Мода на пессимизм

Итак, появляется автор. Молодой человек с серьезными глазами и явным желанием избежать «умной беседы». Это легко угадывается по его смущенному немногословию. Ну хорошо, пусть так. Уже через пару секунд к моим глазам взывает аккуратнейший компьютерный текст. Читаю…

Утро в солнечной дымке. На высоком мосту Он и Она. По широкой реке плывет лодка. Пожилой рыбак что-то тянет на буксире, приспособив для этой цели багор. Наконец он доплывает до берега, и сверху, как на ладони, открывается мрачная картина. Рыбак вытаскивает на песок утопленника — белокурые волосы, смиренное лицо, совсем молодой и такой красивый. Несколько авторских восклицаний по этому поводу: как же такое возможно? Почему? Но если этого не знает автор повествования, откуда же знать нам? Кончается рассказ тем, что стоящие на мосту Он и Она берутся за руки и, перегнувшись через перила, тоже бросаются в воду. Можно предположить, что вскоре утопленников станет трое — целая «партячейка». Кстати, язык рассказа совсем не плох, но вот содержание… И зачем только автор бросает своих персонажей в воду, если те не умеют плавать?..

…Вскоре на месте удалившегося литератора сидит симпатичная юная особа. Не надейтесь, что ее герой — утопленник. Сейчас мы будем иметь дело с обаятельнейшим вампиром. Интересно, что литературный язык и в этом случае хорош, в описаниях множество деталей (вспомним: Бог — в подробностях!), вот только что же делать с этим самым вампиром, если он возмечтал о юной розовой шейке породившего его автора? Интеллигентный вампир так долго страдает, что начинаешь мстительно думать: скорее бы уже, что ли, этот несчастный отведал вкус молодой крови…

В портфеле «Литгостиной» есть и другие похожие сюжеты: о красавце-ангеле, о киллере, у которого возникли трудности со своей живой мишенью. Встречаются повествования и попроще — реализм, так сказать: ночные клубы, бешеная езда, красивые «отношения»… Разумеется, необходимо оговориться, что, во-первых, молодых авторов, приходящих в редакцию, немного, не все они «под копирку». И все же перед нами, несомненно, странная и тревожная тенденция, требующая своего толкования или хотя бы некоторых размышлений.

Сегодня в творениях не только безвестных начинающих литераторов, но и вполне известных столичных, от персонажа порой остается лишь тень. Авторы отказываются наделять его отчетливыми приметами, мыслями, поступками, создающими хотя бы видимость характера, порой даже не хотят дать своему герою имя и погружают нас в ситуацию анонимности, оставляют в стороне от настоящей жизни, лишают серьезных переживаний, угрызений совести, избавляют от прошлого и будущего. В чем же дело? Этот вопрос я задала молодому университетскому преподавателю. Он поначалу замялся, но ответил все-таки искренне: «А дело в том, что прежняя литература устарела, на классике появился глянец и его надо стереть. Читаешь то, что еще по инерции печатают «старшие товарищи», и понимаешь: не те и не то…».

Вот вам и готовая тема для дискуссии. Почему, действительно, редакторы не хотят печатать про утопленников? А начинающие литераторы не хотят писать в жанре «старых песен о главном»? Как вообще должны строиться отношения между старшим и молодым поколениями? Должны ли мы «входить в их положение», равно как и они — в наше, или же разговор должен быть правдивым, а значит, и неизбежно жестким?

То, о чем думает, говорит и пишет российская молодежь, – вопрос не только литературы, но и самой жизни. Вопрос будущего. Ведь каждый пишущий вносит свой скромный вклад в формирование образа эпохи. И, судя по тому, КАКИЕ прозаики и поэты выходят сегодня на аван-сцену российской жизни, можно сделать предварительный вывод: одними движет мода на пессимизм, губительный для литературы, другими же — сострадание, ярость, интерес к реальной жизни. Эти вторые убеждены: искренность сама по себе уже шокирует читателя — без порнографии, непристойностей и прочих заимствованных «злокачественных образований»… Любопытно узнать: а какого литератора предпочитает наш читатель?

И еще вопрос «на засыпку». Есть ли на Ставрополье молодые начинающие писатели, способные или хотя бы стремящиеся продолжить традиции большой русской литературы? Сказать обществу нечто новое? Появится ли вообще новая ставропольская литература?