Па-де-катр в сольном исполнении

Она - дочь журналиста и актрисы - родилась в Магадане, жила в Тбилиси. Училась играть в шахматы вместе с Ноной Гаприндашвили, рисовала картины и иконы, поступала в Академию художеств, искусству балета ее учил сам Вахтанг Чабукиани, которому потом она готовила юбилейный вечер в Большом театре СССР, в "Кармен-сюите" танцевала вместе с Алисией Алонсо, участвовала в спектаклях, поставленных М. Лавровским, закончила музыкальное училище по классу фортепиано, в ГИТИСе "сидела за одной партой" с В. Васильевым, Е. Максимовой, М. Лиепой и Р. Стручковой, была на гастролях в Финляндии, Германии, Испании, Италии и на Мальте, прямо на сцене ломала руку, работала хореографом даже в ДЮСШ художественной гимнастики. Теперь она - главный балетмейстер Пятигорского театра оперетты, в котором свою карьеру начинали М.Эсамбаев, М. Водяной и Г. Боровик.

Кто видел мультфильм "Умка", наверняка запомнил "главного героя" - смешного и неуклюжего белого медвежонка. Вот таким же единственным воспоминанием о Севере для Татьяны Рывкиной остались игры с доставшимся ей от охотников трофеем - проказницей Юлькой, белым медвежонком, с которым она могла проводить напролет дни и ночи. Когда вербовка подошла к концу, родители - отец - журналист и мать - драматическая актриса - вернулись домой, в Пятигорск. Борис Григорьевич снова стал работать корреспондентом краевого радиокомитета, а Тамара Ивановна сосредоточилась на воспитании ребенка.

Однако семейная идиллия продолжалась недолго. После "магаданских" заработков скудные ставропольские гонорары казались настолько нищенскими, что, перепоручив дальнейшую опеку дочери тете Шуре, которая жила в Тбилиси, родители снова укатили в Сибирь - теперь уже в Анадырь. Тогда это было в порядке вещей и даже поощрялось государством.

Вот с этого, еще практически детского возраста и началась взрослая биография Татьяны. Мне сразу придется оговориться, что описать все ее перипетии, зигзаги, виражи и кульбиты на газетной странице нет никакой возможности. Это настолько многопланово и полярно противоположно, что иногда кажется, что все это можно только придумать, но не пережить. Тем более что всю эту "головную боль" она создавала себе сама, рождая идеи одна сумасброднее другой, но ни разу не отступила от воплощения их в жизнь.

- Кто-то все-таки есть над нами, кто ведет тебя такой дорогой, кто из небылиц лепит твою судьбу и кто помогает нам самим выкручиваться из самых каверзных хитросплетений жизни, - она говорит это как бы сама себе, вероятно, прокручивая в памяти какие-то детали своей нелегкой, но невероятно счастливой судьбы.

Совсем близко от тбилисской квартиры тети Шуры находился Дом культуры железнодорожников. И у самого входа висело объявление о наборе в различные кружки. Татьяна неожиданно для самой себя выбрала шахматный. Ее проверили, заставили сыграть несколько партий с какими-то мальчишками и определили в группу Михаила Васильевича Шишова. Пока ей просто нравилась беспокойная жизнь деревянных фигурок, которых она своей волей заставляла радоваться победам и плакать от неудач. Она и предположить не могла, что после нее за тот же столик напротив тренера каждый день на несколько часов усаживалась Нона Гаприндашвили - будущая многократная чемпионка мира, а Шишов, показывая на закрывающуюся за Татьяной дверь, тихо шептал той, что "вот пошла твоя будущая главная соперница".

Но в один, теперь уже точно можно сказать, прекрасный день в 37-ю школу, где училась Татьяна, нагрянула целая делегация из Тбилисского хореографического училища. Кто из девчонок не хочет танцевать?! Она первой подняла руку, а педагоги вдруг стали смотреть длину пальцев на ногах, щупать позвоночник, измерять ступни, попросили присесть, встать, поднять ножку, измеряли еще какие-то пропорции. А потом сказали, что надо пройти медосмотр и явиться на первый отборочный тур.

Кто же знал, что сразу после успешно пройденного первого тура ей предложат путевку в пионерский лагерь, и она, уехав на месяц из Тбилиси, вынуждена будет забыть об училище. Так бы все и закончилось, но ведь надо было забрать назад сданные в училище документы. Каково же было удивление Тани, когда в списке зачисленных на первый курс она обнаружила свою фамилию.

- Ты не сможешь разорваться на части, - твердила вечерами ей тетя Шура. - Выбирай что-нибудь одно.

Это к тому, что в то время Татьяна уже поступила в Тбилисскую музыкальную школу по классу фортепьяно и посещала кружок живописи при том же Доме культуры железнодорожников. Ах, как ей нравились эти тихие уголки Тбилиси с резными, необыкновенно причудливыми, свисающими над проезжей частью улиц балконами, с грохотом конных экипажей, каких уже нельзя было встретить ни в одном уголке страны. Она увлеклась рисованием настолько серьезно, и это получалось у нее настолько профессионально, что никогда не освящающие копий икон священники сделали исключение для воспроизведенного Татьяной божьего лика.

И вот она в святая святых балета - Тбилисском хореографическом училище, том самом, которым руководил народный артист СССР Вахтанг Чабукиани. Это был не то, что Мастер с большой буквы, это была легенда всего нашего советского балета, многое поставившая в нем "с ног на голову". Придя на сцену в довольно зрелом возрасте - в 17 лет, он стал Творцом, полностью изменив во всем мировом балете роль мужчины, которому до Чабукиани ничего, кроме "носильщика" балерин, не отводилось.

Все поступившие в училище у Вахтанга получили равные стартовые возможности, всем студентам он лично показывал, как надо исполнять то или иное действие. Неделями мучались девчонки над каким-то па, но, когда в партнеры к ним вдруг становился сам Вахтанг, все в миг оказывалось так просто и все получалось как нельзя лучше. Какая это была радость быть в паре с Чабукиани! Его боготворили даже юноши, которым он лично показывал, как надо нести партнершу, чтобы той было легко и удобно, чтобы они сразу становились дуэтом. Он был поистине кумиром училища, и стоило ему только появиться в коридоре, как студенты прижимались к стеночкам: шел Святой!

Татьяна впитывала каждое его слово, запоминала каждое показанное движение, стараясь сохранить это в памяти на всю жизнь. Старательную девчонку заметил и сам Вахтанг и уже в 10-летнем возрасте дал ей возможность впервые выйти на сцену. В балетных спектаклях много ролей исполняют дети: Татьяна перетанцевала всех амурчиков в "Дон Кихоте", была из кардебалета переведена в солисты, которым доверяют исполнять различные па-де-де - это когда на сцене два исполнителя, па-де-труа - "тройки" и па-де-катры - с четырьмя танцорами, участвовала во всех концертах училища, выбившись в одну из лучших воспитанниц учебного заведения. Пройдут годы, и к подготовке своего юбилейного вечера в Большом театре Вахтанг Чабукиани привлечет именно Татьяну.

Тбилисский театр всегда был любимой сценой для многих известных мастеров, так сказать, привлекательной площадкой. Его афиша вечно пестрела мировыми именами. То Васильев с Максимовой приедут на гастроли, то Плисецкая, то Ананиашвили, то Колпакова, то Семеняка, то даст согласие поставить спектакль М. Лавровский. Татьяна уже "выросла" из детских ролей, в ее послужном списке появилась и Мирта из "Жизели", и Табачница из "Кармен-сюиты", па-де-де и па-де-труа из других постановок. Рядом с такими мастерами она и сама с каждым спектаклем становилась все виртуознее и зрелее. Как забыть, скажем, участие в "Кармен-сюите", где главную роль исполняла знаменитейшая кубинская прима Алисия Алонсо. Уже по всем меркам вышедшая "на пенсию", она показывала такую виртуозную технику и такое мастерство, что оторвать взор от ее танца было невозможно. Татьяна-табачница была рядом с ней на площадке и видела, с каким трудом все это дается некогда великой балерине. Вся сцена была специально для Алонсии расчерчена на квадраты, помечена красными кружками… Но техника, какую демонстрировала прима, до сих пор стоит у Татьяны перед глазами.

Тем временем годы учебы подходили к концу. Училище, как всегда, готовило грандиозный выпускной вечер, участие в котором обычно принимали все курсы. Сейчас никто уже и не припомнит даты, на которую он был назначен. Но день 9 мая 1973 года останется в памяти навсегда. Для салюта Победы время было вроде бы поздноватое, но небо вдруг озарилось ярчайшим светом, вокруг, как от разрыва петард, все громыхало, слышались крики людей. Когда Татьяна выскочила на проспект Руставели, то взору предстала ужасающая картина: знаменитый Тбилисский театр оперы и балета им З. Палиашвили полыхал, как факел... Сняли с должностей всех руководителей театра, не удержался в кресле главного балетмейстера и В. Чабукиани. Отменили выпуск в училище, а в новую труппу взяли лишь троих выпускниц, среди которых была и Татьяна.

Начались в полном смысле мытарства театрального коллектива. Три года пришлось Татьяне проработать в Ереванском театре оперы и балета им. Спендиарова. Потом "погорельцам" дали возможность совершить ряд гастрольных поездок, и от каждой остались свои "неизгладимые" впечатления. В Финляндии, например, не нашлось ни одной сценической площадки, которая бы вместила все декорации "Дон Кихота". К счастью, они были такими громоздкими и фундаментально изготовленными, что на сцене в Тампере свободно "стали" под своим весом - без необходимых креплений. "Счастье" оказалось недолгим: актеры на одном из спектаклей зацепили-таки "стены замка" и, вся эта громада, по закону домино, увлекая одну декорацию за другой, рухнула на сцену. Что произошло со зрителем и артистами, никто потом так объяснить и не смог: действие продолжалось своим чередом, из зала ни одного звука - ни оха, ни аха. И только, когда опустился занавес, зал взорвался аплодисментами, и эта овация продолжалась в течение получаса.

Следом случилась поездка на Мальту. После четырех часов ожидания в аэропортовском "накопителе" самолет все-таки подали на посадку. А через четыре часа полета новый шок: воздушную машину затрясло, как телегу, стало кидать то вверх, то вниз, взлетно-посадочная полоса Ла-Валетты открылась взору сплошь заполненной пожарными машинами, каретами "скорой помощи", полицейскими. И следом - грохот шасси самолета - явно не по бетонке. Оказалось, что самолет совершил аварийную посадку: до полосы ему не хватило несколько сот килограммов керосина. "Только тогда все обратили внимание на белоснежные краски наших лиц",- вспоминает теперь Татьяна. После всего произошедшего сами гастроли уже не оставили особого впечатления.

Век балерины недолог. Но те 20 лет, что провела наша героиня на сцене, - эта такая гамма красок, впечатлений, эмоций, переживаний, побед и даже поражений, которые для любой другой профессии могут накопиться не раньше чем через полвека. Еще в годы работы в театре, особенно после рождения дочери Илонки, которая, кстати, уже учится в МГУ, постановщики стали приглядываться к Татьяниной фигуре. "Ты не набираешь вес?" - откровенно интересовались одни. "Тебе не кажется, что обеды тебе вредят"? - ерничали другие. Что бы сделал в таком случае любой другой человек? Наверное, прислушался к советам. Татьяна, никогда не придерживавшаяся особых диет, и тут выбрала другой путь. Чем отказывать себе в еде, она… поступила на балетмейстерский факультет ГИТИСа в класс знаменитой Марии Тимофеевны Семеновой. Именно в тот же год к известному педагогу пришли учиться В. Васильев, Е. Максимова, Р. Стручкова, М. Лиепа, М. Леонова… Целое балетное созвездие, только нахождение на одной орбите с которыми уже становилось высшей школой мастерства.

Трудно сказать, как развернулся бы дальнейший круг событий, не заболей серьезно в Пятигорске мама. Татьяна снова появилась в городе-курорте, на время оставив сценическую деятельность в Тбилиси. Илонка к тому времени уже стала учащейся Минераловодского музыкального училища. Чтобы как-то содержать семью, она не гнушалась ничем: пошла работать в частную хореографическую школу при Пятигорском городском доме культуры, стала хореографом в детско-юношеской школе художественной гимнастики, устроилась преподавателем в местный филиал Ставропольского училища искусств. Но время без сцены давало себя знать, "практика" балерины уплывала из-под ног. Тогда она и попросила разрешения у руководства Пятигорского театра музыкальной комедии походить в тренажерный зал, позаниматься у "зеркала" и у "станка".

Вот здесь надо перевернуть еще одну страницу биографии Татьяны. Посмотреть на балерину, свободно стоящую "на пальчиках", в тренажерный зал приходили не только артисты. Ей предложили в качестве "вставных номеров" выйти на сцену в нескольких опереттах. Она понимала, что люди, приходящие на спектакли театра музыкальной комедии, все-таки пришли сюда отдохнуть в отличие от тех, кто, посещая классический балет или оперу, так или иначе продолжает "работать". У оперетты была другая пластика, другой стиль, манеры поведения на сцене, абсолютно иные законы.

Вспомнилось, как еще в далекие советские времена из-за кордона привозили кассеты зарубежных постановок. Хотя бы той же, ее любимой "Жизели", где главная героиня не умирает и не возносится в мир иной, а сходит с ума, и все дальнейшее действие классического произведения происходит в, простите, дурдоме. Музыка та же, фабула неизменна, только какие возможности это открыло перед актерами, что они "вытворяли" на сцене. Тогда и представить было трудно, что это вообще возможно, иначе как кощунством над шедевром не воспринималось. В оперетте главное - не перешагнуть грань, за которой следуют шутовство и балаганщина, шарж и карикатура. Здесь, на сцене, живут такие же люди, может быть, с более утонченным чувством юмора, но они так же переживают, любят, страдают.

Татьяне вдруг предложили стать постановщиком новой работы театра "Голландочки". После успешно прошедшей премьеры новое "задание" - попробовать себя в роли балетмейстера "Веселой вдовы". Все еще считая жанр музыкальной комедии чужим для себя, она вдруг "задышала" тем же воздухом, который в этом помещении в свое время вдыхали начинавшие здесь карьеру М. Эсамбаев, М. Водяной и даже Г. Боровик, ставший впоследствии крупным политическим обозревателем.

На "помощь" пришло все, что копилось десятилетиями прежней жизни. Как в фокусе, тот, кто, может, действительно есть наверху, собрал в одной точке ее мастерство классической балерины, талант художника, 10-летнюю учебу в классе фортепиано музыкальной школы, годы, проведенные в ГИТИСе, и даже умение выигрышно выстроить на шахматной доске фигурки. Она на одном языке могла говорить с костюмерами, сапожниками, осветителями, декораторами, художниками. Потому что прекрасно знала, как, скажем, широкополая шляпа будет мешать актеру в танце, а каблуки в предполагаемом действием номере станут вообще опасным атрибутом костюма. За советом к Татьяне стали обращаться буквально все цехи театра, понимая, что получат только разумную и дельную подсказку. И когда после премьеры "Веселой вдовы" стихли в зале аплодисменты, руководство театра впервые объявило, что наконец-то в коллективе появился новый главный балетмейстер. Для Татьяны это был очередной, успешно сданный экзамен в еще одном университете. С тех пор прошло восемь лет…

Танец - это зримая музыка. И каждому балетмейстеру хочется отведать чего-то новенького. Хочется, чтобы актер, танцуя своего героя, переживал так же эмоционально, как это порой удается драматическим артистам. Нина Ананиашвили, звезда питерского балета, всегда жалуется на боли в сердце после исполнения "Жизели". Этого пытается добиться от молодого поколения артистов балета Пятигорской оперетты и Татьяна, уже давно ставшая для многих Борисовной. Она, как и в до сих пор любимых шахматах, не может переложить ответственность за тот или иной ход на партнера. Каждый шаг - это только ее решение. 20 лет она профессионально подходила к каждой своей новой роли на сцене и требует такого же подхода от своих новых воспитанников, создавая из них отряд единомышленников. Теперь Татьяна уже твердо знает, что следующим ее "университетом" будет постановка на сцене Пятигорской оперетты чисто балетного спектакля. А это значит впереди новые бессонные ночи, новые разработки, которые в один прекрасный миг завершатся бурной овацией зала. Как будто тебе покорится еще один труднодостижимый "жете ан туран".