Серьезные вещи

При этом один «ящик» размещался под Калининградом, а второй – на другом конце планеты, то есть где-то недалеко от Японии или Китая. Там работал Андрей. У него и адреса-то порядочного не было: ящик такой-то и все. А вокруг тайга без конца и без края, амурские тигры, кедровые орешки и вежливые, но бдительные работники соответствующих органов. Оба они были родом из степного благодатного края, у обоих чисто крестьянское, без поповско-кулацких примесей, происхождение, и оба чувствовали на сердце особое, душевно-поэтическое тепло, когда их декан, видевший в свое время Сталина, Берию, Капицу и Курчатова, говорил на общем собрании факультета: «Друзья мои, помните – мы собрались здесь для того, чтобы научиться делать действительно серьезные вещи для действительно серьезных целей…» И несколько лет Андрей и Денис делали эти серьезные вещи и знали об этих серьезных целях.

И вдруг все исчезло. И вещи, и цели. Вместо грозного оружия предложили делать сковородки, скороварки и приборы для цветомузыки. Андрей кинулся в соседний город, но и там серьезных вещей уже не делали, занимались челночной дипломатией – тюками везли из Китая пуховики и кроссовки. Андрей с горем пополам сколотил бригаду по ремонту бытовой техники, дела шли еле-еле, а когда всенародно избранным мэром города стал Ваня Рыло, недавний король барахолок и вышибала в знаменитом загородном ресторане «Млечный путь», Андрей не выдержал, все бросил, забрал жену и детей и уехал в Москву. К декану факультета. Тот, однако, был уже бессилен – на пенсии, не у дел, с одышкой, с выражением бесконечного недоумения в когда-то умных, острых, властных глазах.

Примерно так же вышло и у Дениса, только в Москву он не поехал, а остался в обложенной со всех сторон младоевропейскими шавками Калининградской области. Трудные были годы. Если ты знаешь, как сделать так, чтобы ракета потенциального противника взорвалась в воздухе еще над его территорией, но не умеешь купить вагон китайских бюстгальтеров за тысячу долларов, а продать за десять тысяч, то ты лох и должен питаться «анакомом» и порошковым молоком. Денис ходил на митинги КПРФ, люто ненавидел Ельцина, дважды садился под арест за драки с обнаглевшими польскими фарцовщиками. Начал попивать. Но у них там тоже ведь были свои работники соответствующих органов, причем некоторые из них тоже остались не у дел. И вот явился к нему однажды человек с неприметной фамилией Сергеев и предложил «проект». Проект слегка попахивал государственной изменой, но на фоне всего, что тогда творилось, настолько «слегка», что Денис, особо не раздумывая, от этого обстоятельства отмахнулся. И через пару лет разбогател. Так же, как и Андрей. Почти идентичным образом. Только фамилия человека, предложившего «проект», была не Сергеев, а Смирнов. Или Николаев.

Несколько раз они встречались, но на лету, на бегу, в бесконечных лабиринтах все новых и новых «проектов». По-настоящему же, впервые за тридцать лет, столкнулись в Кремле. На каком-то многообещающем совещании по инновациям. Друг друга узнали не сразу. «Постарел». «Да уж не больше твоего». «Как дела-то?». «Ну, судя по всему, примерно так же, как у тебя».

Вечером, улизнув с официального банкета, сидели в заваленном сугробами московском закоулке, в любимой когда-то пельменной, где – о, чудо! – почти ничего не изменилось.

Выпили, закусили. Посмотрели друг другу в глаза. Да, не юноши… Ау, «Лед Зеппелин», ау, театр на Таганке, Высоцкий да Окуджава! А эта кухонька на квартире Дины Шацман, где когда-то вживую пели Витя Цой и Юля Беглая… Все это теперь только легенда – уже не жизнь, не прошлое даже, а нечто иное. Легенда.

– Как бизнес? – спросил Андрей. – Социально ответственный?

Денис пожал плечами:

– А то…

-Церковь построил?

– Две.

– Полегчало?

Денис улыбнулся:

– Андрюха, кончай… Как жена-то?

Андрей посмотрел в потолок, взял графинчик, налил еще по одной, по недобро-горькой.

– Перманентно в Испании. Вечный отдых. Ей теперь, как она говорит, «наша раша» не по статусу. Она теперь…

– Подожди. Это Танька-то твоя? Незабудка-синеглазка?

– Ну а кто же? Ладно, проехали… Видел кого-нибудь из зубров-динозавров?

– Не поверишь! Глеба Ивановича Огиевского!

У Андрея аж сердце повело. Глеб Иванович! Он вспомнил мартовский снег, убогую подмосковную дачу профессора, три сосны да два куста смородины, ветхий заборчик, тропку в снегу и самого профессора – сутулого, вдохновенного, счастливого.

«Сознанием интеллигентного человека должен править дуумвират! А именно – теоретическая и прикладная математика!», – воскликнул Андрей, воздевая руки и подражая дребезжащему и картавящему, дореволюционному голосу Огиевского.

– Вот-вот, он самый, – улыбнулся Денис.

– Слушай, да ему тогда еще было лет сто. Он, что, вечный?

– Не знаю. Но все такой же…

Стало как-то ясно на душе. Говорили потом о многом, почти обо всем, но постепенно у обоих появилось одинаковое чувство – все это лишь болтовня, ничего им друг в друге не открывающая, а скорее, даже прячущая то, о чем действительно хотелось узнать.

– Ну, ладно, – не выдержал Денис, – в общем… как это теперь говорят – жизнь удалась? Звучит прямо как пароль».

– В общем и целом — да.

– И тем не менее… Слушай, Андрюха… Вот если бы сейчас можно было бы все поменять, получить все возможности, ты бы что делал?

Андрей думал минуту. Не думал даже, а словно что-то хорошее вспоминал. Нагнулся над столиком, сказал почти шепотом, но очень твердо:

– Я бы делал действительно серьезные вещи.

И вопросительно взглянул на приятеля – помнишь ли? Денис кивнул, улыбнулся и, стукнув ладонью по столу, произнес:

– Понятно. Для действительно серьезных целей.

Ставрополь-Москва.