Километры пейзажа ставропольского художника Павла Гречишкина: от войны – к миру

Павла Гречишкина призвали в армию 10 июня 1941 года. За 11 дней до начала войны. По сути, страна уже жила в ожидании войны. Но не он, паренек из маленького ставропольского села под названием Татарка. Он-то жил ожиданием встречи со своей мечтой о большом искусстве. Только вот до мечты этой оставались еще долгие годы испытаний. Их на его долю выпало с лихвой.

Его судьба, безусловно, типична для его эпохи. Крестьянская семья, начало 30-х минувшего века – всюду голод и страх. Деда раскулачили: как же, два его дома, сработанные своими руками, были крыты железом, а не камышом – вызов обществу! Мать, соответственно, – с клеймом «кулацкая дочь». Отец – деревенский Кулибин, талантливый плотник и вообще мастер на все руки: гармони виртуозно чинил всей округе, а еще – вот чудак? – собирал из журналов репродукции картин. Не в этих ли непритязательных картинках – корень жизни будущего Мастера? В семье, конечно, никто не рисовал до него, начавшего первые творческие опыты с «химическим» карандашом в руке, пытаясь скопировать висевшую на стене избы репродукцию.

Утром Павлик убегал один к любимой речушке Татарке, там, среди деревьев, птиц, журчания ручьев, была настоящая жизнь. За это странное для сельского пацаненка стремление к уединению его считали... не от мира сего. И где им было понять, что он видел в привычных глазу картинах окружавшей природы? Как прекрасен, как прозрачен воздух в лесу, как таинственно шуршат камыши, как звенят стрекозы в траве! А лопухи какие, какие борщевники росли громадные... Спустя десятилетия Павел Моисеевич исходит все родные тропки с видеокамерой и снимет целый фильм, озвучив дивные его кадры птичьими голосами и шелестом листвы.

В эту благословенную красоту ворвалась война. Попал он служить в 31-й отдельный автомобильный полк в город Николаев, город металлургов на Украине, помощником шофера – была такая должность в армии того времени. Как он сам впоследствии рассказывал, безумно испугался первого немецкого самолета, летящего бомбить. Да и как было не испугаться мальчишке, выросшему среди несуетной крестьянской тишины? На ходу пришлось привыкать и к страху, и к его преодолению, и к нелегкой службе «чернорабочих войны». По его карандашным рисункам того времени можно видеть, что дороги полка пролегали на Кавказе, по Военно-Грузинской дороге, потом еще был Сталинград (!) и опять Кавказ. Павел Моисеевич не любил вспоминать войну, о себе говорил предельно скромно: «Я просто был рядовым войны. Копал окопы, подвозил снаряды, отвозил раненых солдат…». А вот только представьте, что такое подносить снаряды к передовой под огнем? В целом его война продлилась семь лет, потому что домой, в Ставрополь, он вернулся только в августе 1948 года. После 45-го два с лишним года ушло на лечение тяжелейшей формы туберкулеза в госпитале в Абастумани, селении близ Тбилиси. Там такие же, как он, тяжелобольные бойцы проходили реабилитацию. От войны «на память» остались младшему сержанту Гречишкину боевые награды – медаль «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией», в мирное время к ним добавился орден Октябрьской Революции – за труд. Ведь он по натуре был величайшим тружеником.

Как вспоминает директор Художественной галереи П.М. Гречишкина Таисия Авдеева, он всегда подчеркивал свое мирное предназначение: «Я – художник». Дивился своей судьбе: «Видел первый трактор и первую электрическую лампочку в деревне и дожил до компьютера!». Вернувшись с войны больным, отчаянно боролся с недугом, чуть не ползком добирался на знаменитые ставропольские Корыта и писал этюды… Из-за болезни не смог продолжить обучение, хотя его этюды были направлены в Ленинградский институт им. Репина. Его университетом стала милая сердцу родная природа… А «вступительные экзамены» пришлось сдавать на войне. Но даже в самые страшные дни не забывал о своей мечте, карандаш и блокнот оставались при нем. В минуты отдыха сразу начинал рисовать – портреты однополчан, разоренные станицы, разбомбленные дома…

- Когда командиры узнали о появлении в части художника, его стали активно привлекать к оформлению стенгазеты, выпуску армейской газеты «Боевой карандаш», поручили оформлять историю полка, - рассказывает научный сотрудник галереи Ксения Ивашута. - Однажды он даже написал портрет Сталина. Все это теперь где-то хранится, но где, мы пока не знаем. А из личных архивов Павел Моисеевич передал галерее те свои фронтовые рисунки. Правда, их не так уж много, что-то наверняка затерялось на дорогах войны. Из воспоминаний самого художника известно, как сложно было в ту пору с бумагой, приходилось использовать для зарисовок каждый клочок, рисовал даже на трофейной бумаге. Есть, например, рисунок на обороте немецкого журнала… На одном листе можно буквально проследить его боевой путь, потому что запечатлены две разные географические и временные локации. Значит, берег этот листок, не тратил сразу, растянул аж на два боевых года.

По-настоящему Гречишкин начал возвращаться к творчеству только с 1946 года, и уже тогда точно определил пейзаж своим пожизненным жанром. Многие художники после войны на полотнах обращались к военной теме, он – никогда. «Война – это разрушение. Для меня это чуждо. Мое – созидание». Праздник 9 Мая, конечно, отмечал, как и все ветераны. В его галерее сотрудники готовили для художника солдатскую кашу, приглашали друзей-ветеранов, ждали рассказов о боях, он же предпочитал больше вспоминать о творческих поездках по миру.

В этом Гречишкину, можно сказать, повезло. Его картины находили своего зрителя на выставках в Индии, Венгрии, Румынии, Болгарии, Мексике, Франции, Египте, Сирии, Греции, Японии…

- А самая первая выставка его случилась в 1939 году, - рассказывает Таисия Авдеева. - На краевой художественной выставке в Ставрополе были представлены 5 этюдных пейзажей, среди которых «Домик Лермонтова» в Пятигорске. Любопытно, что и по этюдам Павла Моисеевича тоже по-своему прослеживается большой путь. Например, на обороте некоторых из них читаем, что они входили в персональную экспозицию Гречишкина в побратиме Ставрополя – французском

Безье в 1988 году. Та выставка имела огромный успех и восторженные отклики в зарубежной прессе. Но после этого заграница ему надоела. Так и сказал: «За бугор я больше ни ногой. Буду писать любимую Россию!».

Никогда не забывал солдат Великой Отечественной Павел Гречишкин, что от тяжких последствий войны его спасла сама родная природа, спасли его походы на пленэры. Поэтому до конца дней его очень редко можно было застать дома. Да и дом он тоже поставил на земле, и мастерскую – вдали от шумных многоэтажек. Сюда, на небольшой участок, со всей страны привозил саженцы – берез и рябин с Урала, елочек из Подмосковья, пролески и подснежники из Архыза… А те окрестности Ставрополя, которые он писал, остались только на полотнах Гречишкина. В реалиях все изменилось до неузнаваемости. В галерее теперь как святую реликвию хранят последнюю в жизни Мастера реплику «Ставропольского леса»…

В далеком 1987 году случилось в Ставрополе чудо, ранее неслыханное для небольшого провинциального города: открылась личная постоянно действующая галерея художника Гречишкина. До этого подобного прецедента еще не было в Советском Союзе. Как раз освободилось ранее занятое краевым госархивом здание, известное в народе как мечеть. А у художника к тому времени уже накопился огромный запас работ. Как шутят сотрудники галереи, не все увезли Горбачёв, Брежнев, Косыгин, Зыкина и многие другие знаменитые гости Ставрополья. Благодаря чему, впрочем, его пейзажи теперь хранятся в десятках семейных коллекций по всему миру. Да и вся жизнь Мастера – от фронтовых окопов до милой сердцу Татарки – один чудесный, бесконечный пейзаж, растянувшийся на километры полотна и путешествий. Более 500 полотен безвозмездно подарил Гречишкин землякам, всем нам – на радость и восхищение.

На будущий год Ставрополье отметит 100-летие со дня рождения заслуженного художника России, а по сути – народного художника Павла Моисеевича Гречишкина. Очень хотелось бы к тому времени увидеть в родном ему городе достойный памятник замечательному Мастеру, певцу родной земли, в которую он был так горячо влюблен.