Ветеран ВОВ Петр Колесников: «Мы так хотели жить»

­ С чего же мне начать? – спросил Петр Филиппович Колесников.

­ Давайте с детства.

­ Детства у меня не было…

Петя Колесников родился в 1924 году на Ставрополье в селе Петровском. Его детство пришлось на страшные годы. До сих пор лучше, чем вчерашний день, помнит он, как десятилетним мальчишкой, спасаясь от голода, шел следом за подводой в станицу Кардоникскую. Шел пешком потому, что лошади не выдерживали нагрузки – грязь, дорога плохая, разбитая. А по утрам, весь в снегу, просыпался в бричке от холода и открывал глаза навстречу новому безрадостному дню.

Когда началась Великая Отечественная, ему было 17. Через год, в августе 42­го, Колесникова призвали в армию.

– Пришли мы с друзьями в военкомат, как полагается, ­ вспоминает он. ­ А там уже никого нет – все уехали. Вот так и остались при немцах.

В 43­м Ставрополье наконец­то стряхнуло с себя фашистскую заразу, и весной 44­го послали Петра на учебу в Орджоникидзевское пехотное училище. На фронт он попал в январе 45­го. В то время бои уже шли за пределами Советского Союза. Колесников попал в Польшу, в 8­й механизированный гвардейский корпус. Мальчишка, еще не нюхавший пороха, сразу оказался в самом центре крупной операции – Сандомирско­Силезской. Оперативный плацдарм советских войск, получивший название «Сандомирский», начал формироваться еще в 44­м году на левом берегу Вислы. И 12 января 45­го именно он стал исходным пунктом наступления главных сил 1­го Украинского фронта.

– Сначала мы шли вдоль Вислы, – вспоминает Петр Колесников, – окружали немца, гнали его по лесам. Потом дрались за Одер. Какие у меня воспоминания? Грязь, снег, вечно мокрые… но спасибо, что живые. В марте были уже в Германии, опять переходили Одер. В том бою я потерял напарника – мы вместе носили противотанковое ружье. Наступаем. Вокруг рвутся снаряды, свистят пули. Смотрю, он упал в грязь. Падаю рядом, дело­то обычное – от пуль спасаемся. Жду, когда он поднимется, а он лежит. Подполз: у него лицо в крови, глаза мертвые.

25 марта Петр был тяжело контужен. В госпитале и Победу встретил.

– Сначала, когда началась пальба, ­ рассказывает он, ­ мы подумали: «Все, крышка: немцы». А потом узнали, что крышка войне – победа! Из госпиталя я вышел только в июле. Долгое время не мог говорить, ничего не слышал. Потом отошел.

В родное село вернулся только 10 декабря победного года. Там, на войне, дом вспоминался таким родным, теплым. Как он рвался сюда! И что увидел… Голод, разруха, каторжный труд от зари до зари.

– Сначала работал грузчиком, ­ вспоминает Колесников. ­ Таскал мешки по 70 килограммов. Мешок чуть не вдвое тяжелее меня – от самого­то один нос остался. А в 49­м пришел устраиваться на железную дорогу.

­ В оккупации был? ­ спрашивают.

Я честно говорю:

­ Был.

Мне:

­ Не берем!

И так два раза. На третий раз наконец­то я догадался сказать, что не был, – взяли. С железной дорогой вся моя жизнь связана.

Петр Колесников прошел путь от кондуктора, который отцепляет­прицепляет вагоны, до начальника станции. С 52­го года работал в Рогатой Балке. Здесь окончил вечернюю школу, заочно Орджоникидзевский железнодорожный техникум. Его станция всегда была передовой, а бригаде присвоили звание «Коллектив коммунистического труда». В 84­м Петр Колесников ушел на пенсию.

Сейчас ему 85. У него две дочери и два сына, верная спутница – жена Евдокия Зиновьевна. Недавно, в День пожилого человека, супругов чествовали – отмечали их бриллиантовую свадьбу.

Прощаясь, я не спросила, снится ли ему война. Я задала наивный вопрос:

– Там было страшно?

Его лицо передернулось:

– Там было очень страшно! А мы были обыкновенными мальчишками, которые так хотели жить...