Врезал себя в нашу память

• Лермонтовскому музею – 90 лет

Лермонтов был связан с Пятигорьем с детских лет и до смертного своего часа. Первый в России памятник Лермонтову торжественно открыли здесь в 1889 году. Фигуру поэта изваял великий Александр Опекушин. Потом выкупили домик, где Лермонтов прожил два последних месяца, и в 1912 году основали музей. Троюродная племянница поэта Евгения Акимовна Шан-Гирей передала в дар семейные реликвии – стол и кресло из петербургской квартиры Лермонтова. За этим столом написаны "Герой нашего времени", "Демон", "Мцыри".

На склоне Машука, там, где пролилась кровь поэта, поставили обелиск. Глубокий и тонкий знаток творчества Лермонтова, профессор Б. Эйхенбаум отмечал, что "Пятигорск славится своими лермонтовскими местами, весь город, начиная с таких зданий, как знаменитая Ресторация и Домик Лермонтова и кончая горами Бештау и Машуком, представляет собою своего рода исторический экспонат, связанный с жизнью, творчеством и гибелью великого поэта".

27 июля у Домика всегда людно. В открытом окне виден огонь свечи.

...Осенью 1837 года, возвращаясь из первой кавказской ссылки, Лермонтов писал с дороги Святославу Раевскому: "Я снял на скорую руку виды всех примечательных мест, которые посещал, и везу с собою порядочную коллекцию...".

Из всей коллекции судьба определила нам всего одну картину, зато какую! "Вид Крестовой горы" – несомненный лермонтовский шедевр, изображающий высшую точку Военно-Грузинской дороги. Слева и справа поднимаются крутые гранитные утесы, обрамляя заснеженный склон Крестовой, реющей на фоне голубого неба. У подножия – военный пост и чуть поодаль – одинокая повозка, поднимающаяся на перевал.

Картина – прощальный подарок поэта Владимиру Одоевскому при последнем отъезде из Петербурга. Подлинность ее не вызывает сомнений и удостоверена надписью Одоевского на оборотной стороне: "Эта картина рисована Лермонтовым и подарена мне при последнем его отъезде на Кавказ".

Годы спустя картина попала в руки профессора Павла Висковатого, биографа Лермонтова, потом следы ее затерялись. И только после всех потрясений и войн где-то разыскал ее Сергей Лифарь – знаменитый французский балетмейстер и страстный коллекционер. Привез в Россию и оставил здесь навсегда.

Что касается портретов Лермонтова, то стоит сразу оговориться: есть среди них прижизненные, передающие облик поэта с разной степенью достоверности, судить о которой мы можем только по впечатлениям современников. Их мнения часто противоречивы. Но есть портреты, созданные прекрасными мастерами этого жанра уже после смерти Лермонтова. Здесь достоверность портретного сходства отступает на второй план, главным становится то, что художник постарался в нем выразить. Например, русский художник Модест Александрович Дурнов изобразил лицо человека, способного пережить приступ поэтической эйфории, высший взлет своего гения, но одновременно и опустошенного этим сверхмерным напряжением душевных сил...

На гравюре же Николая Васильевича Ильина мы видим поэта, постоянно переживающего чувство внутренней боли. Это верное наблюдение: еще Герцен писал, что у Лермонтова "стих иногда режет, делает боль, будит нашу внутреннюю скорбь...".

"Собранье редкостей или замечательных предметов" – именно так толкует слово "музей" знаменитый словарь Владимира Даля, что не расходится и с современной теорией: только наличие фондов делает музей музеем. Есть у нас и редкости, и замечательные предметы. Всего мы храним 60 тысяч экспонатов, и в основном в запасниках. Ничего странного в этом нет, в музеях такая пропорция неизбежна и необходима. Чтобы создать интересную, яркую экспозицию, нужен выбор. Как выбор красок на палитре художника. Правда, музейная палитра создается годами, если не десятилетиями.

Коллекции литературно-мемориальных музеев, как правило, очень разнообразны. Здесь и мебель, и оружие, монеты, марки, экслибрисы, боевые награды, тысячи фотографий и открыток и многое другое. Есть пули и картечи, найденные на поле Бородинской битвы. Есть минерал лермонтовит. Есть портрет поэта, выполненный электросваркой.

Русскую культуру невозможно представить без Лермонтова. Речь не только о его книгах и картинах. По его творениям созданы сотни музыкальных произведений, поставлены спектакли, сняты кинофильмы. Сколько прекрасных иллюстраций создали к его книгам такие мастера, как Врубель, Репин, Серов, Билибин! Его стихи в переводах разошлись по всему миру. Его судьба и творения дали пищу таким философским умам, как Соловьев, Мережковский, Андреев... Это нарастающая лавина. И все это нам интересно: Лермонтов постоянно присутствует в нашей жизни.

Долг же музейного работника – это присутствие материально и зримо подтвердить. Важно понять и то, что никакой музей не может быть вместилищем только мировых шедевров. У нас много предметов, не имеющих, возможно, большой ценности, зато весьма характерных для своей эпохи, для определенного круга лиц. Вот, например, в "Маскараде", "Фаталисте", в повести "Штосс" Лермонтов описывает карточную игру. А как выглядели карты, которыми пользовались Арбенин и Лугин? Нам стоило больших трудов разыскать хотя бы одну колоду.

Человек живет в мире вещей, а вещи живут в лермонтовском романе, окружают его героев. От нас это требует особого, музейного прочтения. Вспомним, как завершается "Герой нашего времени": разговаривая с Печориным о предопределении, Максим Максимыч признается, что не любит "винтовок черкесских: они как-то нашему брату неприличны: приклад маленький – того и гляди, нос обожжет...". Мы своим посетителям не только продемонстрируем такую винтовку, но и объясним, почему ее приклад так короток...

Говорят, что поэт в России больше, чем поэт. Ему здесь уготована роль пророка. Перечитывая лермонтовский "Валерик", посвященный описанию тяжелого сражения в Чечне, невольно чувствуешь укор, адресованный и нам, пережившим новую вспышку братоубийственной розни. И есть, наверное, у Лермонтова строки, пророческий смысл которых нам еще не доступен и откроется только нашим потомкам.

Он, по выражению Александра Солженицына, "врезал себя в нашу память не на сто лет, навсегда!". Для сотрудников лермонтовского музея это "навсегда" и есть ежедневная работа. Да, мы хранители прошлого. Но без прошлого нет и будущего.