Как Юрий Бочарников стал кавалером ордена Ленина

- С чего началась ваша трудовая биография?

- В 1947 году после окончания в Нальчике ветеринарного техникума устроился работать фельдшером в Новосредненский зооветеринарный пункт Аполлоновского (ныне Кировского) района. Пункт обслуживал скот трех колхозов, а главное, весь частный сектор близлежащих сел. В тяжелые послевоенные годы для многих сельчан корова была в буквальном смысле слова единственной кормилицей. Семья не только сама питалась молоком, творогом, но и продавала излишки. Если вдруг корова заболевала или погибала, то для семьи это была трагедия, ставившая ее на грань физического выживания. Первое время многие не решались вверять свою судьбу в руки мальчишки-фельдшера. Чуть более-менее сложный случай – ехали в отдаленное село, где работал пожилой опытный ветврач. Но как-то он отказался лечить корову, а я взялся – и вылечил. Затем вторую, третью. Весть об этом разнеслась по всей округе, и мой авторитет в глазах сельчан мгновенно вырос.

- А как складывались отношения молодого ветеринара в коллективных хозяйствах?

- В колхозах, которые я обслуживал, царила послевоенная разруха. Лишь в «Коммунистическом маяке» и в производстве, и в социальной сфере удавалось поддерживать порядок. Главным образом благодаря талантливому руководителю - Андрею Васильевичу Чухно. Все его образование - четыре класса церковно-приходской школы. Но нехватку грамоты с лихвой восполняли огромный жизненный опыт и мудрость. Не случайно Андрея Васильевича дважды избирали депутатом Верховного Совета СССР.

Поначалу в кабинет председателя колхоза «Коммунистический маяк» я заходил только для того, чтобы утвердить годовой план ветеринарной обработки стада. В 1962-м, после того как заочно окончил Ставропольский сельхозинститут, меня назначили главным ветврачом колхоза. Затем однажды секретарь парткома хозяйства Панченко сказал мне, что собирается уходить на пенсию, и предложил занять его место. Я стал отнекиваться: где ветеринарная служба и где партийная работа. Тогда он завел меня в кабинет председателя колхоза, и Андрей Васильевич на своем типичном суржике меня убедил: «Ты знаешь, як кутенка учат плавать? Бросают в воду, и тот гребет, пока не выберется на берег. Выгребешь и ты».

- Ветеринарная служба, партийная работа - это важные, но узкие участки. А каково было ощутить на своих плечах ответственность за все производство и социальную сферу колхоза?

- Так получилось, что через год заместителя председателя «Коммунистического маяка» Бурлака избрали председателем колхоза в станице Зольской. Тогда Андрей Васильевич Чухно предложил мне стать его заместителем. Первое время он контролировал каждый мой шаг. Но со временем доверял все больше и больше. Перед выходом на пенсию Андрей Васильевич занимался главным образом созданием уникального колхозного музея. Так что, будучи еще заместителем председателя, я фактически руководил всем производством. Поэтому, когда в 1968 году меня избрали председателем колхоза, ни у кого не возникло вопросов. Были они только у меня. Сравнительно просто поднимать отстающее хозяйство. А как развивать передовое, где до тебя уже все отлажено? Тем не менее за те десять лет, что я был руководителем «Коммунистического маяка», удалось в два раза поднять продуктивность и валовое производство, существенно повысить заработную плату, провести газ.

- В то время Ставропольский край уже возглавлял Михаил Горбачёв. Как складывались ваши отношения с будущим «архитектором перестройки»?

- В 1974 году меня избрали депутатом Верховного Совета СССР. Не раз вместе с Горбачёвым я как депутат ездил в Москву. Разговаривали откровенно. Отношения были очень простые. Он человек комсомольского склада. Звездной болезни у него в то время еще не было. Но желание «вызвездиться» присутствовало.

Как председатель колхоза я сблизился с директором бройлерного объединения «Ставрополье» Постниковым. А тот дружил с Горбачёвым. Однажды вечером после работы мы за-шли к Михаилу Сергеевичу. И Постников в разговоре обмолвился, мол, Юрий Бочарников уже перерос уровень председателя колхоза, давайте его поставим во главе строящейся птицефабрики «Кумская». Горбачёв на это предложение не ответил ни слова. Прошло два года. В ноябре 1978-го, после смерти Кулакова (член Политбюро ЦК КПСС, работал также первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. – Авт.), Горбачёва избрали секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Но он еще руководил крайкомом партии. На краевом активе Горбачёв оборвал мое выступление на полуслове и заявил: «Так, поедешь в Георгиевск первым секретарем райкома партии. На хрена тебе эта «Кумская»? То есть и через два года он еще помнил тот мимолетный разговор.

К сожалению, у Горбачёва было артистическое нутро. Выступает, а сам поглядывает, кто и как ему аплодирует. Это его и подвело впоследствии. Когда на Западе ему стали вовсю аплодировать, Михаил Сергеевич возомнил себя выдающимся государственным деятелем и натворил много бед в родной стране.

- Насколько я знаю, ваша судьба пересекалась и с предками нынешнего руководителя Ставрополья, губернатора Владимирова…

- Действительно, его дед Николай работал нормировщиком в мехмастерских «Коммаяка». И, между прочим, был одним из лучших нормировщиков в районе. Будущие отец и мама Владимира Владимировича учились в школе вместе с моими детьми. Затем они уехали в Георгиевск, где и родился наш нынешний губернатор.

Владимир Владимирович помнит и ценит землячество с «Коммаяком». В этой связи у меня есть просьба к губернатору. В свое время в колхозе был создан уникальный музей коммуны. Сейчас мне пишут и звонят: крыша здания музея протекает, того и гляди погибнут ценнейшие экспонаты. Хозяйство не может выделить средства на ремонт, поскольку сейчас здание музея находится в частной собственности. Чтобы разрешить эту тупиковую ситуацию, нужна помощь главы региона.

- Как вам работалось первым секретарем райкома партии в годы горбачевской перестройки?

- До меня в Георгиевском районе первым секретарем был учитель. Председатели колхозов усекли, что он слабо разбирается в сельском хозяйстве, и вешали ему лапшу на уши, крутили как хотели. Поначалу попытались было и со мной такое провернуть. Но я всех собрал и сказал: «Я 31 год проработал в сельском хозяйстве, прошел все ступени, от фельдшера до председателя. Так что учтите, что я вас вижу насквозь». Большинство осознали, но с некоторыми пришлось расстаться. В результате в районе сложилась здоровая деловая атмо-сфера. Георгиевцы по многим показателям лидировали в крае.

Однако тот курс на либерализацию экономики, который с подачи своих советников стал проводить генсек Горбачёв, сильно подкосил район. Особенно пагубной для сельхозпредприятий стала новая кредитная политика. А тут еще разгул огульной критики, кадровая чехарда. Видя, какой надвигается бардак, я счел за благо в 1989 году уйти на пенсию и переехал на жительство в Кисловодск.

- Как вы сейчас живете?

- Пенсии вполне хватает. Дети и внуки меня не забывают - приезжают, звонят. Приглашали жить к себе в Москву. Но я отказался. Зачем в таком возрасте обременять молодых. Да к тому же у меня в Кисловодске много друзей, с которыми я с удовольствием общаюсь. Постоянно поддерживаю связь и с «Коммаяком», и с Георгиевском по телефону и через Интернет. Здоровье пока позволяет вести активный образ жизни. Конечно, болячки в таком возрасте неизбежны, но я с помощью медиков их свое-временно купирую. Умеренно занимаюсь физическими упражнениями. Но самым главным залогом долголетия считаю оптимизм: я люблю людей, и они меня любят.