Живет моя подруга на рейнском берегу...

Cразу же меня порадовало отсутствие в речи «фрау» Ирины Ганзвин иноземного акцента. Свое украинское «шо» и ставропольское мягкое «г» она сохранила и по этому поводу говорит: «Зачем нам чужие акценты?».

Вот такая всегда - сама по себе, не как все. Уехала в Германию с семьей, следом за родными мужа, «русскими немцами». И вовсе не за тем, чтобы «вернуться через год и построить дом, лучше, чем у председателя колхоза». Просто «вышла замуж в другую сторону». К тому, как муссируются в России чудеса и красоты заграничной жизни, относится с известной долей скепсиса, следуя народной мудрости - «Везде хорошо, где нас нет».

Да и есть, по поводу чего иронизировать. По приезде, рассказывает Ирина, всем членам семейства досталось с лихвой. Библиотекарь школьной библиотеки работала в… столярной мастерской, постигая одновременно азы незнакомого ранее языка (в школе и институте учила английский) и осваивая секреты изготовления кухонных досок, полок и мебели. Муж тоже претерпел немало: от работы с лаками и красками началась аллергия, так что о своей специальности пришлось, по сути, забыть, и проблема занятости для него сейчас – не пустой звук. Детям в ту пору было 10 и 12 лет, и в новой для них школе дочь и сын были вынуждены «вернуться» на класс назад, все из-за тех же проблем с языком. Правда, они намного легче адаптировались к новой жизни, философски заметив, что «здесь нервно, но интересно». Очень поощряются среди германских школьников всевозможные ознакомительные поездки по странам Европы, ну а кому не понравится в юные лета повидать иные страны? Разумеется, молодежь делает это с удовольствием.

Одному они дружно поражались и радовались: бытовым удобствам. Разглядывала присланные Ириной фотографии и убеждалась в действительных чудесах немецкого быта. Как женщина и хозяйка, не могла не восхищаться обустроенностью и ухоженной, бережно охраняемой природной красотой. Да и сама Ирина отмечала, что впечатление у них поначалу было такое, будто всю растительность на окрестных холмах высадили вручную и ежедневно за нею ухаживают. У каждого дома – обязательно свой цветник и неповторимый вид, есть чем полюбоваться.

Но вот отсутствие привычного для россиян высоченного забора вокруг дома – кажущаяся незащищенность. Умело «законспирированная» видеокамера - непременное средство наблюдения за порядком. Там нарвавший букет сирени влюбленный будет не один год, а всю жизнь считаться утерявшим доверие вором. Очень трудно прощает немецкое общество нарушение заведенных порядков.

Уже после нескольких лет жизни в Германии станет понятно, насколько не принято там, например, ходить в гости, а уж запросто (как у нас) – и подавно. Компенсацией, на мой взгляд, являются грандиозные карнавалы, общественные праздники, шествия и парады, распространенные даже в небольших населенных пунктах. Например, в день праздника в библиотеке, где работает Ирина, сотрудники во главе с директором, продают пирожные своим читателям. Или в выходной сообща отправляются на экскурсию по Рейну: уж посмотреть там есть что, места-то исторические. Но все-таки душевных встреч, дружеской помощи и «института подруги» нашему человеку за границей ох как не хватает. К примеру, помочь в изучении бытовой ежедневной речи тебе предлагает коллега по работе - за определенную плату, конечно. Или такой случай, который навсегда научил маму, выпуская детей из дому, класть им в карман хоть какую-то мелочь: будучи на спортивных соревнованиях, ребенок Ирины почувствовал жажду. Вокруг – море ларьков и палаток, магазинов и кафе, но ни один человек не дал глотка простой воды под предлогом, что ее просто нет в наличии, а за другую воду (газированную, минеральную) надо было платить. А поскольку денег у мальчика с собой не было…

Понятно, что жить вдали от Родины непросто, поэтому Ирина изыскивает возможность хотя бы ненадолго увидеться с мамой. Случается это, к сожалению, очень редко. Вначале и вовсе было невозможно: Курский район, где живет мама, - на границе с Чечней, вызывал опасение. Встречались в Москве. Потом маме удалось побывать в гостях у дочери. И вот теперь наконец Ирина приехала на родину вместе со своей дочерью.

Радуясь встрече, я не могла упустить открывшуюся профессиональную возможность «привлечь» подругу к участию в проходивших тогда в нашей Лермонтовской библиотеке Кирилло-Мефодиевских чтениях, посвященных печатному слову. Ирина интересно рассказывала о музее Гутенберга в Майнце. Давненько не приходилось ей вот так общаться с трибуны с большой аудиторией. Призналась, что больше всего опасалась вклинить в речь немецкие слова. Искренне радовалась, что довелось выступать в составе очень серьезной группы специалистов. Ну не принято там, в Европе, проводить крупные книжные выставки в библиотеке, собирать такое количество «ученых мужей», ведущих разговор с обычным читателем. Все гораздо более практично, технически насыщенно, процессы автоматизации отработаны… И не хватает, по моим меркам, самой «обыкновенной» душевности.

Зато в вопросах организации труда «у них» есть чему поучиться. Взять хотя бы сбор документов по истории своей местности, очень тщательно ведущийся даже в крохотных населенных пунктах. Еще «плюс» для библиотекаря: книжные стеллажи невысокие, расположение шифров и инвентарных номеров на корешках книг удобнее нашего. Ну и много других мелочей, которые не всегда видны читателям, но очень важны для библиотекарей.

Конечно, много рассказывала Ирина разных случаев из своей немецкой практики. Например, однажды давняя ее читательница, посмотрев фильм «Дворянское гнездо», не все там поняла и попросила пояснений. Читать Тургенева по-немецки русскому библиотекарю не захотелось (а кто из нас вспомнит подробности читанного еще в институте романа?). В предлагаемых издателями сегодняшних каталогах такой книги не значилось. Пришлось обратиться к обменно-резервному фонду нашей библиотеки, где нашлось давнее издание Ставропольского издательства. Почти то же самое было с произведением Салтыкова-Щедрина, понадобившимся самой Ирине…

И еще любопытный факт: твои способности при приеме на работу никого не интересуют (а достоинства советского диплома Ирине удалось подтвердить с немалым трудом!). Нужен не человек на должность, а есть должность - на нее тебя и возьмут, делай, что велит инструкция. Может быть, поэтому на Западе все пенсионеры так спокойны: у них за годы работы привычка вырабатывается за пределами офиса о работе не говорить, не думать и не переживать. Как-то не по себе становится от мысли, что одаренная от природы художественным талантом Ирина просто не реализует его, на работе не нужно это никому. Их государственному служащему, коим по статусу и является библиотекарь, в голову не придет принести свои фломастеры и краски для выпуска стенгазеты или оформления каталога, что сплошь и рядом делаем мы. Вовсе не потому, что иногда в библиотеке нет средств для приобретения этих самых красок, а зачастую просто так, от души…

Во время своих приездов Ирина, усвоившая западную схему поведения, не перестает восхищаться возможностью общения со сверстниками, никуда не пропавшим гостеприимством односельчан и новых знакомых в городе. А вот для ее двадцатилетней дочери, узнающей Россию заново, открылись бывшие соотечественники с самых добрых сторон – словно впервые: уезжала-то она в Германию совсем девчонкой.

В семье Ганзвин все очень любят творчество Михаила Задорнова. Думаю, не случайно, ибо никто лучше него не передает в лицах, каково же это нашего человека объяснить и понять «их» – западными – глазами. Нереально. Но вот как «нашему» жить в этом новом для него мире постоянно и не потерять ни себя, ни чувства юмора, - проверяется только практикой. Лично я такой практики и даром не захочу, уж лучше – со слов подруги при встрече…