"Мы их все равно достанем",

уверены сотрудники спецслужб, имея в виду басаевцев и бандитов вообще

В Чечне с ребятами из "конторы глубокого бурения" мне впервые пришлось встретиться на борту Ми-8, улетавшего по Аргунскому ущелью в сторону Грузии. Был февраль, в Ханкале - грязи по колено, морось, копоть от сотен "буржуек". Домой было не улететь, и знакомые летчики без проблем брали с собой в полеты. Пассажирами чаще всего оказывались солдаты, следующие в места расположения частей и обратно, как правило, раненые и больные.

В тот день на борт "вертушки" поднялись человек десять крепких ребят - в "сферах", с едва заметными микрофончиками у краев губ и одинаковыми зелеными сумками. По два-три человека они высаживались на заданных вершинах и моментально растворялись в горном пейзаже. Исчезали, как приведения, словно их и не было.

Через день мы вновь полетели в горы и совершили всего одну посадку на заснеженной поляне. Вся высаженная накануне группа была в сборе. Ребята курили, держа наготове автоматы, и сразу после приземления вертолета начали в довольно жесткой форме грузить взятых в плен боевиков. На церемонии времени не оставалось - надо было поскорее уносить ноги, пока не попали под обстрел.

Потом были перелет в Чернокозово, возвращение на базу в Ханкалу и долгие ночные разговоры в слепленной из подручных материалов баньке. И глядя на этих ребят, как бы мы их ни называли - чекисты, кагэбэшники, фээсбэшники, - думалось: сколько же солдатских жизней они сохранили, не дав возможности боевикам минировать дороги, устраивать засады, обстреливать блокпосты и армейские колонны.

Помнится, тогда же не раз упоминался в разговоре и Буденновск 1995 года. Чувствовалось, что по самолюбию моих собеседников больно ударил факт безнаказанности террористов, беспрепятственно покинувших растерзанный город, недооценка возможностей их коллег из "Альфы", прорвавшихся в захваченную боевиками больницу, но вынужденных - по приказу - отступить. И хотя с тех трагических июньских дней прошло уже несколько лет, спецслужбы по-прежнему продолжают упрекать в том, что они не смогли сорвать бандитский замысел захвата Буденновска и дали басаевцам возможность вернуться героями домой.

"Мы их все равно достанем", - слышал я от ребят. И это было не бахвальство, не "расслабуха" после возвращения с задания, а убежденность людей, привыкших отвечать за свои слова, поступки и действия.

В том, что боевикам, пролившим кровь на прикумской земле, не уйти от возмездия, пришлось убедиться после недавней встречи в Ханкале с одним из ставропольских фээсбэшников, который, как и его соратники, "бойцы невидимого фронта", буквально не вылезает из чеченских командировок. Плохо, что радость встречи сразу переходит в плоскость иносказательных диалогов. Вроде и понятно, о чем идет речь, а прямо о том не скажешь. У каждого своя специфика? Тем более в ФСБ, где за каждым словом или примером, фактом или поступком стоят огромный объем выполненной работы, риск и не отпускающая ни на шаг опасность.

Тем не менее на прямой вопрос о количестве оставшихся в живых боевиков, "засветившихся" в Буденновске, мой собеседник, неважно, каковы его звания, должность и имя (настоящее ведь не назовешь), ответил, что таковых скрывается в горах не более 40. Остальные уже арестованы, осуждены, уничтожены в боях с федеральными войсками или ликвидированы спецслужбами. Недавно, кстати, удалось выяснить имена еще двух боевиков, принимавших участие в нападении на Буденновск, но не фигурирующих ни в одном из сотен томов уголовного дела, которое расследовала Генеральная прокуратура. Работы по поиску террористов вновь добавилось.

За время командировок в Чечню мне лишь трижды, не считая коротких посадок в горах, пришлось ходить по земле - в Чернокозово, Старых Атагах и непосредственно в Ханкале. Все остальные перемещения по республике были только на вертолете. Почему-то в воздухе чувствуешь себя в большей безопасности. Ведь там, внизу, стреляют, взрывают, берут в заложники, а тут смотришь сверху на перемещающиеся по дорогам редкие автомобили и невольно удивляешься смелости людей, севших за руль.

Это к тому, что сотрудники спецслужб предпочитают перемещаться по республике не на "вертушках", а на обыкновенных "шестерках" и "семерках" - почему-то любимых автомашинах боевиков - со всеми развешанными на лобовых стеклах мусульманскими прибамбасами, амулетами и прочей дребеденью, позволяющей смахивать на местных жителей. И никаких БМП, БТР, солдат сопровождения. Тихо, не вызывая подозрений, спецслужбы ежедневно и еженощно выполняют свою работу, в том числе и в селах, подконтрольных боевикам. О себе и своих впервые приезжающих в Чечню коллегах ребята шутят так: "Если едет четырехдверная "Нива", значит, это очень "крутые" фээсбэшники. Правда, только в пределах Ханкалы. Здесь еще можно рисоваться".

Конечно, знают о таких "нивах" и чеченцы, поэтому на них действительно лучше ездить по Ханкале, чтобы не попасть в руки или под огонь боевиков. Чекисты прямо признают, что ведут в Чечне борьбу с очень серьезным врагом, имеющим прекрасную разведку, разветвленную сеть агентуры и пособников. Нередко боевики располагают даже большей информацией, чем спецслужбы.

Всего один пример. Порою, чтобы получить нужные сведения, фээсбэшникам приходится прибегать к нетрадиционным методам, в частности, распространенному здесь бартеру - голова на голову, то бишь, чьего-то родственника, задержанного за связь с боевиками, обменивают на пленного солдата или офицера или ценную информацию. В одном из аулов местный житель пообещал показать схрон боевиков, если отпустят на свободу его арестованного племянника. Фээсбэшники проверили списки, но нужного для обмена человека в них не было. Вновь вернулись в аул, и чеченец, издевательски усмехаясь, назвал не только место содержания родственника, но и номер его камеры...

В части сбора необходимых данных работники спецслужб отдают должное своему противнику. Используется малейшая информация о готовящихся операциях, обрывки разговоров, анализируются сведения о перемещении колонн и многое другое. В одном из районных центров, как рассказывали чекисты, боевики приспособили для сбора разведданных дорожное кафе, куда после службы приходили "расслабиться" контрактники из комендатуры. А где водка, там и лишние разговоры, к которым незаметно прислушивалась скромная официантка. И когда поднимались стаканы "за завтрашний успех", боевики уже знали о готовящейся зачистке.

Необходимый опыт нарабатывается в Чечне месяцами. Чтобы быть уверенным в собственной безопасности, успешном выполнении операции, фээсбэшник до мелочей должен знать местный менталитет, тейповые взаимоотношения и даже понимать разговорную речь чеченцев. Ведь нередко в качестве водителей и проводников используются местные жители, и важно понимать, что он скажет вышедшим из леса людям. Клятвы и заверения в дружбе - все это здесь настолько продажно, что постоянно надо держать ухо востро. Иначе можно нарваться на большие неприятности.

Чекисты знают, что на захват обнаруженного в доме боевика должны уходить считанные секунды, пока родственники задержанного находятся в шоке. Замешкаешься - считай, операция на грани провала. Женщины начинают истошно кричать, хватать за руки и ноги и нередко даже бросать детей под колеса автомобиля. На шум сбегаются соседи, и тогда неизвестно, чем все закончится. Толпа - это эмоции, а оружия у местных жителей предостаточно.

Для чекиста, выезжающего на задание, всегда важны любые детали и мелочи, из которых складывается общая картина, позволяющая оценить ситуацию, принять правильное решение, предусмотреть варианты отхода. Один из фээсбэшников рассказал, что однажды операцию по задержанию боевика ему сорвали дети, которые запомнили его по предыдущему приезду в аул. Они стали громко кричать, называть его имя и сразу окружили остановившуюся возле дома машину. В результате - провал.

Чтобы хотя бы на шаг опережать своего противника, чекисту постоянно нужно быть очень внимательным и уметь из пустяка делать аналитический вывод. К примеру, главным занятием для жителей многих сел и аулов давно стала придорожная торговля. О чем может подумать проезжающий на БТРе офицер, увидев на прилавках ящики с пивом? Скорее всего, остановится и купит. Для чекиста и пиво несет информацию. Если его нет в продаже - значит, в селении находятся ваххабиты, и именно в их руках все нити управления населенным пунктом. Где ваххабиты, там и боевики, будь трижды внимательным, чекист.

Конечно, эти примеры - лишь крохотная частица повседневной тяжелой и опасной работы чекистов на территории Чечни. О многом ведь не напишешь. А еще они освобождают из рабства заложников, ищут места, где прячут пленных солдат и офицеров. Нередко бывших пленников показывают по телевидению, но мы никогда не узнаем, кто стоит за их освобождением, кто рисковал жизнью, проводя в горах недели и месяцы во враждебном окружении.

Мы не знаем их званий. Они не привыкли много разговаривать, тем более не делают из себя героев. При отлете из Ханкалы один из моих теперь уже новых знакомых, недавно получивший редкую медаль "За проведение спецопераций", сказал: "Моя работа - моя честь. И этим мы дорожим".

Все. Больше ни слова. Честь для чекистов - понятие неразменное.