался жив? Конечно, помогла учеба перед отправкой на фронт, где летчики в течение года изучали американский истребитель «Аэрокобру». А еще благодаря совершенной по тем временам технической системе этого самолета, ее безотказной радиосвязи и надежной навигации, позволяющим вовремя уйти из–под обстрела или вызвать на помощь экипаж ведомого. Ну и, конечно, сказывалось отличное здоровье, а значит, была и выносливость, и быстрота реакции... Хотя опять же разве мало их было таких, воздушных рабочих войны, мастерством и кровью которых ковалась ПОБЕДА?! Уцелели тем не менее единицы. А ведь самолеты горели, как щепки. Может быть, поэтому те, кто выбирал эту мужскую работу, взрослели не по дням, а по часам...

Волгоград.