Посмотрев новую экранизацию «Преступление и наказание» по роману Достоевского...

Однако я убеждена в противоположном. Сегодня психологическое приближение к Достоевскому у нас едва ли не максимальное. Подобно ему, переживше- му у позорного столба ожидание смертного приговора, мы пережили психологическую казнь страны, и это должно что-то значить! Можно с уверенностью говорить, что режиссер-постановщик Дмитрий Светозаров прочитал русского писателя как очевидец и носитель нашей тревоги и смуты - тех самых состояний, которые Достоевский считал первичной природой человека. Знакома нам теперь и проблема резкого обнищания людей, но и это еще не все. Если называть вещи своими именами, придется признать, что мы живем в мире, где преступления остаются без наказания. Будь иначе, ни убийства, ни войны, ни коррупция не возобновлялись бы с такой небывалой силой, не отрастали вновь, как головы сказочного дракона. Ибо те ритуальные сроки, которые отбывают преступники всех мастей, на самом деле наказанием назвать трудно. Испытать и наказать себя человек может только сам. Но этого не происходит...

Огромная сила воздействия и романа, и нового фильма сосредоточена в этих двух способах бытия: преступлении - как орудии дьявола и наказании - как победы над ним Бога. Потому что спасет Раскольникова не каторга как таковая, а пробуждающийся в нем человек, способный внять НАКАЗУ Божьему. Казалось бы, логически все так ясно, но, вот странность, не все так просто. Известно же, к примеру, что сам Достоевский предпочел бы десять невинных осудить, чем одного виновного оправдать. Но отчего же нам так жаль бедного студента Раскольникова и почему мы не хотим, чтобы искусительный Порфирий Петрович «раскрутил» его на признание? Дело ведь не только в том, что из палача он сам превратился в жертву, которую на Руси кто же не пожалеет? Тут важно другое: Раскольников дорог нам как носитель очистительного страдания - огромного и даже загадочно-непонятного. Ведь если так страдает, зачем же убивал?

Фильм Дмитрия Светозарова ошеломляет. Мы настолько смирились с телевизионной халтурой, что не можем поверить в настоящее кино, в котором тебя не будут терзать клиповым мельканием людей и предметов, гламурной мишурой, куцей потребительской философией. Однако и в этом фильме нас поджидает своя трудность. Сможем ли мы узнать в этом нагромождении ненормальностей самих себя, не отмахнемся ли пренебрежительно: «психи»? Догадаемся ли, что вне православия Достоевский на язык современности непереводим?

В советское время утвердилась гипотеза: преступление Раскольникова было вынуждено его нищетой. Потому-то фильм Кулиджанова с Г. Тараторкиным в главной роли воспринимался с изрядной долей классового сочувствия. Но Достоевский устами Раскольникова отрицает бедность как причину своего преступления: «Если б только я зарезал из того, что голоден был, я бы теперь счастлив был!» - восклицает он в минуту очередного прозрения. Правильно помогают прочитать фильм Светозарова поразительная внешность и великолепная игра молодого исполнителя Владимира Кошевого. Большего совпадения с Достоевским трудно и вообразить. Римский профиль актера - словно олицетворение его сатанинской гордости. Но вот поворот головы, и перед нами лицо трепетного человека с глубокими прекрасными глазами, в которых трагедия, мука, свет.

Так с первых же минут определяется главный конфликт фильма: столкновение двух неумолимых логик - разума и сердца, по сути - противостояние христианского и атеистического мировоззрений. Самое страшное и непоправимое в преступлении Раскольникова то обстоятельство, что он ведал, что творил, свято считая, что, будучи человеком необыкновенным, может себе позволить «кровь по совести», когда «одно злодеяние» будет оправдано последующими благими делами. Но, неверующий, мог ли он знать, какая сила праведного сопротивления таится в человеческой душе, которая «у нас христианка»? («Я не старушонку убил, я себя убил!») Так убийство оказалось не преступлением, а самим наказанием. Преступление же совершилось раньше.

Чтобы определить свою зрительскую позицию, я представила себе картину: кто-то великий и хороший говорит нам: «живите!» и устраивает настоящую райскую жизнь. Вот только получится ли жить по совести и по чести? Едва ли: души-то наши не готовы. Вот и объяснение - в щелях обыденной мирной жизни зарождаются все преступления, и убийство - лишь логическое завершение обыкновенной вражды, обыкновенной зависти, обыкновенной злобы, страшное проявление человеческой готовности к своеволию и безответственности. В этом смысле каждый злой поступок - уже убийство.

Фильм ошеломляет не только зрителей, но, похоже, и самих создателей. Удивительна его художественная атмосфера, необычная монохромная гамма, длительность кадра - будто из рекламного псевдобытия попадаешь в другое, параллельное, время. Нет неубедительно сыгранных ролей, словно перед нами исключительно великие актеры - А. Панин, А. Балуев, Ю. Кузнецов и другие. Даже радостно становится за артистов - это ведь не из пистолета вприсядку стрелять, не производить десятый ли, сотый «контрольный выстрел». Это войти в русский мир, спуститься на самое «дно» бездонного колодца, из которого даже и днем можно увидеть звезды... Так действительно ли Достоевский несовременен и постановка несвоевременна?

История создания «Преступления и наказания» вмещается в поразительно краткий срок - всего-то полтора года. Уже в 1867 году выходит отдельное издание романа, а с 1882 по 1889-й он был переведен на все европейские языки. Говоря о его идейных и художественных прототипах, надо помнить о том, что автор в течение четырех лет на каторге читал только Евангелие. Описанный почти с фотографической точностью Петербург существует и поныне. Главного героя писатель поместил в том же доме, в котором жил сам во время работы над романом. Этот дом, а также другие, ставшие прототипами для дома старухи-процентщицы, Сони, полицейской конторы, сохранились до сих пор. Нет в живых писателя, но мир, созданный им, в том числе и петербургские трущобы, - все еще современны.

«Идея романа, - записывает для себя Достоевский, - православное воззрение: нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием... Таков закон нашей планеты...» И в самом деле, почему стреляется не бедный Раскольников, а богатый Свидригайлов? Первый в душевных муках открывает в себе душу, второй, циничный и опустошенный, не способный ни к любви, ни к страданию, обрывает бесцельную жизнь.

*****

Однако в сериале не «поместился» классический Достоевский, словно бы фильму не хватило еще одной серии. Фильм обрывается неожиданно и даже несправедливо, когда Раскольников пребывает все еще в смятении, нелюбви ко всему свету: к каторжанам, к Соне, к собственной участи: «Моя вина в том, что я явился с повинной». Но не есть ли это своеобразная режиссерская метафора эгоистичного состояния нашей современной «новорусской» культуры? Заключительные кадры телефильма - вой ветра, гора бесчувственного снега, на которой сидят Раскольников и Соня. И вокруг насквозь промерзшая, безлюдная пустота. А где же все взорвавшая любовь Раскольникова к Соне? Спасение через эту любовь? Где воскрешение и самой Сони, долгожданное обретение веры?! Все это в той серии, которой на самом деле нет. Потому что она и есть великий роман «Преступление и наказание», который надо взять в руки и просто-напросто прочитать...