Северный Кавказ как географическое понятие появился 150 лет назад - 2

Часть вторая.

НАМЕСТНИЧЕСТВО

В конце XVIII ­ начале XIX века ситуация на Северном Кавказе была достаточно сложной. В состав империи вошли Восточная Грузия, Абхазия, Мегрелия, Имеретия, Гурия, ханства Северного Азербайджана. Однако горские народы Северного Кавказа практически не находились под российским управлением, что создавало постоянную угрозу тылам и коммуникационным линиям российских войск в Закавказье. До Адрианопольского трактата 1829 года под контролем Турции оставались Черноморское побережье Кавказа и Закубанье, что создавало для России ряд сложностей в регионе.

В результате войн с Турцией и Ираном к 1830 году во владение Российской империи переходит весь Северный Кавказ, а присоединение закавказских пашалыков еще больше изолирует от османского влияния Чечню, Дагестан, Кабарду, а также создает полосу безопасности между Грузией и Османской империей.

По мере присоединения кавказских территорий перед Россией вставала проблема управления ими. Российские власти понимали, что унификация региона по общеимперскому образцу будет малоэффективной, так как быстрая ломка традиционного социально­экономического, политического и культурного уклада могла привести к негативным последствиям. Поэтому на тех территориях, которые находились как бы в вассальных отношениях с империей, за местными правителями были сохранены их владельческие права. В тех же российских владениях на Кавказе, где была введена имперская администрация, на гражданскую и военную службу рекрутировались представители местных народов, не обязательно принадлежащие к социальным верхам или христианской вере. Главным критерием были лояльность к России и профессиональная пригодность.

Следует заметить, что политика в отношении местного населения была довольно продуманной: управление строилось с учетом социально­экономического, культурного уровня народов. Так, для кочевых народов региона с 1802 года была введена система приставских правлений, «для присмотра за поведением» местного населения и исполнения ими распоряжений правительства», «внушения им в пристойных случаях преимуществ и выгод жизни постоянной перед кочевой, не подавая, однако, вида принуждения». В особенную обязанность приставов вменялось собрание сведений о законах и обычаях подведомственных им народов, их обнародование и хранение. Но такая система могла быть только переходной формой правления, пригодной лишь для военного времени. Поэтому к окончанию Кавказской войны она была заменена другими формами административного управления регионом – военно­народными управлениями, действующими в рамках Кавказского наместничества.

Утверждение наместничества на Кавказе тесно связано с теми военными действиями, которые была вынуждена вести Россия для того, чтобы окончательно ввести регион в сферу имперской политики и права. Один из самых трагичных периодов истории Северного Кавказа связан с Кавказской войной (1817­1864 гг.). Именно в этот период началось становление основных предпосылок создания института кавказского наместничества, начальный этап которого связан с деятельностью А. П. Ермолова, который первым поставил вопрос о необходимости предоставления кавказскому наместнику особых полномочий. Перед Ермоловым встала дилемма – либо проявлять по отношению к местным народам и их обычаям мягкость и снисходительность и тем самым поощрять анархию, либо сурово пресечь ее, рискуя возбудить против себя всеобщую ненависть. Он сделал выбор в пользу порядка и наводил его, сочетая жесткость с уважением к национальным особенностям.

Николай I, отказавшись от А. П. Ермолова, отказался и от его системы, посчитав ее малопродуктивной. Однако перспективы завершения Кавказской войны становились все менее определенными: Шамиль достиг беспрецедентного могущества, несмотря на громадные усилия не допустить этого. Все это привело к тому, что правительство пришло к выводу, что причина неудач – в отсутствии свободы действий у командующего русскими войсками на Кавказе, в его чрезмерной зависимости от указаний Петербурга. Поэтому было принято решение о предоставлении наместнику на Кавказе почти неограниченных полномочий, избавив его даже от ответственности перед военным министром.

Первым наместником стал граф Михаил Семенович Воронцов. Он сумел добиться того, чего не смог сделать Ермолов – непосредственного подчинения российскому императору, минуя многочисленные министерства и ведомства. Все это позволило более эффективно проводить кавказскую политику и добиться значительных результатов в ее осуществлении.

Миротворческая политика М. С. Воронцова, считавшего, что покорение Кавказа не может быть осуществлено одними только военными (силовыми) методами, была основана и на чисто прагматических соображениях: применение несиловых средств сокращало финансовые расходы, избавляло от необходи мости бесконечного увеличения контингента русских войск на Кавказе. В одном из донесений он писал: «Всякая перемена... и всякое нововведение, изменяющее вековые обычаи, чрезвычайно трудно к введению везде, но особенно в здешнем крае, а потому в подобных случаях надобно действовать с большой осторожностью. Насильственные меры не только не приносят добра, но и могут иметь очень дурные последствия».

К числу первостепенных проблем, решением которых должно было заниматься Кавказское наместничество, принадлежали задачи хозяйственного характера, связанные с проведением ремонтных, строительных, инженерных работ. В распоряжении наместника находились также финансы, отпущенные на хозяйственное развитие края. Его особого внимания требовали мероприятия по разработке природных богатств Кавказа, по развитию сельского хозяйства, промышленности, торговли, просвещения, городского строительства.

При наместничестве Воронцова в 1848 г. открыт первый музей на Северном Кавказе – бальнеологический консерваториум в Пятигорске, в 1850 г. – музей каменных древностей региона и Пятигорское уездное училище, в 1851 г. – первый театр. Активно осваивались Кавказские Минеральные Воды, которые были переданы в его подчинение.

В это время произошел и ряд территориально­административных преобразований, в основе которых лежал губернский принцип. Так, в соответствии с Указом Правительствующего Сената от 2 мая 1847 г. Кавказская область была переименована в Ставропольскую губернию, что повысило ее статус.

М. С. Воронцова на посту наместника сменил Н. Н. Муравьев. Но его деятельность не была столь плодотворной. Значительный след в истории Кавказа оставил Александр Иванович Барятинский, с именем которого связано окончание Кавказской войны.

В августе 1859 г. в ауле Гуниб был пленен Шамиль. В рапорте российскому военному министру Д. А. Милютину от 27 августа 1859 г. А. И. Барятинский писал: «Итак, мюридизму нанесен последний удар. Судьба… Кавказа решена окончательно. Полувековая война окончена… Я сделал распоряжение о немедленном устройстве во всех новопокоренных обществах нашего управления». Таким образом, после разгрома имамата Шамиля горцы оказались включены в российское правовое пространство.

Следствием этого стали изменения в управлении регионом. Указом императора Александра II от 21 (8 по старому стилю) февраля 1860 года левое и правое крыло Кавказской линии были переименованы соответственно в Терскую и Кубанскую области, которые вместе со Ставропольской губернией составили единую территорию, впервые обозначенную в законе как «Северный Кавказ». На основании этого указа Кавказским комитетом было сделано предписание Кавказскому наместнику и одновременно главнокомандующему Кавказской армией Александру Барятинскому в срок до 1 января 1863 года осуществить ряд преобразований в составе и порядке управления вновь созданной территорией.

В 1860 г. приказом наместника Барятинского упразднена Кавказская линия, введено так называемое военно­народное управление, при котором руководящие функции возлагались на русских офицеров, но при этом коренным народам региона было не воспрещено во «внутренних делах ведаться по своим адатам (обычаям)».

*****

Военно­народные управления просуществовали до 1 января 1871 года: в соответствии с постановлением российского правительства с этого времени на территории Северного Кавказа вводится гражданское устройство, в результате которого около 400 тыс. горцев были подчинены общим с русским населением гражданским административным учреждениям.