История Великой Отечественной войны: мы должны знать правду

Оказалось, что Дима уже второй год дотошно и неустанно изучает историю Великой Отечественной войны. Даже немецким стал заниматься, чтобы через Интернет копаться в тамошних архивах. Но не этому я тогда удивилась. Прежде всего меня поразило то, как точно Дима определил, кто такие «наши». Наши — это советские солдаты и офицеры времен Великой Отечественной войны. Безусловно наши. Раз и навсегда. Остальные — это еще посмотреть надо. Особенно сейчас, когда человек человеку уже не «друг, товарищ и брат», а в лучшем случае конкурент.

Минуло четыре года. Дима теперь студент, изучает физику высоких энергий. Но занятий историей войны не бросает. Напротив, опубликовал в одном из сборников очень толковую, по отзывам специалистов, статью о состоянии механизированных корпусов Германии и СССР к началу 1943 года. Для меня же ключевой оказалась его фраза: «Надо во всем самому разобраться, а то про наших сейчас такую лапшу везде вешают...»

Вот и я тоже пытаюсь разбираться. На рабочем столе появляются книги типа сборника «Документы Разведуправления Красной Армии», а «Военный дневник» генерала Гальдера весь исчеркан моими пометками. Не женское это вроде бы дело, но и с «лапшой» на ушах я ходить не согласна.

Роковой вопрос любых изысканий о Великой Отечественной – катастрофа 1941 года. Утешать здесь себя, кажется, нечем. Перечень причин, по которым катастрофа произошла, давно, казалось бы, лежит на виду: неподготовленность, ошибки руководства, репрессии 30–х. Но вот что интересно: годом раньше, в 1940 году, объединенные войска Франции и Англии пережили точно такую же катастрофу при полной своей готовности к войне, под руководством лидеров европейского уровня, без репрессий и, что очень важно, без внезапного на них нападения. Причем совпадают даже цифры: и союзники в 1940–м, и наши в 1941–м понесли примерно одинаковые безвозвратные потери (убитые, пленные и пропавшие без вести) — по 2 с лишним миллиона в каждом случае. Но при разгроме союзников в 1940 году немцы потеряли 156 тысяч человек, а в 1941–м на полях Украины и в лесах России оставили более 600 тысяч человек.

И еще одно: 95 процентов потерь союзников — это пленные. То есть из двухмиллионной армии французов и англичан 1,9 миллиона просто сдались в плен при первых же выстрелах. У наших потери пленными и пропавшими без вести составили 60 процентов, при этом необходимо иметь в виду, что приграничные военные округа в 1941 году были в значительной мере укомплектованы новобранцами из районов Западной Украины и Западной Белоруссии, которые воевать «За Родину, за Сталина» не особо хотели. Чем дальше в глубь России, тем меньше немцы брали пленных.

Интересно сравнить и тон записей в дневниках немецких генералов. Если в 1940 году на Западе он с каждой неделей боев становится все более оптимистичным, то на Востоке 11 июля 1941 года, на 20–й день войны, начальник Генерального штаба вермахта записывает: «Командование русских действует оперативно и умело. Противник сражается ожесточенно и фанатически. Мы понесли значительные потери. Войска устали». А в конце 1941 года все записи начинаются одними и теми же словами: «Очень тяжелый день», «Снова тяжелый день», «Опять тяжелый день!».

Так что наши уже в 41–м сражались лучше всех, кто до этого сталкивался с немцами. Настолько лучше, что самые дальновидные немецкие генералы стали советовать Гитлеру прекратить боевые действия, уйти в Польшу и начать переговоры с советским руководством. Фельдмаршал фон Рунштедт даже отдал приказ об отводе своих частей, но был отправлен в отставку.

Словом, при всей горечи потерь и поражений 41–го, это был год нашей славы. Не зря французский исследователь П. Тибо пишет в своей книге «Эпоха диктатур»: «Только 22 июня 1941 года, когда Гитлер напал на Россию, миру открылась подлинная мощь этой страны».

И это только один из выводов, к которому приходишь, если по примеру девятиклассника Димы начинаешь «во всем разбираться сам».