Виновен по приказу

Напомним читателям, что же произошло в январе 2002 года в Шатойском районе Чечни. Как уверяет regnum.ru, разведгруппа ГРУ Генерального штаба Министерства обороны РФ, в которую входили капитан Эдуард Ульман, лейтенант Александр Калаганский и прапорщик Владимир Воеводин, расстреляла шестерых местных жителей. Соответствующий приказ они получили от вышестоящего начальства по рации. Дважды военнослужащие были оправданы присяжными, и дважды Военная коллегия Верховного суда РФ отменяла вердикт и возвращала дело в суд на новое рассмотрение.

В декабре 2005 года президент Чечни Алу Алханов направил запрос в Конституционный суд. В нем он просил признать неконституционными ряд положений законов о военных судах РФ, о присяжных заседателях, о введении в действие Уголовного процессуального кодекса и некоторые нормы самого УПК. По мнению Алханова, спорные нормы неконституционны, так как позволили сформировать коллегию присяжных по делу Ульмана не из жителей Чечни. 6 апреля с.г. Конституционный суд РФ постановил, что особо тяжкие дела по преступлениям, совершенным на территории Чечни, должны рассматриваться военными судами без участия присяжных. Так что в отличие от предыдущих слушаний теперь судить Ульмана и других обвиняемых (в их числе, помимо спецназовцев, оперативный офицер майор Алексей Перелевский) будут три профессиональных судьи.

«Дело Ульмана» раскололо наблюдателей на две части. Одни считают, что нельзя отдавать под суд офицера, выполнявшего приказ вышестоящего командования об уничтожении задержанных, вторые полагают, что если не установлено, кто конкретно отдал приказ, то можно осудить хотя бы исполнителей. А что думает сам Ульман?

- Односложно ответить вряд ли удастся, - говорит капитан, - но постараюсь. Понятно, что обвинению нужна жертва. Но набрасывать вину, как удавку, на группу офицеров, последовательно подчинявшихся друг другу как минимум неумно. С самого начала следствию было известно, что Калаганский и Воеводин действовали, подчиняясь решению командира, то есть моему. Видимо, кому-то очень хочется представить случившееся как сговор офицеров разведки, ради преступных целей убивших мирных жителей. Для этого был выдуман мотив сокрытия преступления. До сих пор он многих сбивает с толку. Но давайте разберемся.

УАЗ, вышедший на нашу засаду, проигнорировал все попытки его остановить и попытался уйти. Остановился только из-за того, что водителю прострелили ноги. Огонь открыли сразу несколько человек. Чья именно пуля убила первого, неизвестно. Но обвинителям нужен мотив. И он возникает: Ульман открыл огонь. Ульман убил и испугался. Ульман попытался скрыть преступление.

- А как было?

- Я дал команду открыть огонь. Считал и считаю, что сделал это совершенно верно и обоснованно. Таким был боевой приказ, ведь данные разведки говорили: на машине повышенной проходимости будет следовать Хаттаб с группой сопровождения.

Обо всем произошедшем с группой я немедленно сообщил командованию. В дальнейшем действовал по указаниям командующего спецоперацией, рядом с которым обязан был все время находиться прокурор. Так о каком заметании следов может идти речь? Плохо с логикой у обвинителей.

Еще момент. Калаганский и Воеводин пошли в подгруппу уничтожения не по своей воле. Они были назначены моим, как командира группы, решением. И об этом прокуратуре известно с самого начала. Более того, и на первом, и на втором процессе об этом говорили все: я, Саша и Володя, остальные члены разведгруппы. Но ведь если парней вывести за пределы обвинения, версия о сговоре офицеров рассыпается.

- Эдуард, но ведь никто не отменял армейские уставы, которые однозначно требуют беспрекословного исполнения приказов вышестоящих командиров…

- Как офицер я не могу ни понять, ни принять стремление военной прокуратуры заставить отвечать за чужие решения людей, обязанных выполнять приказы. Армия как орган защиты государства построена и живет на единоначалии и жестком подчинении сверху донизу. Вышестоящий определяет цель действий и порядок выполнения, нижестоящий беспрекословно выполняет тот объем задач, который ему поручен. Нарушить этот порядок – развалить армию. Превратить ее в сборище дискутирующих юристов, где каждый может оспорить мнение каждого. Армия как группа людей, оценивающих каждый приказ с позиций «можно – нельзя», где командир вынужден будет предоставлять подчиненному полное обоснование своего решения, – недееспособна. Сама эта ситуация абсурдна. А предпосылка обвинения именно такова: командир разведоргана, дескать, должен был оценить соответствие приказа международным законам, Конституции РФ, Уголовному кодексу РФ, общевоинским уставам, принять решение о законности приказа и только потом его выполнять.

Лукавят обвинители. У командира нижестоящего и выполняющего боевую задачу есть обязанность выполнить ее беспрекословно, точно и в срок. Есть, впрочем, и невнятно продекларированное право не исполнить заведомо незаконный приказ. Но ведь для того, чтобы воспользоваться им, необходимо быть совершенно четко уверенным как минимум в двух вещах. Первое. Приказ не имеет никакого отношения к выполнению боевой задачи. Второе. Отдавший его намерен совершить преступление твоими руками.

Я же как русский офицер уверен: ставить под сомнение обязанность каждого военнослужащего выполнять приказы, значит, вести против армии диверсионные действия на юридическом фронте.

- Ты можешь назвать того, кто командовал тогда вами?

- Да, могу. С операцией вообще получилась интересная история. Вылет на задание произошел настолько быстро, что времени на подготовку личного состава группы не было. Более того, карту я получил прямо в вертолете! И еще. У нашего рода войск есть специфика: мы подчиняемся только командиру отряда напрямую. А руководить нами, спецназовцами, в этот раз поставили подполковника Плотникова из какой-то подмосковной части ВДВ, где он состоял на должности финансиста.

По возвращении на территории мотострелкового полка, где мы базировались, собрались три группы. Я как старший офицер автоматически становился командиром трех групп спецназа. В это время в штабе уже «заседали» сотрудники прокуратуры и штабные офицеры во главе с Плотниковым. Потом он и прокурор вышли на крыльцо. Я доложил о прибытии. Приказали сдать оружие. И все - маховик закрутился. Мы доложили о случившемся. Начальник разведки выслушал и сказал:

- Капитан, группу не тронут!

После этих слов мы полгода вообще просто молчали на допросах. И только поняв, что нас окончательно и бесповоротно «сдали», начали как-то за себя бороться. Получается пока плохо. Но даже в самые тяжелые времена мы все равно верили: раз мы сражались за Россию, значит, и она не предаст нас.