Четыре войны семьи Талалакиных

Ввместо зарядки, поясняет майор в отставке Юрий Талалакин.

К физическим нагрузкам он начал привыкать в сентябре сорокового, когда не стало отца, Ивана Михайловича. Талалакин-старший - прапорщик русской армии - бился с немцами в Первую мировую. Заслужил два «Георгия» и медаль «За храбрость». Затем, уже в Гражданскую, возглавил партизанский отряд, сражавшийся на стороне красных. Был несколько раз ранен, отмечен именным оружием, после войны плотничал, возглавлял районную профсоюзную организацию.

Пока он был жив, семья не бедствовала. Но вот кормильца не стало, и Юрка вынужден был пойти работать на заводик, где делали горчичное масло. Производство вредное. И хотя подросткам выдавали респираторы и специальные очки, глаза постоянно слезились. «Уходи из этого пекла, - умоляла мать, - совсем зрение потеряешь, я лучше по людям с сумой пойду». Тогда никто еще не знал, что настоящее пекло еще впереди.

В сорок первом грянула война. Стальная лавина гитлеров-ских танков и мотопехоты стремительно приближалась к Сталинграду. Ушла на фронт старшая сестра - Мария. Юрку по малолетству (пятнадцать едва исполнилось) в армию не брали. Он помогал перегонять к Астрахани гурты эвакуируемого скота. Затем работал на продовольственной базе, где этот скот забивали, а мясо отправляли на передовую. Потом пришел и его черед стать в воинский строй.

В сорок третьем семнадцатилетнего парнишку направили в 37-ю запасную бригаду под Пензу, где готовили связистов. Занятия - по двенадцать часов в сутки. Даже по ночам в ушах новобранцев звучал надоедливый писк «морзянки». Кормили не вдоволь. Малость отъедались, когда в наряд по пищеблоку попадали: картошкой удавалось полакомиться. А потом пришло распоряжение отправлять очередную команду в действующую армию.

На Курскую дугу попал. В артиллерийский дивизион. В самый разгар сражения. И в первый же день был ранен: зазубренный осколок крупповской стали вошел в грудную клетку, задел легкое. «Железяку» в медсанбате извлекли, но началось воспаление, температура под сорок. Хотели в госпиталь отправлять, но он отказался: мол, здесь отлежусь. Чтобы поскорее выздороветь, курить бросил, все назначения медперсонала выполнял в точности. И снова в строй.

- Никогда не забуду, как Днепр форсировали, Киев освобождали, - говорит Юрий Талалакин. - И сыплет названиями сел и местечек, словно невидимую военную карту перед глазами имеет. И командиров своих тогдашних называет. Звания. Имена. Отчества. Мне бы такую память.

Украинская столица. В квартире, где артиллерийские разведчики остановились на ночлег, еще не остыла печь, которую гитлеровцы топили антикварной мебелью. Во дворе - два першерона и полная повозка продуктов. Своя кухня поотстала. А есть так хотелось. «Ничего не трогать! - приказал комвзвода Константинов. - Вдруг отравлено». Они не тронули. В других же подразделениях некоторые бойцы на вражескую удочку попались: не всех медикам удалось выходить.

Победу он встретил 12 мая 45-го под Прагой. Здесь же получил свой первый (и последний) боевой орден: Красной Звездой Талалакина наградили за участие в боях по освобождению Чехословакии. А в июле двинулись домой, в Союз.

В Западной Украине, неподалеку от Старого Самбора, командир дивизиона расположил батареи и другие подразделения на взгорке. Начали ставить палатки. Подошел седой хромающий полковник с палочкой - командир запасного полка. Посоветовал: мол, лучше бы поближе к городку разместились, там охрана. Комдив его едва не высмеял: «Мы же победители! Здесь-то кого бояться?».

А ночью палатки обстреляли из пулеметов. Хорошо, никого не задели. Найти нападавших не удалось: бандеровцы словно растворились в лесу. Вот тогда и офицеры, и солдаты поняли, что их война еще не закончена, что бдительность ослаблять рано.

Но жизнь брала свое. Артполк прославленной Железной, орденоносной, Самаро-Ульяновской дивизии прочно осел во Львове. К командирам жены начали приезжать. Привез супругу - Нину Ивановну - и командир взвода управления старший лейтенант Константинов. Как-то офицер попросил Юрия продукты домой отнести. Тот отнес и разговорился с молодой женщиной.

Слово за слово. Оказалось, она учительница и не прочь заняться образованием командира отделения разведки: Талалакин-то из шестого класса в самостоятельную жизнь ушел. Давала задания «на дом». Жестко экзаменовала. Вот и закончил гвардии рядовой к сорок седьмому году восьмилетку. И в военное училище поступил. Там же, во Львове.

Непростая это была учеба: за два года требовалось освоить всю программу высшей партийной школы и более десятка военных предметов. Плюс боевое дежурство: раз в неделю подразделение находилось в «готовности номер один», чтобы дать отпор вылазкам украинских националистов. Вроде мир. И в то же время - война.

Не раз прочесывали Стрийский парк и находили там повешенных парней и девушек. Бандеровцы казнили их только за то, что молодые люди сотрудничали с новой властью. В увольнение ходили только днем, группами не менее трех человек. Как-то случилось, что в парке боевых машин бандиты попытались разоружить часовых-курсантов. Не вышло.

А когда хлеба созревали, будущие офицеры вынуждены были прерывать занятия и с пулеметами и автоматами охранять поля и работающих на уборке крестьян. Иначе националисты сжигали урожай на корню.

се когда-нибудь кончается. Кончилась и эта необъявленная война для Юрия Талалакина, теперь уже лейтенанта. Если две отцовские войны к этому приплюсовать, то четыре получается. Не многовато ли на одну семью?

Поехал в свой первый офицерский отпуск. Сестру Марию разыскал. Младшего братишку, который беспризорничал. Марии деньгами немного помог. Мальца в детдом временно определил. Словом, ни о ком не забыл. И в службе преуспел: как одного из лучших политработников его вскоре направили в Группу советских войск в Германии. Заканчивал военную карьеру на Ставрополье: был начальником штаба на базе горючесмазочных материалов Северо-Кавказского военного округа, третье отделение Шпаковского райвоенкомата возглавлял. Оттуда и уволился. Майором.

- Простите, живность пора кормить, - Юрий Иванович прервал воспоминания, - слышите, козы блеют? Их молоко - главная моя аптека. Целебнее продукта не бывает. Потому и по лестнице в свои восемьдесят два бегаю.

Шпаковский район.