Цена Мечты

(Публикуется с сокращениями)

Саня забрался в маршрутку, устроился поудобнее у окна, и перед глазами поплыл его родной весенний город. Чтобы как-то отвлечься от своих мыслей, он принялся считать проезжавшие мимо «иномарки» и отечественные авто, при счете 42-19 в пользу «наших» он потерял к этому занятию интерес. Из динамика над головой доносился хриплый голос Розенбаума «а утки уже летят высоко: летать так, летать, – я им помашу рукой».

Четыре года назад от Сани ушла жена. Теперь она обитает где-то в Испании, но с тех самых пор он так и не согласился жить без нее: восьмого марта приносил домой цветы, накрывал стол на двоих, разбирал постель, на которой спала Алена. Как когда-то делала Хелен Миллер, до конца жизни ждавшая Гленна, лежавшего на дне Ла-Манша…

А ведь все так хорошо начиналось. Поженились они очень быстро – от знакомства до свадьбы прошло чуть более двух месяцев. Им казалось, что они просто созданы друг для друга, как пестик с тычинкой, как рыба и икринка, как листва и деревья и прочая тому подобная ерунда, о которой постоянно лопочут пылкие влюбленные.

Их брак вряд ли можно было назвать идеальным, но и «не сошлись характерами» – тоже не про них. И все же они жили счастливо, благополучно преодолев кризис трех лет (психологи выяснили, что если в течение первых трех лет семейной жизни не рождается ребенок, то семью ждет кризис, преодолеваемый лишь рождением малыша). Правда, и по прошествии пяти лет совместной жизни ребенка у них не было. Хотя в это время Саша, или Александр Сергеевич Виноградов (отец решил, что если сына назвать Александром, то его ждет слава великого Пушкина) был уже известным в области автором и несколько раз печатался во всероссийских журналах. Конечно, не Пушкин, но предпосылки вырасти в «большого» литератора были.

И тут пришел успех, а с ним и беда. Дебютный роман Александра «Дети скифов» разошелся изрядным тиражом и заставил говорить об Александре Виноградове как о новом русском таланте. Но талант, увы, запил. Себе он объяснял это тем, что великому писателю для вдохновения нужно немного «принять»: «расслабить нервы», настроиться на рабочий лад… Сначала его вдохновляли сто граммов коньяка в день, потом двести и далее по нарастающей. В конце концов он стал попросту напиваться в стельку каждый вечер. Ни о каком творчестве речи не было, единственное, что из него выходило, – нецензурная брань в адрес жены. Ему не нравилось, что упрекала его за пьянство и никак не хотела признать в нем «великого автора».

Однажды Александр, как обычно пьяный, сидел перед монитором, тщетно пытаясь выдавить из себя сюжет для нового рассказа. Решив, что следует еще «подзарядиться» для музы, он пошел на кухню за очередной порцией коньяка.

Алена жарила рыбу.

– Может, хватит пить? – спросила она Сашу, когда тот потянулся за бутылкой.

– Нет, не хватит, – резко оборвал муж. – Что ты вообще понимаешь в писательстве, мне надо выпить, и я выпью.

– Саш, дай сюда бутылку, пожалуйста. Ты пьян.

– Отвали! – рявкнул Виноградов, и с силой оттолкнул Алену. Она ткнулась животом в угол стола, резкая боль пронзила ее. Крик «Я тебя ненавижу!!!» смешался с плачем, почерневшая рыба обиженно зашипела на сковороде.

Утром Алена уехала, и больше он ее не видел. Гонорар за «Детей скифов» был давно пропит, за ним последовала большая часть того, что когда-то стояло, лежало или висело в их квартире. В самый критический момент в полупустом доме Виноградова появился Димка Татаринцев, с которым они не виделись несколько лет. Старый друг буквально силой затащил Саню в клинику. Шестимесячный курс лечения вернул горе-писателя к жизни, которая, однако, вновь поблекла без единственной и любимой. Саша замкнулся в себе и погрузился в вымышленный мир своих романов.

Прошло пять лет. Александр Виноградов стал знаменит. Его романы «Потерянное сердце», «Игра в бунтаря», «Тысяча дней без любви», «Ненужные радости» были напечатаны во многих странах мира. Маститый писатель переехал в столицу, где жил в особняке на Рублевке, лето проводил в своем домике в южной Англии, зиму – во Флоренции и давным-давно забыл, что значит в чем-нибудь себе отказать.

Литературные награды и премии сыпались на него как из рога изобилия, но каждый раз, слыша хвалебные оды и овации в своей адрес, он мысленно заглядывал в глаза до сих пор ЛЮБИМОЙ им женщины, без которой не нужны были ни премии, ни награды, ни домик в южной Англии. Он заплатил ЛЮБОВЬЮ за МЕЧТУ. Слишком дорого за-платил и безумно жалел об этом…

…Летний дождь мягко шелестел в кронах чужих деревьев, изящно танцевал по мостовым и бежал неведомо куда по улицам древней Севильи. Алена Виноградова (теперь уже Канисарес) плакала. Перед ней лежала последняя книга бывшего мужа «Мои руки в крови моих детей». Алена читала все его книги с особым вниманием. Она знала, что посвящены они ей, в них она слышала его далекую мольбу все вернуть назад. Но в прошлое пути не было. Конечно, можно было бросить Фернандо (хотя он прекрасный человек), забрать с собой маленького Хосе и уехать в Россию, но… но… но… В тот далекий весенний вечер, когда он отшвырнул ее, защищая «свое чадо» – бутылку коньяка, он убил их ребенка, у Алены случился выкидыш. О, да, она до сих пор благодарна Александру за лучшие пять лет ее жизни, но никогда не простит ему гибели их ребенка.

О том, что он убил собственное дитя, Александр узнал много лет спустя и едва не запил снова. Успокоившись и придя в себя, взял из детдома маленького веснушчатого мальчугана Мишку. У него были серые глаза, как у самого Виноградова, и веснушки, как у Алены. Первое время он как-то неловко чувствовал себя в компании ребенка, но потом вполне искренне стал называть Мишу сыном. Приходя домой, Саша с порога кричал – «Сынок, иди сюда, папа пришел!», за что вознаграждался ответным «Папка!», и маленькое веснушчатое чудо бросалось ему на шею, крепко обнимая и целуя в небритую щеку. Эти моменты были одновременно приятны и тяжелы для Саши. Ощущать невидимую связь между отцом и сыном – поистине чудо, но тот случай на кухне, раз за разом вставал в сознании Александра черной тенью.

Однако годы шли, воспоминания тускнели, а любовь к реальному сыну росла с каждым днем. Единственное, что его беспокоило, так это Мишины расспросы о маме – где она? как ее зовут, как она выглядит? Родную мать Миша не помнил, поэтому легенда сводилась к тому, что ей пришлось уехать из-за серьезной болезни, и когда-нибудь они обязательно увидятся. Для пущей убедительности пришлось даже показать сыну фотографию Алены. Но мальчик рос, а вместе с ним росла и потребность в материнской любви. Вопрос: «Когда же наступит это «когда-нибудь?» преследовал Виноградова день и ночь…

Раздобыть телефонный номер Алены было непросто. Дрожащей рукой Саша набрал последние цифры. Ему казалось, что гудки длятся вечность.

– Hola! – голос был немного грустным, немного уставшим, но без сомнения принадлежал Алене, Александр с трудом удержал себя на ногах.

– Привет… это Саша… Виноградов,.. – ему буквально приходилось выдавливать из себя слова.

– Ааа… привет…

Не ожидала, – по-русски она говорила с небольшим акцентом. Из трубки послышался звук чего-то передвигаемого, наверное, она придвинула стул (или кресло) и села.

– Тут… понимаешь,.. такое дело… у меня сын…

– Я знаю, – так же устало ответила она.

– Ну, в общем, я сказал ему, что ты… его мать, просто ничего другого как-то в голову не пришло, и он… он хочет увидеть тебя.

На несколько секунд воцарилась тишина, словно Алена собиралась с мыслями.

– Спасибо, удружил, – наконец отозвалась она, – как же это на тебя похоже. Придумать чужую жизнь – ты гений, а вот свою…

– Ну, прости, – машинально выдохнул Саша и тут же понял глупость разговора. Придумал сыну чужую мать и хотел отделаться банальным «ну, прости». – Я понимаю у тебя семья, но… мы могли бы прилететь на денек, вы бы познакомились, а… а потом бы мы сказали ему, что у тебя другая жизнь… и вы могли бы видеться… хотя бы пару недель в году… я бы все оплатил… ну там расходы… когда он будет у тебя… – Саша нервно потирал мокрый лоб.

– Ты по-прежнему все меряешь деньгами?

– Ну,.. нет,.. не знаю, – сдался Саша. Разговор давался намного труднее, чем он предполагал.

– У меня нет семьи. Хосе и Фернандо погибли… в автокатастрофе… полгода назад…

– Ну, прости, не знал, прими…

– Все, достаточно… Если хотите, прилетайте. Только позвони предварительно, я вас встречу, – и Алена положила трубку…

– Папа, папа, а куда мы летим? – переспрашивал сын, наверное, в сотый раз, когда они пересекли зал ожидания аэропорта.

– В Испанию, сынок, к маме, – Саша наклонился к сыну и нежно взъерошил ему волосы. В детских глазах сверкали искорки счастья. «Такие же, как у Алены в день нашей свадьбы», – подумал Виноградов.