Житуха-Свистуха

Не пожалеете, если, свернув с невинномысской трассы, пойдете сюда пешком. В общем-то, недалеко – всего три километра. Но каких! Чуть поднявшись на пригорок, придется остановиться: грунтовая дорога неожиданно раздваивается – в какую же сторону идти, чтоб не блуждать в степи? Лично меня выручил встречный водитель: «И та, и другая, - махнул он рукой, - ведет в интернат».И сразу же возникли невольные ассоциации. Не так ли и эти люди, вкусившие раздольной, по их понятиям, жизни, в какое-то время, возможно, еще задумывались о том, по какому пути шагать-плестись дальше, но все дороги тем не менее вели к той последней черте, за которой поневоле становишься ну если и не изгоем общества, то человеком второго сорта?

Вольному – воля, спасенному – рай

Впрочем, социальный портрет постояльцев этого государственного стационарного учреждения довольно разнолик. И говорить обо всех в пренебрежительном тоне просто некорректно. Ведь среди проживающих есть и калеки, и инвалиды детства, забывшие, кто они такие («Ты кто?» – спросил я парня в белом халате, помогавшего в столовой накрывать обед. – «Я не знаю»). Есть и ветераны труда, нашедшие пристанище в этом казенном доме.

Одни сломлены психически. Другие находят силы не поддаваться унынию. Готовы работать, да только где и кому они нужны такие? Например, вернувшиеся из мест лишения свободы без паспорта, без крыши над головой. Кто-то по недоразумению оказался один без крова и документов, а потом жизнь сама пошла наперекосяк – мало ли какие бывают обстоятельства (от тюрьмы и от сумы не принято зарекаться). Но есть и такие, кто сознательно выбрал себе беззаботную жизнь и до поры до времени чувствовал себя припеваючи, ни перед кем и ни за что не отвечая, и только потом решил «завязать».

- А одному бездомному из Грозного, - рассказывает директор центра Анатолий Кальницкий, - мы сделали все необходимые документы, восстановили его в правах. Подлечился он, окреп физически. Мог бы обосноваться потом в доме для престарелых. Но, похоже, бродяжничество ему оказалось дороже оседлости. Последний раз, говорят, видели его ошивающимся где-то в Кочубеевском. Жалко, конечно, но тут уж ничего не поделаешь.

Да, сейчас такие порядки: хочешь тут жить – живи, а нет – тебя никто не держит. Хотя бывают и другие случаи. Один уехал в поисках лучшей доли и вскоре опять вернулся, худой-худой: «Возьмите назад!»

- Сам я детдомовец. Жил в Нефтекумске, - рассказывает Офтун Меликович Мигиров. – Работал на тракторе. Потом ослеп. Стал не нужен своей сожительнице… Так и попал сюда. Вы из газеты? Поблагодарите нашего директора: одолжил денег – и мне таким образом сделали в Ставрополе операцию. Теперь кое-как уже вижу. Представляете, какая для меня это радость! Деньги возвращаю Анатолию Васильевичу с пенсии… Познакомьтесь – моя подруга Тамара! – представляет он маленькую женщину, нежно прислонившуюся к его плечу.

- Так вы, значит, тут вместе живете?

- Тут негде жить, - отвечает Тамара. – Просто сошлись. Познакомились. Помогаем друг другу. Были бы живы родители, разве я оказалась бы тут! А так – кому я нужна слепая…

Да, контингент непростой, люди все разные. Я и сам ловил себя на мысли, что испытываю к ним противоречивые чувства. Жалко несчастных. А вот тот, который прячет сейчас взгляд, возможно, прошлой зимой как раз и взломал с дружками мою дачу, забрав все, что только можно было унести. А этот, не исключено, и есть как раз тот самый, по поводу которого звонили в «Ставропольскую правду» жильцы одного из домов в краевом центре:

- Посодействуйте, чтобы за-брали от нас бомжа. Обосновался в подвале, будто у себя дома. Еще нечаянно подожжет. Вонь от него на весь подъезд. Обращались в милицию – там спрашивают: «За что мы должны его арестовать? Ведь он никого не убил. А указ о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством в нашей стране, как известно, недавно отменен».

«Деклассированные элементы» в интернате, конечно, в меньшинстве. Но всех, кто попадает сюда, объединяет одно, точнее даже два обстоятельства: они без жилья, работы, а многие и без документов. Восстановлением их прав как раз и занимается этот центр.

- Только в нынешнем году, - замечает начальник отдела организации стационарного обслуживания населения минтруда и соцзащиты СК Т. Мищенко, - здесь прошли адаптацию и потом выбыли на самостоятельное проживание 90 человек. 71 - переведены в стационары (дома для престарелых). Более 40 – получили паспорта. Оформлено также 64 страховых медицинских полиса. Добавьте к этому оформление пенсии, кому она положена, освидетельствование на инвалидность, медицинское обслуживание… И все это – за государственный счет.

Не за колючей проволокой

- Мы немало удивились. Думали: увидим тут колючую проволоку, а ее и в помине нет, - делились впечатлениями специалисты министерства труда и соцзащиты населения Астраханской области, приехавшие в Свистуху позаимствовать наш опыт социальной адаптации бомжей, чтобы открыть подобный центр и у себя в области. – Казалось, таких людей надо держать в ежовых рукавицах, а видим: вполне благопристойное заведение. Чувствуется спокойная обстановка. Одни смотрят телевизор. Другие играют в шашки, говорят: «У нас проходит турнир». Мирно беседуют. Кругом удивительная чистота.

Медики, социальные работники, повара, другой обслуживающий персонал, мне показалось, полны искреннего сострадания к своим подопечным. Почему? Дело не только в том, что не хочется потерять работу с надбавками за вредность. «На многих из поступивших в свое время кто-то уже поставил крест, а они, смотришь, оживают, поправляются. Этому нельзя не радоваться».

- Всем своим сотрудницам, - рассказывает А. Кальницкий, - я, однако, постоянно напоминаю о мерах безопасности. Правда, сейчас больных с открытой формой туберкулеза у нас нет. Дважды в год проходим – и персонал, и проживающие – флюоро-графию, но предосторожность и санитария тем не менее необходимы.

А что касается охраны… Хотя центр – не приемник-распределитель (эти учреждения, как известно, теперь упразднены), но милицейский пост тут все же есть – для поддержания общественного порядка и соблюдения правил (чуть не написал: социалистического!) общежития.

Внутренний распорядок довольно строгий, и он соблюдается беспрекословно. В шесть – подъем, в двадцать два – отбой. Если кому-то и не нравится – извините, но у нас только так. Если кто-то ушел без разрешения в город и, загуляв, не вернулся, ему ставится: побег! Вернулся, предположим, в полночь – его не принимают. Но в такое позднее время, правда, никто и не возвращается, зная здешние порядки. А вот «побеги» случаются. Но этих людей никто не ищет – корректируют лишь список для столовой.

А что? По-моему, резонно. Да и принимают-то сюда постояльцев хотя и по направлению министерства труда и соцзащиты населения, но все равно (и это обязательно!) лишь по личному заявлению. Пусть кто-то сразу оценит порядок, кто-то – позже, а кто-то никогда. Но в любом случае им, выброшенным на улицу в прямом и переносном смысле, здесь предоставляется шанс если и не начать жизнь сначала, то хотя бы закончить ее прилично.

- На 99 процентов, - отмечает А. Кальницкий, - спиртное мы прикрыли. Трезвые ведут себя нормально. Но стоит понюхать пробку – уже будто не люди. Напился – составляем акт. Два раза попался – на третий раз свободен, иди куда хочешь, откуда пришел. Тем более что, оформляясь к нам, они под роспись знакомятся с условиями и порядком проживания. К нам, кстати сказать, присылают на «перевоспитание» - исправление тех, кто провинился в домах-интернатах. У их руководителей есть теперь такое право: они уже не обязаны брать согласие провинившихся.

«Вы здесь живете»

- Вы должны работать, - убеждает А. Кальницкий проживающих. – Все! Кому, конечно, не противопоказаны физические нагрузки. Наш центр - это не ночлежка: пришел переночевать, а утром ушел. Вы здесь живете! Почему должны дурака валять? Вы обязаны работать и на себя, и на страну, которая вас здесь содержит, бесплатно делает вам паспорта, устанавливает инвалидность, чтобы вы хотя бы могли пенсию получать и пособие. Попробуй это сам сделать, походить по инстанциям, выстоять очереди! А мы тебя еще и лечим, и кормим. Какой работой заниматься? Убирать мусор, мести двор. Копать, белить. Наводить порядок на территории. Ухаживать за клумбами. Уголь подносить. Да мало ли какие дела можно найти!

Вот такая «педагогическая поэма» получается.

- Иной раз, - продолжает Анатолий Васильевич, - слышу от них: «Вы за все эти дела зар-плату получаете, а еще – 75 процентов с наших пенсий». Да, получаем. В том числе и три четверти твоей пенсии. Но смог бы ты даже на всю ее прожить в своей квартире (была бы она у тебя!), оплачивая и жилплощадь, и свет, и газ, и лечение?

Занятость бездомных, их трудоустройство, или, как еще говорится, оздоровительно-трудовые процессы – это головная боль специалистов социальной сферы. Причем не только ставропольских. Разве плохо, если бездомные будут сами зарабатывать себе деньги – те самые, которых они зачастую не имели даже для физического выживания и которые искали-добывали в таких местах, где приличному человеку совестно появляться? Уйти на шабашки? Вскопать кому-то огород, выкопать траншею, разгрузить машину с кирпичом? Но для этого надо покидать территорию центра. А он хотя и не является режимным учреждением, но уход из него, как мы убедились, чреват опасностями и нежелателен. Тогда тем более нужно продумывать вопрос организации хоть какого-то производства. Лопата, метла – хорошие инструменты. Но труд все-таки должен быть реальным, постоянным, производительным, оплачиваемым. То ли веники вязать, то ли рукавицы шить, то ли какие-то народные промыслы осваивать – вариантов может быть множество. Но то, что нужно создавать рабочие места, это однозначно.

Федеральной программы реабилитации бездомных, где были бы отрегулированы вопросы их занятости, пока нет (говорят, она сейчас рождается где-то в недрах российского законодательства). Но странно, что нет ее и на региональном уровне. И средства на расширение соответствующей инфраструктуры, как выясняется, в проекте краевого бюджета на следующий год даже не предусматриваются.

А как быть с остальными?

Еще одна проблема, тоже связанная с инфраструктурой. В центре адаптации одновременно могут содержаться чуть более полутора сотни человек. В год Свистуха пропускает их через себя до четырехсот. А как быть с остальными бомжами? Ведь в крае их более двух тысяч – это по данным двухлетней давности, причем учитывающим лишь тех, кто прошел через милицейские приемники-распределители, ныне упраздненные, или каким-то образом был зафиксирован в органах соцзащиты. И в Свистуху, увы, всех не направишь.

Тут есть над чем подумать муниципальным властям. Конечно, средств из скудного бюджета не хватает даже на самое необходимое для нормальных людей. Но ведь бомжей у нас год от году становится все больше. И, изолируя их от общества, мы тем самым как раз и спасаем самих себя.

И здесь нелишне присмотреться к опыту соседей. Да, мы пошли, несомненно, дальше, например, краснодарцев, занимаясь и паспортизацией своих неблагополучных земляков, и восстановлением-оформлением их гражданских прав, в том числе на получение социальной пенсии, пособий по инвалидности, оказывая содействие в медико-реабилитационной адаптации. Возможно, это более кардинальный и перспективный путь. Но зато у наших соседей больше наработок в предоставлении временного места пребывания или ночлега, в первую очередь лицам пожилого возраста и инвалидам, а также малоимущим людям, оказавшимся в кризисной ситуации. Краснодарский центр «Забота», к примеру, преобразован в муниципальное учреждение. В Новороссийске, Кропоткине, Ейске, Курганинске и в ряде других городов функционируют дома ночного пребывания, где человек может помыться, даже облачиться хотя и в казенный, но чистый и свежий халат, переобуться в тапочки, а переночевав, уйти, получив опять же талон в социальный магазин, где может отовариться самым необходимым. Причем все эти затраты взяли на себя муниципальные власти.

- Уж, по крайней мере, - считает Т. Мищенко, - в Минеральных Водах, где к лету всегда большой наплыв бомжей, которые растекаются потом по городам-курортам КМВ, буквально «засоряя» их, а также в Ставрополе, где обитают около 900 бомжей, и в Невинномысске должны функционировать эти спецучреждения. Пока же в крае нет ни домов ночного пребывания, ни социальных гостиниц, ни центров, аналогичных Свистухинскому.

*****

Трудно не разделить обеспокоенность Тимофея Никаноровича. В условиях реформирования органов местного самоуправления нашему краю тем более, наверное, стоило бы изначально заложить основы и этого направления работы – социальной адаптации лиц без определенного места жительства. Ведь рано или поздно, но ею все равно придется заниматься. У нас, видимо, никогда не появится закон наподобие того, что есть в Нью-Йорке, где местные власти обязаны предоставлять бездомным крышу над головой. Но все же сохранить бомжу жизнь, поддержать его здоровье, восстановить в правах – это мы можем. И это гуманно.