Что происходит в Анголе? Просто война

Но к далекому африканскому континенту то и дело улетали самолеты с военными специалистами, советниками, переводчиками. И вчерашние лейтенанты и капитаны становились «команданте», выполняя зачастую задания, далеко не мирные. Игорь Берег, профессиональный переводчик с испанского, на эту войну напросился сам, уже на месте выучив португальский, на котором говорит Ангола. Личные впечатления и воспоминания писателя легли в основу романа. Приказ есть приказ, а жизнь есть жизнь: между этими вселенскими началами – законом и свободой – стоит человек, призванный ежедневно и ежечасно совершать свой выбор и отвечать на него. Иногда – дорогой ценою.

Лубанго, центр провинции Уила, и впрямь раньше был курортным местечком. Здоровый климат, прохладный воздух по ночам даже летом, много зелени. Войск здесь дислоцировалось довольно большое количество. Дальше к югу, в сторону Намибии, располагались несколько бригад, подпираемых сзади кубинскими подразделениями.

А как ребята с острова Свободы умеют воевать, юаровцы слишком хорошо помнили. Поэтому, поворчав и поугрожав, они убирались восвояси, прихватывая трофейную технику, брошенную анголанами практически в идеальном состоянии. Разогнанная бригада формировалась заново. Так все и шло своим чередом. Рутина.

Советская военная миссия находилась почти в самом центре Лубанго. Пятиэтажное многоквартирное здание, отрезок улицы перед ним и навес, под которым парковались автомобили советников и специалистов, окружала бетонная стена в полтора человеческих роста. Рассказывали, что при португальцах здесь был… публичный дом! Никто точно не знал, правдива эта байка или нет, но в пользу нескромной версии говорил бар «Наполеон», расположенный на первом этаже и навечно закрытый. Еще по одной легенде закрыли его после взрыва гранаты, нечаянно уроненной подвыпившим кубинцем. В любом случае, бар не использовался ни по прямому назначению, ни по какому-либо другому, поскольку дисциплина в миссии царила, как в каком-нибудь закрытом советском военном городке. Старший военный советник полковник Ганкалко (в первый же день заработавший кличку Гавкалка) постарался установить в миссии порядки осажденного гарнизона.

Утро начиналось с обязательного построения. Пройдясь перед шеренгой подчиненных, одетых кто в камуфляж ФАПЛА, кто в местную офицерскую форму, но без погон, а кто и в гражданское, и, окинув окрестности орлиным взором, Гавкалка милостиво командовал: «Марш на политинформацию!» Все собирались в небольшом зале, и сначала дежурный офицер зачитывал вести с Родины, снятые им ночью с радиоприемника, а потом один из переводчиков сообщал новости местные, тоже полученные по радио. «Домашние» новости были обычными, а вот местные – весьма скудные. Среди переводчиков даже появилось такое развлечение: «Кто придумает новость пооригинальнее?».

Например, сообщение о подготовке к строительству завода по… производству консервов из лебяжьей печени. Гавкалка забеспокоился было, но очередной «политинформатор» преподнес новость таким честным голосом, что полковнику ничего не оставалось, как с умным видом проглотить «дезу». А с другой стороны – кто их, этих анголан, знает? Может, и вправду такой завод собрались строить.

Короче, народ развлекался как мог. Постоянного пьянства не было из-за дефицита спиртного, но выпивали все. По чуть-чуть. Особенно когда приходил «борт» из Луанды и привозил заказанные в тамошней миссии продукты: нежинские огурчики в банках, грузинское варенье из грецких орехов, финское баночное пиво «Синебрюхофф» и, конечно же, водку. Была она вся в экспортном исполнении, в красивых картонных коробках и очень советниками ценилась. Местное население, если выпадала возможность выпить чего-то фирменного, предпочитало виски «Принц Чарли», в немереных количествах поступавшее в Анголу как часть гуманитарной помощи.

Кое к кому из советников приехали даже жены. И если у мужей было хоть какое-то развлечение – их ежедневная работа, то супруги просто изнывали от скуки. Большое распространение среди них получило плетение различных финтифлюшек из сизалевой бечевы, мотки которой советники, подзуживаемые звереющими от безделья женами, добывали всеми правдами и неправдами.

При миссии имелся небольшой огородик, но работать на нем было привилегией жен только старших начальников. Прочие же дамы, не «высшего света», довольствовались лишь наблюдением за увлекательным трудовым процессом.

Вот в такую миссию команду Миронова и привезли из аэропорта. Отвели им небольшой флигелек, стоявший немного на отшибе. В нем обычно селили на несколько дней приезжавших из бригад – строго по вызову Гавкалки! – советников. Минимум удобств, но из крана хотя бы бежала вода, а в туалете работал унитаз. Своими силами персонал миссии построил баню, работавшую по субботам. Парились в ней с эвкалиптовыми вениками, благо, этих деревьев в окрестностях Лубанго было с избытком.

Полковник Ганкалко был высоким костлявым мужчиной с огромным носом и строевой выправкой. Неизвестно, где он служил до Анголы, да это Евгения и не интересовало. Ему гораздо интереснее была степень осведомленности полковника. Он начинал понимать, что с ним и его людьми ведутся какие-то непонятные игры, и надеялся, что встреча с местным руководством позволит хоть немного развеять сгущающийся туман неизвестности.

Но его надежды не оправдались. Гавкалка и сам ничего не знал. Он, конечно, изо всех сил делал вид, что уж ему как раз все и известно в мельчайших подробностях. Однако Евгений был достаточно опытным психологом, чтобы быстро понять правду и сказать про себя: «Ничего-то тебе, полкан, не доложили! Ты сейчас сам в недоумении и злишься на неизвестно откуда и непонятно зачем свалившихся спецов. И прикидываешь, куда бы нас можно было сплавить, желательно подальше, понадежнее, чтобы глаза не мозолили».

С тем Миронов и отбыл к своим орлам. Орлы успели провести быструю рекогносцировку на местности, разведали, когда, где и как тут кормят, завели несколько полезных знакомств среди самого мобильного информированного контингента миссии – переводчиков – и уже были на вечер приглашены. На посиделки, так сказать. Предполагалось умеренное потребление алкоголя и задушевный треп. Ну что же, Евгений был не прочь посидеть за столом с хорошими людьми, послушать, чем здесь народ живет, а возможно, и получить подсказку или намек на разгадку тайны их пребывания в сем экзотическом городке.

Выпивали, закусывали, травили анекдоты. Ребята Миронова, как недавно прибывшие из Союза, сообщали последние новости культурной и московской жизни. О своей службе языки особенно не распускали, но аборигены на этом не настаивали. Сами были людьми военными, понимали, что к чему.

Потом попросили одного из переводчиков:

– Жень, спой чего-нибудь!

Тезка Миронова кочевряжиться не стал, извлек откуда-то гитару, тронул струны и потихоньку запел на знакомый мотив:

– Что происходит в Анголе?

– А просто война.

– Просто война, вы считаете?

– Да я считаю. Завтра и сам я с войсками

На юг улетаю.

Где лишь на днях разгромили бригаду дотла.

«Ну, ну, – хмыкнул про себя Миронов. – А дальше что?».

Женя продолжал:

– Что же из этого следует?

– Следует пить! Трезвый рассудка лишится,

Увидев все это.

– Вы полагаете, будет агрессия летом?

– Я полагаю, без этого нам не прожить!

Миронову шепотом пояснили:

– Агрессия – это когда юаровцы переть начинают. Очень регулярно, практически каждый год в одно и то же время.

– Что же за этим последует?

– Будет Союз!

– Будет Союз? Вы уверены?

– Да, я уверен! Мне сообщили, и слух этот мною проверен.

Что в сентябре самолетом нас всех отправляют в Союз.
Будет Союз, ибо сколько Анголе не длиться,
Недолговечны ее кабала и опала!
Ох, не дай бог пережить нам все это сначала!
Вот почему мы за это сейчас будем пить!

Заканчивалась песенка и вовсе оптимистично:

Бродит УНИТА по лесу и тянет к нам руку,
А «миражи» и «канберры» по кругу, по кругу.
Бой начинается, дайте гранату мне в руку!
И раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три, раз, два, три.

Слушатели бурно зааплодировали, потянулись к местному барду со стаканами. А он промочил горло и затянул новую песню, в этот раз – на мотив «Голубого вагона». В песне было много куплетов, но все, как один – очень «патриотические»! После каждого компания разражалась смехом.

Может, мы обидели кого-то зря,
Сбросив те пятнадцать мегатонн?
Но зато горит и плавится земля
Там, где был когда-то Вашингтон!

Водородным солнцем выжжена трава.
Кенгуру мутируют в собак.
Вновь аборигены обрели права!
Над Канберрой вьется красный флаг!

Мы за мир стояли и стоим всегда,
Выбор непреклонен наш и скор.
Всем врагам свободы мира и труда
Мы дадим решительный отпор!

Все уже давно хохотали как сумасшедшие, а Женя выдавал все новые и новые куплеты. Припев же звучал так:

Скатертью, скатертью хлорциан стелется
И забирается под противогаз.
Каждому, каждому
В лучшее верится.
Падает, падает
Ядерный фугас!

Черный такой юмор, но что взять с молодых здоровых ребят, которые находятся далеко-далеко от дома, постоянно носят оружие и в случае опасности не задумаются его применить, да и вообще действуют в лучших традициях русского офицерства…