Психическое здоровье: проблемы и успехи современной психиатрии

Начало начал

Начали с самого начала, выяснили у Игоря Былима, как давно появилось понятие «детская психиатрия». Оказалось, еще в конце XVIII – начале XIX века в нашей стране, кстати, одной из первых в мире, стали говорить об этой проблеме. А сформировалась она как наука в тридцатых годах прошлого века. Последний всплеск пришелся на восьмидесятые годы, когда были пересмотрены нагрузки на детских врачей и выделены кабинеты детским психиатрам. А вообще, есть такое выражение: все мы родом из детства. Вот и 50 процентов наших заболеваний во взрослом состоянии идет из детства. То, что мы получили при рождении, при обучении, при воспитании, какие обиды мы выносили из детства – все это проявляется через годы. Так что детской психиатрии просто нельзя не придавать большого значения. Есть проблема с кадрами, особенно с детскими психиатрами. Потому что работать с детьми очень сложно. А ведь маленьким пациентам может быть меньше года. Хотя, по нормам, психиатр детей начинает смотреть с трехлетнего возраста.

Почему трудно с такими маленькими, понятно. Человечек толком объяснить не может, что у него разладилось. А дети почти всегда носители симптомов семьи. Редко, вопреки бытующему мнению, у ребенка возникают проблемы в детском садике и школе. Диагноз почти всегда – невроз, у детей практически не бывает психозов. Но все равно трудно: врачу нужен и опыт, и желание. А главное – надо работать с семьей. И далеко не всегда эти семьи благополучные.

Почему же родители не ведут проблемных детей к психиатру? Игорь Былим убежден, что есть несколько причин. Это предрассудки, нежелание семьи признать болезнь ребенка, негативное восприятие семьей и родственниками самого лечения у психиатра, недостаточность веры в его эффективность. Вот и идут к знахарям и альтернативным целителям. Цель наших встреч с журналистами, цель издания нашего журнала «Грани», отметил главный психиатр края, – развеять предрассудки и снять те стигмы, которые у населения есть. Больше всего боятся постановки на учет, хотя в последние годы такой формой пользуются только те, которые получали какие–то льготы для детей – инвалидность, освобождение от службы в армии и так далее. Со всеми остальными проблемами вполне справляется консультативное направление детской психиатрии.

Армия и ЕГЭ

И тем не менее ограничения и трудности, связанные с психическими заболеваниями, и взрослые переносят с трудом. А дети? У детей как раз никаких ограничений нет, убеждены психиатры. Взрослый не может оформить права на вождение транспорта, купить оружие. А дети свободны. Ребенок чаще всего даже не понимает, что он болен. Ограничения возникают у семьи, у родителей. Им помощь тоже необходима. Тот самый симптом семьи... Игорь Былим продемонстрировал на таком примере. Начали лечить 12–летнего ребенка с энурезом. Психиатры считают, что энурез «их этиологии» (а это – 75 процентов всех случаев) – это ночные слезы детей, которым днем не хватает внимания родителей. Все хорошо идет. Прогресс есть. А когда у ребенка спросили: как тебе живется, мальчик расплакался. И выяснилось, что отец семью бросил, мама на заработках в Москве, а воспитывает его дедушка. То ли парню внимания не хватает, то ли дедушка обижает... Ведь и заикание на врачебном языке называется логоневроз. Понять причину невроза – значит вылечить ребенка. И так в каждом случае. То есть понятно, что интеграция со школьными врачами, учителями, психологами, родителями, всеми, кто видит ребенка, детским психиатрам просто необходима.

Детей, которым нужно профессиональное внимание психиатров, не очень много. В краевом центре, например, 230 человек. Основные диагнозы – неврозы, тики, с шизофренией всего четыре ребенка на весь край. Из тревожных тенденций – увеличение олигофрении в восточных районах Ставрополья. Причины: алкоголизм, наркомания, внутриутробные травмы, внутрисемейные браки. Из положительных – такая. В городах на диспансерном учете детей становится меньше, а на консультативном – больше. В сельских районах и тех, и других меньше. Видимо, потому, высказали мнение участники пресс–клуба, что к психиатру там попасть труднее. Ситуация с призывом в армию тоже весьма интересна. Если несколько лет назад из ста процентов «отбракованных» врачебными комиссиями на первом месте (24 процента) были психические заболевания, то теперь их всего 11,3 процента, а это уже четвертое место.

Та же любопытная ситуация и со сдачей ЕГЭ. Больной ребенок может обойтись без него и сдать обычный выпускной экзамен. Если такая форма – щадящая сдача – достаточно часто использовалась в прошлые годы на Ставрополье, то в нынешнем – их стало гораздо меньше. Причина понятна – вузы не принимают «щадящие результаты». В крайнем случае, один из экзаменов сдается упрощенно, а второй, профильный для вуза, как ЕГЭ. Проще говоря, сачковать, то есть быть ограниченным в чем–то, уже не хочется. Даже больным детям.

Татьяна Косова, главный детский психиатр края, убеждена, что прогресс наблюдается, в первую очередь, потому, что родители стали меньше бояться врачей–психиатров, а это позволяет лечить их детишек более эффективно. Помогает и широкая сеть всякого рода психологических консультаций, телефонов доверия, школьных психологов и так далее, куда могут обратиться и родители, и дети. Но ситуация остается тревожной. Ведь сейчас болеет молодежь, чье зачатие пришлось на лихие алкогольные и наркоманные девяностые. А ЛТП, принудительно хранившие «генофонд» нации, как пошутил Игорь Былим, к тому времени уже не функционировали.

Игромания

Игромания, как выяснилось, это болезнь зависимости, включенная в классификацию. На первом месте по тяжести зависимости... ожирение. Потом наркомания, алкоголизм и табакокурение, на четвертом месте – токсикомания. От табачной зависимости не очень трудно избавиться, но не хочется, так как доставляет удовольствие. Да и семья не рушится. При всех остальных зависимостях теряются социальные связи.

С детской игровой зависимостью бороться трудно. Еще и потому, что мы все перешли на работу на компьютере, он есть во многих семьях. Но, если раньше, когда телевизор появился в каждой семье, были четкие рекомендации, сколько часов в день смотреть и какие упражнения потом делать, то теперь об этом забыли. Но появился компьютер. К любой зависимости есть предрасположенность, а все дети любят играть. Так что лечить игроманию очень сложно. Потому что нет такого химического вещества, нет той таблетки и того укола, что ее прекращает. Так что выход – только в психологической помощи и психологических программах, таких, которые уже опробованы на лечении алкогольной зависимости. Ребенок должен быть занят. И, конечно же, не только компьютером. А родители пока к врачам не идут, пытаются решить проблему на уровне скандала и выключения шайтанмашины. Это не поможет, подчеркнул главный психиатр края, и предостерег: одна зависимость рождает другую. Возможно, более опасную

Бригадный подряд

С учетом сегодняшнего состояния общества прогноз развития психических заболеваний в крае выглядит даже оптимистично. Татьяна Кондухова отметила, статистический анализ, который проводится ежеквартально, показывает, что снижается количество людей, у которых инвалидность по психическому заболеванию устанавливается впервые. Если в 2006 году таких больных было 800, то теперь их 600. Мы считаем, подчеркнула она, что в ставропольской краевой психиатрической больнице функционируют, помимо других, два так называемых отделения «первого эпизода». Да и лечат сейчас препаратами, у которых минимальное количество побочных явлений. На пресс–клубе особо говорилось о том, что применяемые на Ставрополье медикаменты – на уровне мировых стандартов. Все это в комплексе с психореабилитацией и позволяет человеку не просто вернуться в общество, а вернуться к той профессии, которая у него была до госпитализации.

Кроме того, в крае развито такое инновационное направление, которое, кроме нас, практикуют только в Москве и Омске. Это бригадный подряд оказания психиатрической помощи. На практике это означает, что за больного отвечают все – от врача до санитарки, то есть ни на минуту он не остается без внимания: как переносит лечение, как ест, как общается с родными... Все это важно для выбора правильной методы лечения. А значит, и снижает процент тех, кто попадает на инвалидность.

Еще одна тенденция, отметил Игорь Былим, к врачам все чаще стали обращаться с просьбой о снятии диагноза. Человек получил его в детском или подростковом возрасте, невроз, например, а с возрастом болезнь прошла. И если раньше было выгодно быть на учете (в СССР всегда было выгодно болеть, хотя бы для того, чтобы получить дополнительную жилую площадь), то сегодня и в армию многие хотят, и машину водить, потому что в рыночных отношениях жить с ограничениями трудно.

Европа, в которой люди, ныне признаваемые больными, в прежние века попадали на костры инквизиции, теперь не делает разницы между «нормальными» и «ненормальными».

А в России, где юродивых раньше всячески почитали и провозглашали святыми, стигма все еще существует. Дай бог, чтобы она была преодолена. Всеми нами.