Виктор Козаченков создал организацию бывших узников фашистских концлагерей

Мама Козаченкова Мария Максимовна (сейчас ей пошел 92-й год, и живет она на Украине) была угнана немцами в Германию в начале 1942 года по предательскому доносу бухгалтера колхоза села Стрельники Сумской области. Причина доноса была довольно «весомой» – старший брат Марии Сергей служил командиром кавалерийского эскадрона Красной армии. Кстати, после открытия некоторых секретных архивов в 1995 году стало известно имя того «доброжелателя», накатавшего поклеп: некий Денис Пантелеевич с помощью химического карандаша отправил в плен к захватчикам почти треть села.

Мария Максимовна стала узницей концлагеря в Мангейме, расположенном в Восточной Германии, и ее, как и тысячи других заключенных, заставляли трудиться на местном авиационном заводе. Там она познакомилась с пленным красноармейцем Александром, уроженцем Калининской (ныне Тверской) области. Примечательно, что любовь оказалась сильнее войны, страданий и невзгод, и вскоре у молодых появился сын (в музее Ставропольского государственного аграрного университета хранится подлинник свидетельства о крещении новорожденного Вити Козаченкова).

После освобождения американской армией заключенных в Мангейме в конце марта 1945-го родители Вити уже на Родине прошли фильтрацию в лагерях НКВД. Отца отправили на Дальневосточный фронт воевать с милитаристской Японией. Там он и пропал без вести.

- Я долгие годы не понимал, как это человек может исчезнуть без следа, – признается В. Козаченков. – И вот в 1970 году, когда служил в авиационном полку войск противовоздушной обороны в Арктике, произошла страшная трагедия, которая мне объяснила смысл этого понятия. При заходе на военный аэродром в поселке Амдерма на моих глазах рухнул в воду самолет, недотянувший до берега всего несколько десятков метров. Как ни старались водолазы, но тела пилотов так и не нашли.

Вообще-то, сам Витя и его мама чудом остались живы. После Великой Победы из Германии на Украину они добирались очень долго в товарном эшелоне, еда закончилась, и мать не могла кормить грудного ребенка. Да еще и три года, проведенные в заключении, нервные перегрузки и истощение организма давали о себе знать. Витя умирал от голода. Попутчицы советовали женщине при летальном исходе захоронить малыша на какой-нибудь станции, как уже делали те, у кого дети не смогли вынести тяжелейшей дороги. Но во время очередной остановки, когда их поезд повстречался с военным составом, направлявшимся на Запад, кто-то из молоденьких бойцов подбежал к вагону, в котором ехала Мария, и спросил, есть ли земляки из Сумской области. Она откликнулась, и оказалось, что село, где родилась и жила до войны, находилось всего в трех километрах от того, что назвал солдатик. Парень искренне обрадовался, достал из вещмешка продукты и отдал землячке. Так мама с грудничком выжили и благополучно добрались до дома.

…В. Козаченков до 1994 года, пока не узнал о том, что в стране есть закон о малолетних узниках концлагерей, никому не говорил о своем детстве.

- Вы себе не представляете, как трудно жить с «черной меткой» ребенка из семьи пленных, – говорит Виктор Александрович. – Меня не принимали в пионеры и в комсомольскую организацию, в родном селе смотрели косо. А в школе дали прозвище «немец» – родился-то в Германии.

Неизвестно, как бы сложилась судьба В. Козаченкова, если бы не один старший лейтенант, имя и фамилию которого Виктор не помнит, и сколько потом ни искал в архивах, не мог найти. Этот офицер помог ему навсегда избавиться от ненавистного «клейма». Дело было так. Парень грезил стать военным и приехал в «область», чтобы подать документы для поступления в Киевское высшее инженерно-авиационное училище. Но председатель мандатной комиссии, просмотрев его бумаги и обнаружив, что абитуриент не был комсомольцем, сразу указал на дверь. В. Козаченкову ничего не оставалось, как обратиться в районный военкомат. Там-то старлей-фронтовик успокоил, дескать, не отчаивайся, что-нибудь придумаем! Позвонил в райком комсомола и поинтересовался, знают ли там Виктора Козаченкова? А то, как же не знать, отвечали комсомольцы, он и кино в трех селах крутит как помощник киномеханика, и танцы для молодежи устраивает. Достоин ли вступить в «ряды»? Достоин! Офицер также посодействовал в получении нового свидетельства о рождении, где было изменено место появления на свет с немецкого Мангейма на украинское село Стрельники.

С того момента все у Виктора Александровича круто изменилось, он поступил в военный вуз и с успехом его окончил, был кадровым офицером, а потом много лет трудился на комсомольской и партийной работе. В 1978 году продолжил службу в политотделе Ставропольского высшего военного авиационного училища летчиков и штурманов имени маршала авиации В. А. Судца. Заочно окончил Высшую партийную школу в Москве, потом в летном училище преподавал научный коммунизм, в городском Доме офицеров возглавлял университет марксизма-ленинизма, а в региональном обществе «Знание» заведовал сектором лекторов-международников. Преподавательской деятельностью в вузах он занимается и сейчас.

- У меня сложилось твердое убеждение, что я должен отдать все силы для ветеранов Великой Отечественной, для тех, кому я обязан жизнью, – говорит В. Козаченков. – А вот что касается несовершеннолетних узников фашистских концлагерей, то здесь проблема! Даже в наши дни, когда я в общении с некоторыми фронтовиками поднимаю о них разговор, чувствую, что синдром недоверия к этой категории военного поколения остался. А сами бывшие малолетние заключенные в большинстве своем скрытны и никому о себе не рассказывают, на контакт идут очень тяжело. Их можно понять, ведь они через всю жизнь пронесли эту пресловутую «черную метку» детей «врагов народа». Представляете, какая в советские времена была мощная идеология, на десятилетия запрограммировавшая людей! К сожалению, такова горькая правда.

Сам Виктор Александрович в течение нескольких лет пытался создать первичную ветеранскую организацию бывших заключенных фашистских концлагерей при городском совете ветеранов, но лишь недавно это ему удалось. К слову, только в Ставрополе проживают 87 человек с такой «биографией», а в крае их примерно около четырехсот.

- Моя задача в том и состоит, чтобы вместе с единомышленниками положить начало новой организации, призванной защищать права и интересы бывших узников, – делится планами В. Козаченков. – А следующий этап – это уже формирование «первичек» в городах и районах Ставрополья.