Новые стены

- Наконец-то сбылось.

Прошлась по пустым и не до конца отделанным комнатам и облегченно вздохнула. Пусть недоделок много – сдюжим. Главное, есть свой дом. Здесь и стены помогают. Она как-то сразу почувствовала этот дом родным. И не только потому, что это СВОЙ дом. Но еще и потому, что новые стены стали еще одним памятником Косте, ее старшенькому, который погиб на этой проклятой чеченской войне. Числится среди живых.

Мы нечасто рассказываем на страницах газеты о том, что шефствуем над семьей десантника Константина Рябоконя из маленького хутора Прогонного Ростовановского сельского совета Курского района. Когда Костя в октябре 1999 года погиб, один большой военный начальник написал Татьяне: «Мы будем и впредь стараться не оставить Вас наедине с Вашим горем». Слова легко ложатся на бумагу даже в таких скорбных случаях. Нелегко их сдержать. Уже третий год наш товарищ-десантник Костя Рябоконь числится в коллективе «Ставропольской правды». Его зарплату получает мама.

Мы следим за всеми событиями в этой семье. Сопереживаем. Радуемся вместе с ними. Вот женился Володя – средний брат Кости. Когда погиб Костя, ему еще восемнадцати не было. Все рвался в армию - в ту часть, где старший брат служил. О том, что может в армию не идти (так положено), слушать не хотел, мать отговаривала, криком кричала - отмалчивался. Послушался тех парней, что с Костей служили, да по дороге в очередную командировку на войну проведать заехали. Работал в колхозе. Сейчас занятие позаработней ищет: семья все-таки.

Вот уже в девятом классе учится младшая в семье – Нина. Красавицей стала. Собирается в медицинский колледж поступать.

И еще есть одна традиция: накануне 23 февраля – Дня защитника Отечества - мы ездим в гости к Рябоконям. Везем приветы от всей редакции, немудреные подарки. На этот раз решили подарить пылесос. В новом доме – он самое то будет. Но о том, как появился дом у семьи погибшего солдата, чуть позже. А пока давайте еще раз вспомним о Косте.

Прикрыл своих

Гибель Кости Рябоконя - одна в череде сельских трагедий: и раньше сельские парни уходили на эту войну и не все возвращались. И еще кто-то уйдет и не вернется…

Костя, радиотелеграфист разведывательной десантной роты, погиб в бою. Он остался прикрывать отход своих, когда они напоролись на засаду боевиков. Крикнул, чтобы ребята уходили, а сам остался. Стрельбу его автомата они слышали до тех пор, пока не оказались на безопасной позиции. Автомат замолчал. Потом заговорил снова редкими уже, одиночными выстрелами. Ромка рванулся к Косте, еще не услышав приказа, - может, только ранен... Он успел перевязать друга. А потом чеченский снайпер убил их обоих.

Письма осиротевших матерей

Есть у Татьяны Рябоконь мечта. Хочет она поехать в поселок Дубравка Белохолоненского сельсовета Кировской области. Там живет Надежда Шубина - мать того самого Ромки, который погиб, пытаясь спасти ее сына. Просто сказать спасибо. Вроде как, говорит Татьяна, и ее вина в его смерти есть. Да не получается все – денег нет. А вот переписываться –переписываются. О детях вспоминают. Проблемами делятся. Впрочем, лучше прочтите сами несколько отрывков из писем Надежды, и вы все поймете и почувствуете.

Вот ответ на самое первое письмо Татьяны: «Пишет вам Ромина мама. Мы очень рады вашему письму. Когда привезли Рому, мы тогда еще хотели узнать ваш адрес и написать вам письмо. Но ребята, которые привезли Рому, его не знали… Мы уж и не надеялись, что с вами сможем списаться. Большое вам, Татьяна Леонидовна, спасибо, что разыскали нас… До сих пор я не могу поверить, что Ромы нет, и ему ведь оставалось всего два месяца до конца службы. … Когда пришло ваше письмо, я лежала в больнице на операции, а сейчас дома. У нас еще двое детей – две дочки (девочкам сейчас шесть лет и четыре года. - В.Л.). Муж работает, а я с детьми дома…

Эле, Роминой невесте (они хотели в этот Новый год пожениться), привезли из армии обручальное кольцо… Ромина мама».

Вот еще отрывок. «В январе ездили в детский санаторий с детьми. Путевку дали в самый дешевый санаторий бесплатно. А хороший – дорого стоит. А нам «не дорого» детей хоронить, терять. У меня просто слов нет все это передать…Как жалко наших детей до ужаса. Я все думаю о нем, как о живом. Представляю, как он жил бы – как и мечтал об этом. Надя».

И еще одна цитата. «Когда я вижу солдат, так у меня все в груди горит: все лица похожи на Рому. Да, Таня, наши дети будут с нами до конца дней. Часто Рому вижу во сне: как будто бы из армии возвращается. Так вот и будем ждать своих сыновей всю жизнь. А друг друга можем только успокаивать и жалеть. Вот на днях пришла газета, и мы посылаем ее вам. Там написано, какими льготами можно пользоваться. Я всем говорю: мне ничего не надо – только бы вернулся Рома…».

Дом имени сына

Они никогда не вернутся – ни Рома, ни Костя. И, к сожалению, осиротевшим мамам не раз за эти годы были брошены в лицо горькие слова: мы ваших детей на войну не посылали, поэтому и льгот никаких не будет. Как оказалось, очень трудно получить то, что обещало тебе государство в случае гибели своего защитника и сына. Татьяна Рябоконь хлебнула всех «хождений по мукам» и инстанциям. За теми самыми льготами.

Гложет Татьяну, мать семейства, в котором муж-инвалид, толком не начавший работать сын и школьница-дочь: что с ними будет, если свалится она? Если болезнь (а диагноз у Тани не самый приятный) не позволит больше бегать по кабинетам и выпрашивать то, что положено по закону. Увы, в России так завелось, что положенные льготы сами по себе «домой не приходят». Привыкли уже, что каждую надо выбегать, выходить, а то и высудить.

Дом она выходила. Спасибо еще районная администрация не оставила без внимания эту семью. Хлопоты главы Сергея Логвинова, губернатора края Александра Черногорова увенчались успехом. 286 тысяч рублей выделил Национальный военный фонд. Так и купили этот дом. Дом имени ее погибшего Кости. Дай Бог, чтобы жили в нем Рябокони счастливо!..

Что суд решил, а что чиновник вершил

Если бы не крайние обстоятельства, Татьяна Рябоконь уже бы давно махнула рукой на все недополученные льготы. По большому счету, и решить-то нужно не очень много, все остальное она уже выходила. Да не решается.

Потерял сына-кормильца Борис. Как инвалид второй группы, он получает крошечную пенсию. По закону положена ему еще вторая - по случаю потери кормильца. И получать он ее может не с 55 лет, а со времени смерти сына. Это теория. На практике не получает. Но мир не без добрых людей. На защиту прав семьи Рябоконей стал Межрегиональный общественный благотворительный фонд «Право матери». Научили Татьяну, как иск в суд составить, и даже адвокат фонда на процесс приезжал. В итоге мировой судья Г. Плотникова приняла решение: «Обязать управление Пенсионного фонда РФ по Курскому району назначить Рябоконю Б.В. вторую пенсию – по случаю потери кормильца».

Не поверите, но это решение было принято… 17 января 2003 года. И до сих пор не исполняется. Хотя и не было обжаловано в определенный законом срок. Таня только разводит руками:

- А что я могу? Решение до марта получала – каждую неделю отпрашивалась с работы, ездила в райцентр. Потом пошла с ним в Пенсионный фонд.

Там ей сказали: второй пенсии не будет, и все. После нашей поездки замглавы Курской районной администрации Юрий Самаркин провел целое расследование. Его итог неутешителен. Решение так и не поступило в управление Пенсионного фонда по Курскому району. Судья ли забыла отослать, на почте ли затерялось – неизвестно. В прокуратуре района от Татьяны Рябоконь уже шарахаются, защитники интересов говорят: мол, до армии вас сын не кормил, какие к нам претензии?

Так что и этот вопрос завис. Даже не знаю, к кому теперь обратиться. Может, в краевую прокуратуру. Интересным может получиться ответ на вопрос: куда делось решение суда? И почему?

И еще одна проблема. Хочу напомнить, что до болезни работал Борис Рябоконь в совхозе «Кановский». А вот земельного пая ему не досталось. Ну не хватило, и все тут. Контролирует вопрос глава администрации района, готов директор совхоза выделить землю, а нет ее в натуральном виде. А в фонде перераспределения есть, но ... короче говоря, и это не решается.

Обидно только, что все, что только можно, тормозится на этой и так обделенной семье, потерявшей старшего сына.

Татьянина доля

Я люблю веселую хохотушку Нину. С Борисом, мужем и отцом семейства Рябоконей, нашли общих знакомых. С Володиной женой еще только хочу познакомиться. Но больше всех понимаю Таню. За стойкость, за нелегкую долю.

Девчонкой начала работать в колхозе. Поливальный агрегат стал ее «Мерседесом». Тут и приметил ее Борис: замуж позвал, когда ей еще и восемнадцати не было. Потом все, как у всех. Детей рожала, растила... Но работу не оставляла, как бы тяжело ни было. Даже когда Борис, по его собственному выражению, «скалечился» и нужно было его и лечить, и инвалидность оформлять, держалась. А когда сама заболела, показалось, что жизни больше не будет. И сейчас Татьяна - работник соцслужбы на дому – только в самые сильные морозы ждет автобуса, чтобы доехать шесть километров до своей службы – хуторов Широкого и Прогонного. А так на велосипеде. Для восьми дедушек и бабушек здесь она - кормилица, поилица, доставщица и уборщица. И нравится ей, и зарплата отнюдь не лишняя, и даже на то, что тяжело на велосипеде по сельским дорогам, не жалуется. Но вот спина болит.

Но, наверное, такая у нее доля. Нелегкая. С болью и слезами. Но другой уже не будет. Мы, те, кто рядом, можем сделать ее чуть-чуть легче. Но почему-то не делаем.

Почему, люди?