«Двенадцатая ночь» в Ставропольском театре драмы: не без «штучек» от В. Бирюкова

Название свое пьеса получила в честь христианского праздника двенадцатой ночи в дни Рождества. Впрочем, как это нередко бывало у Шекспира, и тут не обошлось без загадочных авторских «штучек»: говорят, драматург, готовя публике легкое праздничное блюдо, вообще не искал названия, предложив считать ее «чем угодно», так и появилось второе-первое наименование «Что угодно». Но глубокомысленная критика, небезосновательно подозревая автора в стремлении чуток поерничать, поспешила наполнить пьесу более значительным подтекстом. Дело в том, что двенадцатая ночь завершала череду зимних празднеств. А в творчестве Шекспира эта комедия оказалась словно прощанием с веселостью, потому что потом из-под его пера появляются только «мрачные комедии» и великие трагедии. Но это уже совсем другая история…

Театралы, конечно, хорошо помнят, как четыре года назад театр, вступавший в 170-й год своего существования, уже подарил нам необычную встречу с Шекспиром - постановку международной группой другой его пьесы, которая в ставропольском варианте называлась «Колыбельная для Гамлета». Это был, несомненно, очень интересный, смелый и удачный эксперимент: в двадцать первом веке обратиться к пьесе, написанной 450 лет назад. Казалось бы, такая «неприкосновенная» классика, закрепившаяся в веках… А сколько нового, удивительного открылось нам тогда!

И вот новая встреча с Шекспиром, на сей раз вполне традиционная по форме. Традиционная - в хорошем смысле. Но тоже не без «штучек», которые столь присущи и творческому почерку режиссера В. Бирюкова. Перед нами действительно комедия, в которой, как понимает искушенный зритель, нельзя все принимать всерьез, какие бы страсти ни бушевали на сцене. А они, разумеется, кипят вовсю. Тут практически каждый второй влюблен, каждый третий - разудалый гуляка, каждый четвертый - себе на уме… Соответственно, то и дело случаются разнообразные то забавные, то пикантные ситуации, делая пьесу весьма близкой по стилю классической комедии положений. Условность заявлена классиком с первого слова, ибо действие разворачивается в несуществующей, придуманной стране. И так же с первых секунд заявлена динамика спектакля - развеселыми плясками и песнями, ярким, пестрым народным гуляньем, на фоне которого любовные страсти главных героев воспринимаются не иначе как с юмором либо снисходительно. Дескать, ну давайте, поломайте комедию про ваши высокие отношения.

На режиссерском счету Валентина Бирюкова целая вереница поистине фееричных сценических историй. Многим и ныне памятны его «Чудеса пренебрежения» и «Хитроумная влюбленная» Лопе де Вега или «Венецианские близнецы» Гольдони - виртуозно-легкие, смешные, наполненные задорным юмором, причудливыми интригами и всевозможными неожиданными, почти цирковыми трюками. В эту череду вполне органично вписывается и «Двенадцатая ночь», наделенная всеми вышеперечисленными приметами. Здесь есть и виртуозная актерская работа, и симпатично осовремененный юмор (когда один герой говорит другому буквально словами из знаменитого советского фильма - «Извините, у вас ус отклеился»), и те самые почти трюки, когда, например, троица веселых выпивох взбирается на верхотуру подвижной декорации, оттуда комментируя происходящее, а страдающая от любви красотка машет с головокружительной высоты своему избраннику. Правда, порой это несколько отвлекает от непосредственного сюжета, думаешь, господи, как они не боятся не просто находиться на таком «насесте», но еще и произносят полагающиеся реплики…

Мне в этом спектакле больше всего оказалась близка музыкальная составляющая: в очередной раз хочется сказать искреннее зрительское спасибо талантливому театральному композитору Евгении Сафроновой, сумевшей придать постановке свой особый стиль и шарм. Она не впервые выступает в творческом тандеме с режиссером В. Бирюковым и всегда делает это с профессиональным вкусом и азартом. Чего стоит только песенка-перечисление про «двух голубок и одну куропатку»… Кажется, и актерам нравится такое, нет, не оформление музыкальное (как обычно пишется в программках к спектаклям), а просто музыка спектакля, точно попавшая в цель «сверхзадачи». Именно это в значительной степени придает постановке шутливую карнавальность, которая сопровождает каждую сцену, добавляя ей необходимую дозу остроты. А подчеркивают все это еще и нарочито маскарадные одеяния героев, когда брюки вроде бы элегантного костюма кавалера оказываются разноцветными, светская жеманница дефилирует в совершенно фантастическом головном уборе, а парики и шляпы целого ряда персонажей представляют собой некие самостоятельные произведения искусства «а-ля Дали». В целом внешний облик спектакля напомнил одну из давних постановок В. Бирюкова «Чума на оба ваши дома», порой даже казалось, что некоторые образы прямо-таки перекочевали оттуда. Имею в виду внешнюю сторону спектакля, конечно.

Из актерских удач самой яркой показалась работа заслуженного артиста России Александра Ростова в роли Мальволио, управителя владения Оливии, той самой жеманной красотки. Придурковатый и напыщенный, разряженный в пух и прах, обалдевший от внезапно открывшейся ему якобы страсти его госпожи, этот персонаж раскрашен исполнителем в самые мощные краски, на какие только способно театральное преувеличение. Актер ни чуточки не щадит своего героя, проводя его от заоблачных вершин самолюбования до окончательного низложения в его же полную противоположность. Недаром придворный шут Фесте так убийственно точен в характеристике этого расфуфыренного чудака: «Накачайте пустого дурака как следует, и он будет полный дурак!».

Дурака, точнее, дурачка иного рода тоже достаточно любопытно рисует Владимир Лепа. В образе допившегося до полного, извините, опупения сэра Эндрю в легкомысленной шотландской юбочке и с непременной волынкой артист применяет свой инструментарий: он, собственно, почти что протанцовывает роль под соответствующую музыку, дополняя ее пародийными выкрутасами и откровенным хохмачеством. Этому сэру под стать любезный собутыльник и тоже сэр - Тоби, дядюшка все той же Оливии. Этот незамысловатый и колоритный типаж весьма знаком его исполнителю, заслуженному артисту России Борису Щербакову, и ранее сыгравшему немало удальцов разного рода. Артист и здесь полностью отдается роли и делает это весьма убедительно. А дополняет сие комическое трио дерзкий острослов и гуляка шут Фесте - образ, очень точно и сочно схваченный Евгением Задорожным. Шутовская ирония, то убийственная, то просто усмешливая, кажется, очень близка самому артисту. В этот ряд прямо-таки просится еще один знойный персонаж, именующий себя благородным оленем (!) герцог Орсино. Правда, играть здесь почетному деятелю искусств СК Игорю Барташу вроде бы почти и нечего, ан нет, найдено несколько вполне подходящих черт - и готово: блестящий аристократ и по совместительству влюбленный дуралей налицо. Вообще, классик тут поразительно щедр на разновидности дураков, беспощадно выставляя напоказ всевозможные чудачества.

Более «серьезным» действующим лицам пьесы юмора досталось гораздо меньше, и кажется, поэтому в комедийной канве они выглядят как-то менее выразительно, иногда даже ходульно. В ряду женских ролей чуть больше повезло Виоле и камеристке Марии. Первую вполне грамотно облекает в романтически-лиричный образ Бэлла Шахназарян, вторая наполнена эффектной статью и выразительной мимикой Полины Полковниковой. Роль Оливии утяжеляет обилие произносимого текста, хотя актриса Марина Каткова отважно произносит бесконечные тирады своей героини, подбирая нужные интонации, но тут, думается, вступает в спор с двадцать первым веком неторопливый стиль шекспировской эпохи. Нам, сегодняшним, ей богу, невмоготу переварить так много не просто слов - речей! Конечно, им тогда не надо было спешить, не было ни телевизоров, ни смартфонов, ни компьютеров, коими затуркано сознание нашего современника. Мы уже не в силах воспринимать такие обильные речи-доклады, пускай и на темы любви. Нам бы покороче…

И отчасти еще поэтому спектакль - да, яркий, да, музыкальный, да, динамичный - все-таки тяжеловат. Почему-то его на сей раз не спасает персональный почерк режиссера, зарекомендовавшего себя мастером веселой, по-настоящему легкой комедии. Быть может, само имя Шекспира магически сковывает руку, осмелившуюся замахнуться на Уильяма нашего…