Зачем Европе голодомор?

Еще в 2008 году ПАСЕ создала специальную комиссию в ответ на обращение официального Киева, требующего признать голодомор «геноцидом украинского народа». Докладчиком по данной проблеме был назначен вице–спикер ПАСЕ Мевлют Чавушоглу, который вместе с известным политологом, заместителем председателя комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций Сергеем Марковым и сотрудником секретариата ПАСЕ Павлом Шевченко в прошлом месяце побывал в ряде бывших республик СССР. В России они посетили Москву и наш край, также испытавший на себе тот тяжелейший голод. Экспертами вице–спикера ПАСЕ стали ученые Ставропольского государственного университета. Сегодня о своих встречах с членами специальной комиссии ПАСЕ рассказывают декан исторического факультета СГУ профессор Александр Кудрявцев, помощник ректора по международным связям доцент Алексей Кругов и заведующая кафедрой мировой экономики экономического факультета СГУ доцент Марина Ткаченко.

– Прежде всего хотелось узнать, почему делегация ПАСЕ выбрала для изучения вопроса именно наш край и что конкретно ее интересовало?

А. Кудрявцев: Отправной точкой стала, естественно, позиция Украины, власти которой называют те драматические события «геноцидом украинского народа», как будто все остальные народы СССР от страшного голода не пострадали вовсе... Комиссия ПАСЕ во главе с Мевлютом Чавушоглу посетила не только Украину, но также Казахстан и Ставрополье. По абсолютным цифрам Казахстан наряду с Украиной оказался в числе наиболее пострадавших от голода районов СССР. Ставрополье в результате этой трагедии потеряло 70–100 тысяч человек, хотя эти цифры достаточно условны. Дело в том, что многие документы или пропали, или уничтожены, да и сельсоветы порой просто не вели этот учет. Скажем, в одном из сельсоветов Невинномысского района, объединявшего пять небольших сел, было зарегистрировано 1840 случаев голодной смерти. А в Новоалександровском районе в 1932 г. от голода умерло 430 семей, в 1933 г. в числе вымерших было зарегистрировано 1486 семей, т.е., исходя из среднестатистических данных, всего около 6–12 тысяч человек.

Многие крестьяне стремились уехать за пределы края. Недаром было издано письмо ЦК и Совнаркома с указанием препятствовать бегству крестьян, начавших массово покидать села. На территорию Ставрополья была введена 9–я Донская кавалерийская дивизия. Но селяне все равно бежали, стремясь в промышленные центры, вроде Баку, где рабочие имели хлебный паек.

– Почему вообще случился этот голод в стране с огромными хлебородными территориями?

А. Кудрявцев: Причин несколько. Первая: стратегические ошибки руководства страны в модернизации сельского хозяйства, стремление провести коллективизацию в максимально сжатые сроки. Быстрые и зачастую непродуманные меры кардинальной перестройки сельского хозяйства, а также резкое увеличение плана хлебо–сдачи привели к тому, что колхозы и частные хозяйства Ставрополья попросту «надорвались».

В стране шла индустриализация, требовавшая огромных средств. Откуда взять на нее деньги? Западные страны займов не давали. Оставался один путь – взять у деревни хлеб и трудовые ресурсы. Поставленная цель была достигнута: создана мощная промышленность, в том числе и оборонная, позволившая впоследствии защитить страну от фашизма. Но сначала надо было загнать крестьянина в колхоз, чтобы он перестал быть хозяином своего хлеба...

На Ставрополье в 1929 году частник давал 87% хлеба, в 30–м – уже только 37%. По Северо–Кавказскому краю в 31–м году многие области вышли уже на 80–процентную коллективизацию. Все это прекрасно описал в «Поднятой целине» Шолохов. И поначалу валовой сбор зерна увеличился: колхоз отдавал сколько положено. Да и урожай в 1930–1931 годах был относительно неплохой. И потому следующий заготовительный план подняли на невиданную высоту, ждали еще большего. Но уже в начале года погодные условия показали, что такого урожая не будет. Выгребали же все подчистую, больше, чем село могло отдать. Зерно шло на экспорт: за технику и оборудование для заводов расплачивались хлебом с Европой и Америкой.

– И вот к зиме 32–го разразился страшный голод.

А. Кругов: Голод действительно был страшным. Были случаи трупоедства и каннибализма. Как это было на Ставрополье в период другого голода – в 1921–1922 гг., десять лет спустя трагедия повторилась. Вот один лишь документ. Из донесения начальника политотдела Георгиевской МТС Сайгушкина (апрель 1933 г.): «В колхозах ст. Лысогорской продовольственное положение очень тяжелое. Сильно выросла смертность по сравнению с 1932 г. В 1933 на апрель было 62 смерти в течение 18 дней...». Фактически смертность в станице выросла в 12 раз!

Эти данные не полны, ибо, говорится в донесении, «не всегда смерти аккуратно регистрируются загсом (умирает одинокий, безродный старик, умирают вне станицы, по пути в степь или в г. Георгиевск, совхоз и т.д.). Умирают больше всего дети и старики…».

Хоронили порой без регистрации по 4–6 человек, что тоже отражено в документах. В общих могилах всех подряд – и русских, и украинцев, и белорусов, и калмыков... И таких безымянных могил очень много на территории края. Конечно, это огромная трагедия советской деревни, унесшая (оценки самые разные) от 3 до 10 млн. человек в стране.

– Можно ли сегодня говорить о «дальнем эхо» голода – в виде больных, ослабленных поколений и т. д.?

М. Ткаченко: Демографическая яма, несомненно, прослеживается, происходит это, как правило, через поколение. А к «результатам» рассматриваемого периода потом еще и война добавила. Хотя конкретных цифр у нас, как было сказано, недостаточно. Мы оперируем данными переписей 1937–го и 1926 годов и можем говорить о естественной убыли населения в межпереписной период. На территории РСФСР наибольшие потери перенесли Саратовская область – минус 23% населения, АССР Немцев Поволжья – 14,4%, Курская область – 14,3, Куйбышевская – 7,8%, Северо–Кавказский край – 4,1%. По Украинской ССР совокупные потери составили 1,9%, а если смотреть по областям, то больше всего пострадали Киевская и Харьковская. Данные переписей наглядно демонстрируют, что голод коснулся всех аграрных территорий независимо от этнического признака. Значения индексов сверхсмертности по территориям СССР пораженных голодом приблизительно равнозначны.

– Вы упомянули Харьковскую область, а ведь в ней традиционно преобладание русского населения, а не украинского, значит, и на Украине пострадали русские ничуть не меньше.

А. Кудрявцев: Это очевидно. В изучении темы голода было четыре этапа. Сначала – в первой половине 30–х годов, когда официальная пропаганда отрицала голод вообще и приписывала это вражьим голосам и проискам. Второй этап – горбачевская перестройка, когда мы все и всё стали обсуждать, дискутировать, в том числе активнее затрагивались и вопросы голода... Третий этап – с 90–х до 2000 года, когда, с одной стороны, открыли архивы, с другой – младодемократам потребовалось добить остатки советской идеологии. И наконец, четвертый этап инициировали политические лидеры в Киеве, которые вдруг вспомнили опять о голоде и стали «раскручивать» эту тему.

– Европа, кажется, всерьез озаботилась данной проблемой.

А. Кругов: Все материалы, какими мы располагаем, комиссия ПАСЕ от нас получила. Ученые свое мнение высказали. Дальше уже дело политиков. Искренне жаль, что многие украинские историки в основном оценивают голод 30–х годов как геноцид. А Верховная рада даже приняла в 2006 году закон о голодоморе 1932–1933 годов в Украине, где все это отражено уже на государственном уровне...

М. Ткаченко: Между прочим, в современной нам Украине за период с 1999 по 2009 год население сократилось по разным причинам, никак не связанным с голодом, на 3 млн. 775 тыс. человек – примерно в семь раз больше, чем в 1937–м. Кто теперь виноват в катастрофической естественной убыли? Опять какие–то внешние враги?

– Какими могут быть итоги доклада на ПАСЕ?

А. Кудрявцев: В составе ПАСЕ есть делегации стран, которые чаще всего голосуют против России, есть сторонники нашей страны и проводимой ею политики, и есть – сомневающиеся. Некоторые политики Украины стремятся добиться осуждения Российской Федерации как организатора голода, а значит, ее политической дискредитации перед лицом мирового сообщества.

А. Кругов: Мы старались донести до членов комиссии главное: голод 30–х годов – трагедия всего советского народа, советской деревни, а не только отдельно Украины, отдельно России или отдельно Казахстана...

– А не получается так, что мы встаем в позицию как бы оправдывающейся стороны? Может, лучше сделать вид, что мы выше этого...

А. Кудрявцев: Я не политик, но как гражданин считаю: Россия, один из крупнейших членов ПАСЕ, кстати, исправно вносящий свой весьма немалый ежегодный взнос – миллионы евро, – вправе рассчитывать на достойное к себе уважение. И на адекватную оценку своей международной и внутригосударственной деятельности. Словом, нам самим надо отстаивать наш международный авторитет.

– Удивляет даже сам термин – «голодомор». Слова «голод» оказалось кому–то недостаточно?

А. Кругов: В чем и «тонкость» подхода! Дескать, был голодомор – геноцид украинского народа, а в России – «всего лишь» голод... Хотя каждому непредвзятому исследователю очевидна несостоятельность такой постановки вопроса. Я считаю, что трагедию украинского народа нельзя рассматривать изолированно, в отрыве от контекста событий в СССР и на планете в целом. 1932–1933 годы – время продолжения начавшегося в 1929 г. глобального экономического кризиса, затронувшего все страны мира, во многих из которых ситуация дошла до массового голода.

Итак, в конце января комиссия ПАСЕ доложит о результатах своей работы. Во время пребывания в Москве ее руководитель, вице–спикер ПАСЕ Мевлют Чавушоглу в интервью обозревателю «Газеты», в частности, сказал:

«На Украине, где политики и ученые расходятся во мнениях между собой по цифрам жертв, у меня сложилось впечатление, что вопрос голодомора в Киеве – это, скорее, политическая тема, а в Белоруссии и Казахстане этот вопрос волнует только историков. Но я готовлю доклад об историческом аспекте голода в СССР, поэтому намерен опираться на информацию историков, а не политиков… К большому сожалению, в ПАСЕ голоса в поддержку идеи признать голодомор спланированной акцией геноцида раздаются не только для того, чтобы поддержать господина Ющенко, а еще для того, чтобы выразить антироссийскую позицию. Я же призываю не политизировать вопрос истории». («Газета», №223 от 26 ноября 2009г.)