Прогулка по улицам детства: Воспоминания ставропольца

Всем учителям посвящается

У сельского жителя летом выходных не бывает: один летний день десять зимних прокормит. Тем не менее решил я сделать небольшой перерыв в работе по дому и прогуляться ранним утром по памятным с детства местам, пока жаркое степное солнце не разлило над селом тягучую испепеляющую плазму.

Прогулка всегда помогала мне собраться с мыслями, а поразмыслить повод появился: на чердаке ветхого сарая, который я подверг безжалостному сносу, обнаружился достаточно хорошо сохранившийся, правда, запачканный чернилами, коричневый ученический портфель. Точно с таким я когда-то ходил в школу…

Для творческого человека бывает достаточно одной интересной детали, для того чтобы активизировались дремавшие подспудно мысли и идеи! Решено - сделано! Начал прогулку от родительского дома на улице Красноармейской. Внешне он мало изменился за прошедшие после смерти родителей годы. Некоторые дома на улице преобразились, обзавелись пластиковыми окнами, красивыми воротами и заборами. Некоторые, наоборот, вросли в землю, стали ниже, обветшали. Вдоль домов яркая примета юга: орехи, абрикосы, вишни, алыча. Напротив, через дорогу, на скамейке у дома вижу сидящего небритого ссутулившегося неопределенного возраста мужика.

- Здравствуйте, любезнейший! А кто сейчас живет в этом доме? – спрашиваю, подойдя поближе.

- И тебе не хворать, - отозвался мужик, приподняв голову и уставив мутный похмельный взгляд на непрошенного собеседника. - Я тут и живу с рождения. А ты кто таков будешь, что интересуешься?

- Да я родился и жил в том доме, - показываю рукой на противоположную сторону улицы.

- Юрка, ты что ли?

Мужчина, пошатнувшись, с трудом встал с лавочки.

- Что, не узнал друга детства? Санька я.

Санька был на пять лет моложе меня. Сейчас он выглядел лет на десять старше.

- Вот так встреча! - не очень обрадовался узнаванию я.

Разговаривать с пьяным или тяжело похмельным человеком всегда непросто: у него над всем довлеет одно навязчивое желание - выпить… Не исключением оказался и старый приятель по детским играм и забавам.

- О, встречу надо бы спрыснуть! - полез с объятьями Санька.

- Извини, брат, я за рулем, - уклоняюсь от расчувствовавшегося соседа.

- Давай как-нибудь в другой раз. Возьми вот стольник, выпей и за меня, - протягиваю Саньке сто рублей. - Извини, тороплюсь.

Денежная купюра моментально направила мысли похмельного в должное русло: ему стало уже не до соседа, нужно было двигать в сторону магазина…

«Да, печальное зрелище», - удрученно думаю, шагая на восток, к зданию, где раньше была начальная школа, в которой прошли первые четыре года ученичества. Это оказалось недалеко, метров триста. Раньше, в детстве, расстояния казались иными, большими, пропорционально сопоставимыми с ростом ребенка. Теперь в здании бывшей начальной школы расположился свадебный (хорошо, что не ритуальный) салон.

Возвращаюсь обратно, улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям. В первый класс я пошел в 1961 году. Первой учительницей была Надежда Михайловна Балановская. Как наяву вижу ее благородное, совсем не крестьянское лицо, яркие полноватые губы, плотную, немного тяжеловесную фигуру, слышу грудной голос. Она стала для нас, мальчишек и девчонок, второй матерью. Доброй, внимательной, все видящей и понимающей, строгой, когда это было к месту…

Родители мои работали в колхозе имени И.Л. Войтика. Колхозный труд в те годы – от зари до зари. Уезжали в поле, когда мы, дети, еще спали, возвращались затемно. Вот и получилось, что учительница заполнила пустующую нишу… Учился я хорошо и ходил у Надежды Михайловны в любимчиках.

Не забывал первую учительницу и в старших классах: часто заходил после уроков, сидел на продленке с малышней, а на Новый год несколько лет подряд играл для них роль Деда Мороза… На волне воспоминаний незаметно дошел до перекрестка с улицей Учительской, что на запад, в другую сторону села. По ней мы раньше всегда ходили на автовокзал, на рынок, на почту… Улица, как и много лет назад, оказалась занесена песком, однако облик ее изменился: не стало выложенных из камня-сланца заборов, саманных построек, дома в основной своей массе приобрели современный внешний вид. Неожиданно почувствовал густой запах птичьего двора, исходящий с территории дома, в котором когда-то проживала семья пожилой семейной пары учителей Пажитневых. Елена Георгиевна Пажитнева была первым послевоенным директором Александровской средней школы № 2. Ее муж, тоже в прошлом учитель, запомнился мне инвалидом-колясочником, в любую погоду сидевшим или стоявшим с тростью у ворот дома и раскланивавшимся со всеми прохожими. На приветствие он обычно отвечал одной фразой:

- Но-но, но-но, но-но!

И только его по-детски беззащитная улыбка говорила об обуревавших этого больного человека эмоциях.

Тогда, в шестидесятых, ни я, ни мои уличные друзья даже не сомневались, что улица названа Учительской именно потому, что на ней жили эти уважаемые люди. И вместо объявления о продаже цыплят, висевшего на доме Пажитневых, более уместной была бы мемориальная памятная табличка, подумал с горечью я, шагая дальше.

Там, где улица Учительская почти упиралась в здание автовокзала, обнаружился чудом сохранившийся узкий переулок с грязным ручейком, ведущий к трибунам стадиона и на улицу Первомайскую. По этому топкому, заросшему камышом переулку мы, пацаны, пробирались в заброшенный колхозный сад, а позднее на возведенный на месте сада стадион. Переулок не обманул и привел именно туда. Мы выросли, постарели, а вместе с нами постарели эти когда-то казавшиеся незыблемыми и неприступными каменные стены трибун: стали низкорослыми, обветшали, камень стал ноздреватым от воздействия стихий, выкрошился. Грустно.

Обхожу стадион по всему периметру от трибун до улицы Леонова. По ней раньше ходил в школу, в центр села, на танцплощадку Дворца культуры и на улицу Первомайскую к друзьям и подружкам. На Леонова жила и моя первая учительница Надежда Михайловна. А через несколько домов от нее жил другой замечательный учитель Борис Петрович Завязкин, мой классный руководитель с пятого по восьмой класс. Участник Великой Отечественной войны, орденоносец - он преподавал в школе географию. Рассказывал интересно, увлекательно, переплетая географию с историей. Его уроки не пропускал никто, даже записные двоечники. Борис Петрович всегда улыбался тепло и отечески. И даже журил за провинности с улыбкой.

Мне вспомнился день 27 марта 1968 года, когда по улицам проползла черной змеей трагическая весть о том, что в авиационной катастрофе погиб первый космонавт Земли – Юрий Алексеевич Гагарин. Компания уличных мальчишек, в которой находился и я, как раз тогда баловалась у водопроводной колонки, что стояла рядом с родительским домом. Учились во вторую смену, поэтому было время пошалить, побегать, побрызгаться водой, радуясь теплому весеннему солнышку. Вдруг из дома напротив на улицу с причитаниями выбежала известная своим длинным языком тетка Надька Зозулиха:

- Ой, батюшки! Рятуйте, люди добрые! Гагарин на самолете разбился! Насмерть!

Да, не зря у многих народов бытовал обычай предавать смерти гонца, принесшего дурную весть. Мы тогда всем миром чуть было не прибили Зозулиху за печальное известие. Но, к сожалению, в тот раз она не соврала… А в школе Борис Петрович, собрав всех мальчишек в классе, сказал только одно:

- Будьте мужчинами, парни. Такое иногда случается даже с героями и известными людьми…

И в этот раз он не улыбался.

Да, одна улица – целая история жизни…

Знает ли нынешнее молодое поколение эту историю? Помнят ли эту историю мои ровесники?

А дальше начиналась улица Первомайская, такая узнаваемая по пешеходному металлическому мостику через речку Томузловку и стройной шеренге пирамидальных тополей – моих ровесников. Помню эту речку еще в старом русле, там, где сейчас территория детского сада «Родничок» по границе огородов. В том месте еще живы древние ивы с неохватными сгорбленными и покореженными ветрами и годами стволами, уныло развесившие нечесаные космы ветвей-волос. Они как колдуньи-старухи охраняют старое русло речки, которое в конце пятидесятых все переходили вброд по камням и упавшим стволам деревьев. Эти ивы многое, наверное, помнят, да жаль, ничего рассказать не могут. А они помнят мои первые свидания. Под ними я взахлеб рассказывал своей подружке о только что прочитанном романе Вальтера Скотта о храбром рыцаре Айвенго, о его страстной и самоотверженной любви. И этот рассказ был своеобразным робким и неумелым признанием в любви. Правда, это уже другая история…

Узкий переулок вывел на улицу Комсомольскую. Здесь в угловом доме с высоким крыльцом жила когда-то семья учительницы математики Нины Александровны Шуваевой – умницы и красавицы. Мальчишки поголовно тайно были в нее влюблены! Не исключением стал и я. На первом же ее уроке изумленно всматривался в тонкие, точеные черты лица учительницы. Черные вьющиеся волосы оттеняли и делали еще выразительней бледное лицо.

- Настоящая легендарная грузинская царица Тамара, - с восхищением думал я тогда, любуясь красавицей, и жестоко за это поплатился…

- О чем мечтаем, юноша? – спустил меня с неба на землю строгий голос Нины Александровны.

Поднявшись из-за парты, я растерянно хлопал ресницами под хохот одноклассников.

- Повтори, о чем я только что рассказывала! Фамилия? Садись, двойка…

Потом я двойку исправил. И, как ни нравилась мне учительница математики, эту науку я так и не полюбил. Перебивался с тройки на четверку…

Одноклассники, с которыми иногда встречаюсь, говорили, что несмотря на уже преклонный возраст Нина Александровна обладает прекрасной памятью, всех узнает и не прочь поговорить о школьных годах…

Справа от дома Шуваевых когда-то располагалось отделение милиции, а через дорогу – сквер с летним кинотеатром. Фильмы с запрещающей надписью «детям до 16 лет…», или если не было денег на входной билет, пацаны и девчонки смотрели, взобравшись на высокие деревья, росшие вокруг летнего кинотеатра. И тогда казалось, что это не гроздья ребятни на деревьях, а стаи галок, готовящихся к дальнему перелету на юг. Сейчас вместо летнего кинотеатра детская площадка с горками, аттракционами и бассейнами.

От детской площадки выхожу в центр села на проспект Карла Маркса к районной и сельской администрациям. Проспект недавно обновлен, после полива блестят влагой выложенные керамической плиткой тротуары, топорщатся колючками и буйно цветут разными цветами многочисленные кусты роз. У здания администрации села красуется новыми портретами Доска почета. Некоторые фамилии почетных граждан знакомы, а вот лица – лица, увы, за давностью лет неузнаваемы. Кроме, правда, одного… С поясного портрета браво смотрит председатель совета ветеранов МВД Валерий Петрович Кривоносов, бывший мой учитель физкультуры, бывший пограничник и мировой мужик, ушедший из школы работать в милицию по призыву комсомола. Сразу же вспомнилась история о том, как осенью 1970 года попал я с другом Вовкой на профилактическую беседу в инспекцию по делам несовершеннолетних – ИДН, где Валерий Петрович в то время работал инспектором.

- За что попали, архаровцы? – посмеиваясь вошел в комнату с задержанными бывший наш учитель.

- Розы воровали с клумбы у райкома КПСС, - понурясь отвечаю за двоих.

Инициатором кражи был Вовка: ему цветы были нужны, для того чтобы положить букет в почтовый ящик девчонки, в которую он был безответно влюблен. Но не сдавать же друга! Потом с Валерием Петровичем мы встречались не один раз: и когда я приходил дважды в отпуск с флота, и когда приезжал на каникулы во время учебы в юридическом институте. И всегда вспоминали эту историю с розами…

- Значит, жив еще пограничник! Надо обязательно найти и заглянуть в гости, - обрадовался я.

Прогулку и путешествие в детство и юность заканчиваю у здания бывшего райкома КПСС. Здесь теперь вершит правосудие районный суд. О былой принадлежности здания напоминает лишь памятник вождю пролетариата В.И. Ленину. А злополучная клумба с розами цела до сих пор.

Можно жить дальше….