06:00, 12 января 2002 года

О СВОБОДЕ лжи и лживости СВОБОДЫ

У арабов есть пословица: "Прежде чем высказать кому-нибудь горькую правду, помажь кончик своего языка медом".

Россия – страна крайностей. Еще лет двадцать назад лилось столько словесного меда, что тощенькая правда тонула, задыхаясь в приторном месиве.

Потом мед исчез, и горечь правды свела всем нам скулы. Потом стала таять и сама правда, а на смену ей все чаще приходил эдакий уродец – назову его горькой ложью.

Сегодня из разных уст звучат призывы подбавить медку: нахлебались, мол, горечи, но в том-то и беда, что горькую ложь ничем не подсластишь. Ее можно только убить, но как?

Человек лжив по натуре.

Это не оскорбление, а научный факт. Психологи считают, что среднестатистическая личность говорит неправду несколько десятков раз на дню. И это нормально. Нельзя некрасивой женщине говорить правду о ее внешности или смертельно больному человеку о его болезни. Не забыли нашумевший некогда фильм "Завтра третье апреля"?

Есть ложь и есть ложь, и человечество долгие века училось отделять одну от другой. Для этого достало бы и нравственного чувства, но в нашем мире слишком много нравственно глухих, и цивилизация выработала целый комплекс норм и правил для компенсации подобной глухоты.

Злые ветры минувшего века развалили нравственные устои России, а мертворожденный на обломках "моральный кодекс строителя коммунизма", который был призван заменить библейские заповеди, испарился вместе с кончиной выдвинувшей его партии.

Десять лет страна жила без нравственных ориентиров. Внезапно стало, говоря словами классика, "все дозволено". Убийство как элемент финансового регулирования, копание в чужом грязном белье как часть конкурентной борьбы, предательство как средство карьерного роста – все это оказалось востребованным, нормальным, даже модным.

И если пресса – это зеркало общества, то какого еще отражения стоило ждать в этом зеркале?

Свобода слова в огромном числе случаев стала оборачиваться свободой лжи. Потому что, к сожалению, именно запредельные по нравственным меркам публикации, эфирные программы наиболее востребованы читательской и зрительской массой. Беспардонно лгущий комментатор Доренко – самый популярный телеведущий. Аморальная и порицаемая всеми нравственными и духовными авторитетами программа "За стеклом" – самая рейтинговая передача. Газеты, состоящие из светских скандалов и постельных сцен, имеют самые большие тиражи. Как, скажите, журналисту, редактору во имя успеха, в том числе и финансового, удержаться от соблазна пренебречь нормами профессиональной этики, тем более что нормы эти все больше расплываются и забываются, перестают быть нормами. Помню, как один из моих коллег на призыв воспрепятствовать потоку грязи во время предвыборных кампаний публично заявил, что ему все равно, что там будет публиковаться, лишь бы деньги платили.

Знаю, что есть немалое число любителей былого меда, которые не преминут позлорадствовать, что это, мол, и есть ваша хваленая свобода печати. Кивали на Запад – получите!

Но вспомните, например, показала ли хоть одна американская телекомпания во время сентябрьской нью-йоркской трагедии хоть одну каплю крови, хоть один истерзанный труп. А провинциальный журналист, осмелившийся предположить о причастности к теракту американских спецслужб, мгновенно вылетел с работы. И не потому вовсе, что настояли эти самые спецслужбы, или там власть, закон - нет! Просто общество, прошедшее через все издержки и уродства демократии, уже выработало механизмы противодействия информации, наносящей этому обществу неоправданный вред. Назови их самоцензурой или внутренней ответственностью журналиста – не суть важно. Главное, что они есть и действуют, причем иногда чрезмерно – чего стоит одна пресловутая политкорректность, когда негра ни в коем случае нельзя назвать иначе, как афроамериканцем, а задуматься о неравенстве полов – так вообще погибель.

Так что свобода печати на Западе – понятие довольно условное. Там давным-давно поняли, что принцип "все дозволено" ведет не к истинной свободе, а единственно к свободе лжи. Когда это поймем и мы?..

И жаль, что этим вопросом слишком мало обеспокоено журналистское сообщество. Пока лишь политики хлопочут, суетятся, требуют ограничений "беспредела в СМИ", но вся эта суета ведет либо к попыткам поставить цензурные рогатки любому слову вообще, либо к требованиям повсеместного обмазывания медом. Ведь для политика правда – это то, что говорит он сам. А политик вдвое больший лжец, чем обычный человек. И это опять не оскорбление, а объективная реальность. Политика в нашей стране давно превратилась в большую кормушку, и пробиться к ней можно только наобещав с три короба, а потом оправдываться за невыполненное, выдавая черное за белое. Потому не дай Бог, чтобы свободой печати "рулили" политики.

Сегодня в многострадальной России впервые за много лет начали проклевываться ростки оптимизма. Будем надеяться, что смутное время миновало. Будем надеяться, что столь популярная ныне ложь станет все менее востребованной, и наши коллеги вспомнят все же о писаных и неписаных кодексах, ставших нерушимым правилом во всем мире. Довольно нам лживой свободы.

«О СВОБОДЕ лжи и лживости СВОБОДЫ»
Газета «Ставропольская правда»
12 января 2002 года