06:00, 4 сентября 2002 года

Человек без камуфляжа

,

Есть люди, которых знаешь долго, и об их делах и мужестве, иногда граничащих с подвигом, приходилось слышать не раз. Не от них самих - от друзей, коллег, реже - родных. Информации о человеке, казалось бы, достаточно. Ее даже слишком много - больше, чем может вместить обычный газетный материал. Но нет, не пишется. С трудом подбираются слова, строчки составляются словно нехотя, и все кажется, что писать надо не о том и не так. Именно так складывался материал о Николае Ивановиче Пыхтине. Человеке достаточно известном в крае и за его пределами. Командире ставропольского отряда милиции особого назначения.

В разговорах об ОМОНе он не раз подчеркивал, что, мол, не он стоял у истоков отряда, не он был первым командиром. Но пусть простит меня тот, самый первый, которому пришлось набирать и подбирать лю- дей в новое, еще никому не ведомое подразделение. Сейчас ОМОН и Пыхтин - практически синонимы.

...11 декабря 1994 года в Чеченскую Республику начали вводить войска. И почти сразу же объявили, что за одно из направлений - а именно хасавюртовское - ответственность лежит на ставропольском ОМОНе. Почти одновременно с этим приказом поступило сообщение: в зоне ответственности ставропольчан находится окруженный чеченскими боевиками Новгородский полк внутренних войск. Брошенный на взятие Грозного, оказался он в чистом поле, блокированный со всех сторон. Несколько солдат уже попали в плен. Помощи ждать неоткуда.

Для спасения полка было принято решение: ночью десантировать с вертолетов милиционеров прямо в центр расположения осажденных. "Вертушки" даже не приземлялись, омоновцы прямо в снег с бортов попрыгали.

Когда рассвело, все 110 человек как были в милицейской форме, так и выстроились на виду у чеченцев. Только потом сообразили, насколько верным был расчет начальника Главного управления охраны общественного порядка МВД РФ генерал-лейтенанта Виктора Воробьева ос-тавить омоновцев в привычной форме, не переодевать в камуфляж. Тогда чеченцы еще сохраняли остатки законопослушности и не решились пойти против сотрудников органов внутренних дел, хотя шумели и галдели немало.

Через некоторое время состоялись и первые переговоры. Вели их опять же ставропольские милиционеры. Тогда удалось освободить несколько пленных новгородцев. Солдатики пробыли в заложниках всего несколько дней, но на них страшно было смотреть, такие страсти им пришлось пережить.

Так ставропольчане взяли направление под свой контроль, да еще и охраняли Новгородский полк.

За ту операцию и был получен в ОМОНе первый орден Мужества. Один из чеченцев при досмотре вытащил гранату с запалом и готов был рвануть чеку. Это заметил находившийся неподалеку Иван Козлитин. Он скрутил чеченца, обезоружил его и сумел отбросить гранату на безопасное расстояние.

Вспоминают омоновцы и такой факт из "хасавюртовского стояния". Опыта десантирования тогда у них еще не было, вот и оказались милиционеры в голой степи без спальников, палаток, полевых кухонь. Через некоторое время с вертолетов сбросили тюки с сеном. В нем и спали. А в декабре сильно донимал холод. Как-то заметили стоящую неподалеку палатку, из которой приятно тянуло дымком, быстро выяснили, что это чеченцы с комфортом устроились. Разработали план, и ...через несколько часов палатка уже была в распоряжении наших омоновцев. Быт потихоньку налаживался.

Через две недели Николая Пыхтина срочно отозвали из-под Хасавюрта и приказали вновь готовить бойцов. Не скрывали, что для выполнения задач в самом Грозном. Приказано - сделано. Довооружились в Ростове, доехали до Червленной, потом - на Грозный. На подъезде к городу заметили дым, услышали звуки стрельбы. Шутки и смех среди бойцов мгновенно стихли. В полном молчании въехали на территорию молзавода, где тогда располагались ОМОНы.

В работу включились сразу. В первый же день стали развозить ребят на БТРе по улицам, где ставропольчанам определено было держать оборону. Причем слава о ставропольском ОМОНе уже широко распространилась в среде милицейского начальства и им отвели охранять одну из самых "страшных" улиц Грозного - Старосунжескую. Особенно наших донимал чеченский пулеметчик, засевший в добротном, судя по всему, недавно отстроенном кирпичном доме. Никак не удавалось ликвидировать эту огневую точку. И тогда Пыхтин пошел к братьям-танкистам.

- Ребята, ну ударьте несколько раз по дому, ведь головы поднять не дает, гад...

Танкисты заговорили про начальство - непосредственное и то, что повыше, о прочих военных заморочках. Но все причины мгновенно перестали существовать, едва Пыхтин пообещал принести в подарок танкистам пару литров ставропольского вина. Несколько снарядов, и пулемет замолчал.

Многие омоновские бойцы до сих пор вспоминают улицы Грозного в январе 95-го. Много убитых, до которых никому нет дела. Смерть стала привычной. Как-то по рации сообщили Пыхтину, что, мол, найден "груз" (в милиции так условно пьяненьких называют). Не сразу и сообразил он, о чем речь. Подъехали, а там два раненых солдата из какого-то подразделения. Пощупал пульс у одного. Еле-еле, но есть. Взяли и того, и другого на БТР. Внутрь невозможно - там бойцы. Высунулся из люка наш командир ОМОНа и стал держать раненых за шиворот, чтобы не свалились. А тут такая стрельба началась... Старший машины кричит - бросай ты их, закрывай люк. Не бросил. Так и держал, пока не приехали на базу. Подошел врач и констатировал смерть обоих. Пыхтина потом долго упрекали, зачем трупы "домой" привез. Теперь сам вывози их и выбрасывай, куда хочешь. Не послушал, похоронил убитых, как положено.

Запомнилось Николаю Пыхтину и такое. Хоронили бойца, брошенного своими командирами и подобранного на улице. Глянули в документы, а он свой, земляк из ....ского района (очень просил командир ОМОНа не называть этот район, мол, ничего уже изменить нельзя). Собрали документы, составили схему, где похоронен парнишка. Как только вернулись в Ставрополь, отправились в районный военкомат. А там повертели, повертели документы. Вздохнули, мол, все правильно, да только матери уже два месяца назад сына в закрытом гробу привезли. Значит, не ее тогда был солдатик, вы уж не говорите матери, а то она совсем с ума от горя сойдет. И не раскрылась эта тайна до сих пор...

Так для ставропольского ОМОНа началась война, называемая то чеченской кампанией, то контр-террористической операцией, но суть которой от этого не менялась. И продолжается она для ОМОНа до сих пор.

А после той грозненской командировки личный состав отряда сильно изменился. С кем-то по возвращении пришлось в принудительном порядке расстаться, кто-то ушел сам, кое-кто остался и служит до сих пор. Командировки же в Чечню стали привычной работой. На столь тяжкую долю никто не роптал, тем более что тогда еще платили "боевые", а значит, поездка на войну была вполне реальной возможностью поправить материальное положение семьи, разрешить многие проблемы. Ведь большая часть ставропольских омоновцев живет на квартирах, у многих семьи, растут маленькие дети. Потом эти доплаты отменили и люди стали уходить с опасной работы. Теперь в отряде солидный некомплект личного состава, и уже не до конкурсной основы при приеме на работу, не до серьезных тестов на физическую подготовку, хотя и сейчас в это подразделение возьмут не всякого.

... Николай Пыхтин за годы войны убедился, что люди на ней становятся проще, чище и умнее. Быть может, они остались в сущности теми же самыми, только хорошее у них выплывает на поверхность оттого, что перестали их судить по многочисленным и дурацким порой критериям: посещал ли собрания, любезен ли с начальством, умеет ли показывать внешние признаки чрезвычайного внимания и радушия даже тогда, когда этого вовсе не хочется. На войне все это стало таким несущественным и неважным, и люди перед лицом смерти перестали думать о том, как они выглядят и какими кажутся в глазах других. Для этого у них не остается ни времени, ни желания. Они такие, какие есть на самом деле. Без камуфляжа, хотя и одеты, как правило, в камуфляж.

«Человек без камуфляжа»
Газета «Ставропольская правда»
4 сентября 2002 года