Заступился за милиционеров, остался без глаза и без защиты правосудия

Стычка

В ночь с седьмого на восьмое марта прошлого года житель Ставрополя Павел Астафьев лишился глаза. Тяжелое увечье получил от неизвестных молодчиков, «обрабатывавших» его в присутствии сотрудников милиции. Все случилось на остановке общественного транспорта на проспекте Кулакова.

– В тот предпраздничный вечер ко мне пришел друг Михаил, – вспоминает Павел. – Засиделись мы с ним допоздна, и, когда увидели, что на часах уже глубокая ночь, я пошел его проводить до такси. Сели на лавочку на остановке около СевКавГТУ и стали ждать машину с «шашечками». Внезапно около нас притормозил милицейский белый «жигуль», из него вышли сотрудники милиции (один из них держал в руках автомат) и направились к нам.

Зачем стражи порядка «тормознулись» около остановки, Павел так и не узнал, поскольку дальше события приняли неожиданный оборот. Как рассказывает Астафьев, едва правоохранители вышли из салона авто, около патрульного жигуленка с визгом затормозил черный джип, оттуда, как чертики из табакерки, выскочили два «бойца» и обрушили на стражей порядка поток нецензурной брани, сопровождавшейся бурной, неприличной жестикуляцией, вроде бы милиционеры пару минут назад «подрезали» их внедорожник.

Брань произвела на стражей порядка странное действие – милиционеры покорно и вроде даже виновато выслушивали упреки незнакомцев. Судя по поведению, говорит Павел, милиционеры прекрасно знали тех, кто их оскорблял, и даже признавали за седоками из джипа это право – крыть стражей порядка «по матушке». Картина, согласитесь, столь непривычная, что Павел, на свою беду, решил вмешаться.

– Я сделал замечание одному из молодчиков в том духе, что, дескать, выбирайте выражения, перед вами представители закона, – говорит Павел. – И если что, мы с другом – свидетели оскорбления. Лучше бы промолчал. Незнакомцы тут же переключили свое внимание на меня и набросились с кулаками. Били руками и ногами в живот, лицо, голову. Милиционеры же равнодушно взирали на побоище и не пытались вмешиваться. Я упал и, как мне кажется, потерял ненадолго сознание. Когда очнулся, джипа уже не было. Почувствовал, что у меня что–то не то с левым глазом. Подошел к одному из милиционеров, спросил: «Посмотри, что у меня с глазом?». Он отшатнулся, пробормотал, что, мол, тебе «скорую» надо, а потом они сели в машину и уехали...

Без претензий?

Кое–как Павел (видимо, испугавшись произошедшего, Михаил быстренько «слинял» после побоища) добрел до ближайшего медучреждения, коим оказалась краевая психбольница, долго стучал в запертые двери, пока какая–то заспанная санитарка не отворила и не спросила, что ему надо ни свет ни заря. При этом, по словам Астафьева, женщина, согласившись вызвать скорую помощь, спросила: «А деньги у тебя есть?». И когда Павел, согласно кивнув, указал на свой карман, дама мигом запустила туда руку и вытащила всю имевшуюся наличность – 2,5 тысячи рублей.

Потом были карета неотложки, приемный покой, операционный стол, больничная палата и сокрушенное лицо врача, объявившего, что пострадавший глаз Павлу пришлось удалить и теперь до конца жизни ему суждено ходить с протезом.

Из заключения судмедэкспертизы: «Астафьев П. Ю. получил черепно–лицевую травму: контузию тяжелой степени с разрушением левого глазного яблока, что потребовало его удаления; закрытую черепно–мозговую травму в виде сотрясения головного мозга... Травма левого глаза квалифицируется как причинившая тяжкий вред здоровью».

– На первый день, когда я попал в больницу, в палату пришел сотрудник Промышленного РОВД, представившийся участковым Бронниковым, – вспоминает Павел. – Стал расспрашивать о случившемся. Но, едва я заикнулся, что в происшествии были замешаны сотрудники милиции, Бронников сразу поскучнел. И завел «песню» о том, что, дескать, зачем сюда милицию впутывать, себе дороже будет, давай что другое запишу в протокол. Мне было так плохо, что я только махнул рукой: да пиши, что хочешь, только оставь меня в покое...

Так на свет появился документ об отказе в возбуждении уголовного дела, поскольку потерпевший Астафьев «упал с высоты собственного роста, претензий ни к кому не имеет и просит по данному факту проверку не проводить». С этой чистой воды филькиной грамотой не мог согласиться ни сам Павел, ни его родные. Пока Астафьев лежал в больнице, его мать и сестра обивали пороги всевозможных правоохранительных структур, добиваясь возбуждения уголовного дела в отношении обидчиков Паши. Но энтузиазма, судя по документам, со стороны правоохранителей не наблюдалось: заявление о преступлении было зарегистрировано только 24 апреля. И то первоначально уголовное дело в отношении избивших Павла людей было возбуждено не по статье «Причинение тяжкого вреда здоровью», а по более легкой – «Побои». И только 15 мая после неоднократных жалоб и протестов Астафьевых уголовное дело переквалифицировали на более тяжкую статью.

Кто виноват?

По большому счету, в этой истории много виноватых: это и незнакомцы, избившие Павла, и милиционеры, которые, вопреки своим служебным обязанностям не только не пресекли преступные действия «джиповладельцев», но и не оказали вступившемуся за честь их мундиров человеку помощь. Но чтобы добиться возбуждения дела в отношении этих горе–правоохранителей, Астафьеву тоже потребовалось время и упорство: уголовное дело по статье «Халатность» было возбуждено после многочисленных жалоб и заявлений только 6 октября прошлого года. В этом списке «уголовно преследуемых», если рассуждать логически, должны быть и участковый Бронников – за попытку укрыть от учета тяжкое преступление, и алчная санитарка, беззастенчиво присвоившая чужие деньги. Но о них – попозже.

Сейчас же вернемся к тому, как расследуется уголовное дело в отношении непосредственных действующих лиц, оказавшихся в ночь на 8 марта на остановке. Судя по всему, расследование продвигается ни шатко ни валко. Точнее, не продвигается совсем. Ну никак не может милиция, расследующая уголовное дело по факту нанесения тяжких телесных повреждений Астафьеву, установить личности драчунов. А следственный комитет никак не может «вычислить» имена и фамилии тех стражей порядка на «жигулях», которые позволили безнаказанно изувечить человека. И расследование уголовных дел без конца то приостанавливается по причине «неустановления лиц, подлежащих привлечению к уголовной ответственности», то, после очередной жалобы Астафьева, возобновляется. Но результатов ноль. Ускорить торжество справедливости взялся и уполномоченный по правам человека в Ставропольском крае Алексей Селюков. К нему как в последнюю инстанцию обратился измученный бесконечными проволочками в расследовании уголовного дела Павел Астафьев. Поможет ли вмешательство омбудсмена, покажет время. Ведь ускорению расследования не помогает даже то, что оба уголовных дела взяты на контроль в краевой прокуратуре.

Тщетные поиски

Почему различные силовые ведомства в поисках четырех «героев» не продвинулись ни на шаг, вопрос, конечно, интересный. На первый взгляд, стоит только выяснить личность стражей порядка и тогда установить, кто были таинственные незнакомцы из внедорожника, не составит труда. Но «вычислить», кто в ту ночь раскатывал на патрульных «жигулях», оказалось невыполнимой задачей. Судя по ответам из разных инстанций, в поисках милиционеров–«храбрецов» прошерстили все райотделы города, батальон ДПС, вневедомственную охрану и прочее, прочее. Мол, чуть не под лупой изучены все патрульно–постовые ведомости, журналы регистрации заступающих на дежурство и получающих оружие. Безрезультатно. Да, Павлу показывали фотографии сотрудников милиции, кто в ту злополучную ночь нес службу в краевом центре и мог оказаться на Кулакова, но он никого не опознал. Потому что, как говорит он сам, «карточки» ему стали показывать чуть ли не через год после случившегося, да и то далеко не всех сотрудников, а только тех, кто на момент демонстрации фотографий не уволился из органов. Так же «оперативно» – почти год спустя – милиция сподобилась составить фотороботы «бойцов», чьи лица Павел хорошо разглядел и запомнил.

Время не жегловых

Казалось бы, найти тех горе–сотрудников, кто своими заячьими душонками позорит мундир, – дело чести милиции. Как тут не вспомнить легендарного Жеглова, с ненавистью говорившего испугавшемуся Фокса Петюне: «Из–за тебя, паршивой овцы, бандиты будут думать, что они муровца могут напугать...». Но, видимо, времена Жеглова прошли, и о том, что они в силах напугать (и обругать) ставропольскую милицию вполне безнаказанно, могут думать люди из черного джипа.

А может, дело гораздо хуже? Что, если кто–то из правоохранителей сознательно «разваливает» поиски милиционеров? Ведь, как уже упоминалось выше, установив их личности, можно без труда «выйти» на избивших Павла людей. А если вспомнить, как бесстрашно они «наехали» на патруль, то в голову невольно закрадываются нехорошие мысли: значит, седоки джипа были уверены, что это им сойдет с рук. Значит, это не простого полета птицы: либо крупные бандитские авторитеты, либо высокое начальство или дети больших «шишек», либо прочие хозяева жизни. А такую категорию привлекать к ответственности – себе дороже. Впрочем, все это только версия, истина пока не установлена.

Да и, кстати, об уже упоминавшихся выше санитарке и участковом. Пока что их правовой статус – подлежат они или нет уголовной ответственности – не определен. Что касается женщины, то из ГСУ при ГУВД по СК в РОВД по Промышленному району поступило указание «выделить (видимо, в отдельное производство. – Ю. Ф.) материал по факту открытого хищения денежных средств у Астафьева П.Ю. на территории СККПБ № 1». Выполнено или нет это распоряжение, Павлу неизвестно – никаких уведомлений о возбуждении или отказе в возбуждении уголовного дела в отношении медработника он не получал. Относительно участкового, пытавшегося представить случившееся как случайное «падение с высоты собственного роста», история поинтересней. После очередного обращения потерпевшего в краевую прокуратуру с жалобой на ненадлежащее расследование уголовного дела Павел получил ответ, датированный 13 апреля этого года, в котором, в частности, говорится, что заместитель прокурора края направил в краевое управление следственного комитета материалы для решения вопроса об уголовном преследовании участкового И. Бронникова по факту укрытия сообщения о преступлении от учета. Однако в следственный отдел по Промышленному району СУ СКП по краю, который согласно территориальной подследственности и должен заниматься «делом Бронникова» и выяснять, есть ли в действиях участкового состав преступления, эти материалы поступили только... 3 сентября. Завидная оперативность документооборота, особенно если учесть, что краевые прокуратура и следственный комитет находятся в одном здании. В каком бумажно–бюрократическом водовороте документы «носило» почти пять месяцев – Бог ведает. И, наверное, только он один на сегодняшний момент и знает: получат ли по заслугам те, кто изувечил Павла, и те, кто этому не препятствовал. Земные силы, похоже, свой резерв исчерпали...