Аристократизм образования

Вокруг проблемы качества образования ломается сегодня много копий. Каждый ищет ее решение по-своему. Если отвлечься от частностей, то по большей части качество образования мы сводим сегодня исключительно к качеству обучения. А как же иначе? Школа спокон века была и остается обучающим учреждением, именно здесь находится сфера ее зримой ответственности перед людьми, обществом и государством. Современная информационная эпоха еще больше обостряет задачу воспитания человека умелого и мобильного, способного успевать за стремительным развитием цивилизации. Все так, но подобное узко прагматическое понимание качества образования сегодня становится все более сомнительным. Умелый и мобильный мерзавец во много раз опасней не столь хорошо подготовленного негодяя, а с цивилизованными образованными хамами мы, к сожалению, в последнее время все чаще встречаемся на любом уровне общения.

...Очевидно, что, помимо неоспоримой цели воспитания человека умелого и мобильного, существует и другая, не менее важная задача: воспитание человека духовного. Но духовность – сфера тонкая, незримая, не доступная для учета в баллах и процентах. Именно данное обстоятельство существенно охлаждает интерес к ней чиновников от образования, поскольку в этой области, по счастью, невозможно управлять непосредственно.

…Если мы признаем несводимость понятия качества образования только к уровню обученности человека и всерьез принимаем - как данность - кризис современной цивилизации, имеющий глубокие этические корни, то есть ли критерий, позволяющий судить об ином, более глубоком качестве образования? Рискну, и даже очень, предложить такой критерий. Это аристократизм.

К аристократизму прочно приклеился эпитет «вырождающийся». Последнее было сущей правдой. Тихо и незаметно он исчез с исторической сцены, а когда вновь вернулась мода на смокинги, то мгновенно стало заметно, как неубедительно, опереточно выглядят их новые носители с лицами и манерами «братков». Классовая ненависть к аристократизму первых послереволюционных десятилетий вполне понятна и объяснима, впрочем, как и подобострастное, чисто внешнее, поверхностное преклонение перед ним сегодня. Растут они из одного корня. Когда-то, на заре перестройки, отвечая в Останкинской студии на прямой вопрос, почему так много людей в глубине души, мягко говоря, недолюбливают интеллигенцию, академик Дмитрий Лихачев произнес: «Интеллигентом нельзя притвориться». Сказанное в полной мере относится и к аристократизму, если, конечно, мы вкладываем в это понятие не голубую кровь и внешние, почерпнутые из отечественных и зарубежных фильмов аксессуары чужой красивой жизни...

Благородное происхождение отнюдь не всегда необходимое и тем паче достаточное условие обретения подлинного аристократизма. Вспоминается грустная фраза Булата Окуджавы:

«Хорошо тем, кто с младых ногтей, с детства в семье впитывал культуру. А я Пушкина начал по-настоящему читать и понимать лишь в сорок лет». Тем не менее метафора «Я дворянин с арбатского двора» содержит не только характерную для поэта печальную самоиронию, но абсолютно точное, верное самоощущение. Аристократизма Булату Шалвовичу было не занимать, что подтверждают все знавшие его при жизни люди.

Да, высокая культура аристократична, и стесняться этого не следует, ибо подлинный аристократизм духа исключает снобизм, высокомерное ощущение собственной исключительности в силу принадлежности к элите. Напротив, простота и естественность в общении, искренность и добросердечие всегда отличают носителей высокой культуры. Так, декабрист князь Муравьев в ссылке спокойно вместе с женой торговал на рынке зерном, общаясь с ней по-французски, и тут же легко и естественно переходил на русский язык, обсуждая с крестьянами виды на урожай...

Другая, не менее важная характеристика аристократизма, о которой мы стесняемся говорить по псевдодемократическим соображениям, – чувство дистанции. Немецкий теолог и философ Дитрих Бонхеффер, погибший в застенках гестапо в 1944 году, ставил знак равенства между чувством дистанции и качеством личности человека. Вот отрывки из одного из его последних писем:

«...Мы переживаем сейчас процесс общей деградации всех социальных слоев и одновременно присутствуем при рождении новой, аристократической позиции, объединяющей представителей всех до сих пор существующих слоев общества. Аристократия возникает и существует благодаря жертвенности, мужеству и ясному осознанию того, кто кому и чем обязан, благодаря очевидному требованию подобающего уважения к тому, кто этого заслуживает, а также благодаря столь же принятому уважению как вышестоящих, так и нижестоящих. Главное – это расчистить и высвободить погребенный в глубине души опыт качества, главное – восстановить порядок на основе качества. Качество – заклятый враг омассовления. В социальном отношении это означает отказ от погони за положением в обществе, разрыв со всякого рода культом звезд и непредвзятый взгляд как вверх, так и вниз (особенно при выборе узкого круга друзей), радость от частной, сокровенной жизни, но и мужественное приятие жизни общественной...»

Спустя десятилетия призыв расчистить и высвободить погребенный в глубине души опыт качества не теряет своей актуальности. Выполнять эту задачу пристало в первую очередь в том месте, где мы поставлены: в школе, облагораживая ее среду, стиль и уклад жизни. Экстенсивная педагогика, традиционно трактующая образовательное пространство преимущественно в расширительном смысле, истощает силы педагогов в неравной, непрерывной борьбе за весь социум, мешает им сосредоточиться на главном направлении своей деятельности: расширении пространства внутренней свободы человека… Понимание этого избавляет педагога от избыточных иллюзий и напрасных надежд: например, на быстрые количественные, охватывающие большую массу детей результаты.

Между тем если массовая культура – зримый признак деградации человека, то массовая школа – суровая объективная реальность, от которой никуда не уйти. Как выходить из этого очевидного противоречия? Отчасти оно может быть смягчено при большей автономии образовательных учреждений. Только тогда в рамках одной школы становится возможным совмещать разные педагогические стратегии. Идея вариативного образования опирается на реалистическое осознание невозможности учить и воспитывать всех детей одинаково. Аристократическая позиция в педагогике чужда снобизма. Помогать надо всем, но при всем том трезво осознавая, что возвратиться «от спешки – к досугу и тишине, от рассеяния – к концентрации, от сенсации – к скромности, от недостатка чувства меры – к умеренности» (Д. Бонхеффер) способны сегодня единицы. Но эти единицы должны интересовать нас ничуть не меньше, чем все остальные. Так называемая социальная миссия школы здесь вообще ни при чем. Порой бывает так, что дети из социально запущенных семей, пережившие тяжелые удары судьбы, оказываются более восприимчивыми к подлинным человеческим ценностям, нежели их «благополучные» (точнее - блага получающие) собратья. Сама жизнь беспощадно приучает их к умеренности. Но одних обыденных повседневных неурядиц мало, сами по себе они способны вызвать демонов зависти и ненависти, породить неуверенность и ущербность – эти скрытые пружины нахальства и хамства. Для того чтобы молодой человек пережил катарсис, очищение через страдание, нужны еще волшебные встречи: с людьми, книгами, а если повезет, с тем Высочайшим, что в культуре именуется Богом. Среди людей – это педагоги, чье собственное положение незавидно... Аристократизм учителя, вопреки всем привходящим обстоятельствам, – залог подлинного качества жизни и образования.

Выдвижение аристократизма как критерия качества образования имеет самое непосредственное отношение к проблеме выращивания элиты страны, способной адекватно ответить на вызовы и угрозы наступившего тысячелетия. Постепенно эта проблема оказывается в фокусе внимания политиков и бизнесменов, управленцев и педагогов. При этом на периферии педагогического сознания остается центральный вопрос: какое содержание мы вкладываем в понятие элиты? Между тем на него еще в первой четверти прошлого века отвечал русский философ Георгий Федотов.

«...Выражаясь в общепринятых ныне терминах, в России развивается и имеет обеспеченное будущее цивилизация, а не культура, и наше отношение к будущему – оптимистическое или пессимистическое – зависит от того, к какому стану мы примыкаем – к стану цивилизации или культуры... Культура построена на примате философско-эстетических, а цивилизация – научно-технических элементов.

…Культура отличается от цивилизации, во-первых, иной направленностью интересов; во-вторых, приматом качества над количеством.

Но основная проблема воспитания и здесь та же самая: создание элиты, культурного неравенства. Потрясенные фактом общественного неравенства – действительно безнравственного и уничтожающего возможность подлинного национального общения, - мы проглядели ценность и вечность духовной иерархии. Должно существовать расстояние между учителем и учеником, между писателем и читателем, между мыслителем и популяризатором. Иначе нечему будет учить…»

К сожалению, спустя десятилетия после сказанного философом понимание иерархичности культуры так и не наступило. Педагогический популизм в его разнообразных формах процветает и по сей день, по необходимости лишь меняя одежду...