Связанные одной целью

Ну с независимостью нашей вряд ли кто поспорит. А вот с остальными слагаемыми   стратегии, на мой взгляд, пока еще достаточно сложно. Впрочем, не только на мой. Хотя цели­то провозглашены правильные. Например, в стратегии говорится, что для предотвращения угроз национальной безопасности необходимо обеспечить социальную стабильность, этническое и конфессиональное согласие, повысить мобилизационный потенциал и рост национальной экономики, поднять качество работы органов государственной власти и сформировать действенные механизмы их взаимодействия с гражданским обществом (выделено мною. ­ В. Л.) в целях реализации гражданами Российской Федерации права на жизнь, безопасность, труд, жилье, здоровье и здоровый образ жизни, на доступное образование и культурное развитие. Все точь­в­точь, как уже давно определяет такую безопасность ООН.

Что же на деле? С этим пытались разобраться участники круглого стола «От диалога к открытости взаимодействия власти и общества», который прошел в Ставрополе. Его организовали Ставропольский филиал Северо­Кавказской академии государственной службы (СКАГС), некоммерческое партнерство «Центр научных и социальных инноваций» и Институт международных межкультурных связей (IFA) Федеративной Республики Германия. А обсуждали проблемы ученые, представители власти, некоммерческих организаций из Ставропольского края и ряда республик Северо­Кавказского региона.

Большой интерес, на мой взгляд, вызвал, скажем так, прикладной аспект доклада второго секретаря (политический департамент) посольства ФРГ в России Торстена Клаузинга о диалоге государства и этнических меньшинств в Германии. Речь идет о взаимодействии с людьми, приехавшими в страну в шестидесятых годах прошлого века, и уже с их детьми. Лет пятнадцать назад немецкое общество и власть осознали, что мигранты создали параллельные общества, которые с жизнью самой Германии практически не пересекаются. Речь идет примерно о четырех миллионах мусульман, приехавших из 49(!) стран.

И вот эти четыре миллиона германское общество восприняло как угрозу. Как раз в силу их обособленности и царящих нравов. Нет, никто не покушается на свободу вероисповедания, но беспокоили факты замужества женщин без их согласия, убийства молодых девушек за встречи с юношами не из диаспоры и так далее. Задача была сформулирована лаконично, но отнюдь не просто: вступить в диалог с этой частью общества.

За истекшее десятилетие сделано совсем не мало. И, в первую очередь, создана специальная государственная (!) структура для общения с этими людьми ­ Германская конференция по исламу при министерстве внутренних дел. Ее рабочие группы работают с женщинами, детьми, анализируют, как организовать преподавание религии в общеобразовательных школах (она, как и у нас, отделена от государства), гарантируют постройку не только храмов, но и мечетей. Один из самых проблемных вопросов: как сделать, чтобы параллельные общества не стали и не служили пристанищем для терроризма и экстремизма. Это и есть слагаемые диалога властных структур и этнических меньшинств в Германии. С одной стороны, потребовать от них соблюдения каких­то общенациональных и общекультурных правил, а с другой ­ дать права, которыми пользуются другие слои общества.

­ Диалог этот ведется непросто, ­ подчеркнул Торстен Клаузинг, ­ он сопровождается и непониманием, и скандалами. Но путь к миру и согласию можно и нужно пройти всей Германии.

Да и не только ей. У России, как заметил директор Ставропольского филиала СКАГС, доктор политических наук профессор Юрий Васильев, в запасе еще лет десять: Европа сталкивается с проблемами, как правило, раньше нашей страны. Позволю в какой­то мере не согласиться с уважаемым профессором. Нет у нас этого времени. И не только потому, что мигрантов в России меньше, чем в Германии. Те же процессы ­ создание параллельных обществ (у нас, правда, используется другой термин «геттизация», от слова «гетто») ­ вовсю демонстрируют некоторые этнические диаспоры в самой России. В основном из народов, исповедующих ислам. А вот якобы ведущийся диалог с ними ­ вещь достаточно неоднозначная, на мой взгляд. Внешнее «соглашательство» скрывает порой такие глубины параллельных обществ, что, когда они вскрываются, властные структуры ­ с перепугу, если хотите, ­ твердят только о конфликтах на бытовой почве. Но участвуют­то в них, извините, люди разных национальностей.

Впрочем, вернемся к круглому столу. Выступая на тему «Диалог ради безопасности на Северном Кавказе», Юрий Васильев напомнил, что за последние два месяца президент России Дмитрий Медведев трижды выступал по проблемам безопасности, экстремизма и терроризма. Были даны адекватные, но жесткие оценки: демократические институты сформированы, но гражданское общество слабо, экономика ­ неэффективна, демократия ­ неокрепшая. Северный Кавказ в этом ряду оценок назван нестабильным. Но самое главное ­ власти и институты гражданского общества существуют сами по себе. О партнерстве пока вообще речь не идет. Ставропольский филиал СКАГС за последние годы провел ряд исследований, создал разработки и методические рекомендации по улучшению межэтнических отношений и развитию толерантности на Юге России. Эти исследования востребованы органами власти, правоохранительными, миграционными структурами. Но ситуация меняется медленно.

­ Почему? ­ спросила я у одного из участников конференции. ­ Может ли мэр губернского города, прочитав всю или часть этой литературы, изменить ситуацию в отдельно взятом городе?

­ Нет, ­ ответил проректор по научной работе Ставропольского государственного педагогического института Сергей Бобрышов. ­ Потому что в России нет тех самых посреднических структур между властью и обществом, которые, как показал опыт, очень хорошо зарекомендовали себя в Германии.

Оставим сию констатацию факта без комментариев. Комментировать тут нечего.

Кстати, сам профессор Бобрышов выступил с интереснейшим сообщением «Формирование у молодежи отношения к свободе как основа воспитания культуры диалога». Как молодые (а в исследовании принимали участие студенты) понимают свободу? И сколько их, свобод, вообще? Оказалось, что много. Есть свобода ­ «нам разрешили», есть свобода ­ вседозволенность... Какая правильная? Та, на основе которой формируется культура диалога. А она должна быть воспринята как константа, без которой диалог не мыслим. Несмотря на сложность определения, на сложности с ее восприятием каждого из нас. Кто­то из великих сказал, что человек ­ это существо, приговоренное к свободе. Подумал и добавил: а человечество ­ к диалогу.

Такой «диалог человечества», к счастью, за круглым столом состоялся.

И хотя ни для кого из участников круглого стола не стало новостью то, что Северный Кавказ остается основным очагом этноконфликтной напряженности и внутриполитической нестабильности в России, были услышаны новые факты, найдены новые подходы к диалогу власти и общества, взаимодействия с правоохранительными органами с целью снижения конфликтогенной напряженности как источника этнических конфликтов в Северо­Кавказском регионе.

Отметим, что одной из задач проекта zivik Германского института международных культурных отношений в России является содействие тому, чтобы правоохранительные органы приобрели статус особых социальных  институтов по обеспечению диалога власти и общества, модераторов по профилактике и урегулированию конфликтов на Северном Кавказе. По немецкому образу и подобию. Странное, на первый взгляд, предложение. Такое же странное, как призыв к толерантности. Я­то буду. А он ­ иноверец, инородец ­ нет...

Всем нам, живущим на Северном Кавказе, не хватает климата... доверия. Мы не доверяем друг другу! А значит, боимся. Так, может, стоит поговорить?..