Ее салют Победы

В штабе переполох. Бойцы и офицеры хватают оружие и бегут на звук выстрелов.

- Что случилось?

- Наши над рейхстагом красный флаг подняли!

- Откуда знаешь?

- Поляки только что по радио передали.

- Ну, эти сбрешут – дорого не возьмут. А наши-то подтвердили?

- Нет…

Кто-то причмокнул с досады, кто-то смачно выругался, а ротный рассвирепел:

- Пятнадцать суток строгого ареста! Ефрейтор Алтунина, сдайте оружие!

Так встретила победный май 1945-го в те годы бесстрашный телефонист-линейщик, а ныне почетный гражданин г. Минеральные Воды Александра Алтунина.

В 1938-м по призыву комсомола 16-летняя девчушка из Минеральных Вод едет в Ипатовский район учить грамоте детей чабанов. В 1941-м она – председатель поссовета – организует эвакуацию людей и племенных животных из совхоза «Советское руно». Но уже весной 1942-го, «проев плешь» начальству, Александра Алтунина получает разрешение и добровольцем уходит в армию.

В 22-м полку связи, что базировался в Георгиевске, рослую, крепкого сложения девушку сразу определили в роту телефонистов-линейщиков. У связистов это самая тяжелая работа. Что бы ни творилось на передовой, линейщики обязаны обеспечить связь командного пункта с траншеями. А потому – тренировки до черноты в глазах. В дождь, ночью винтовку на одно плечо, телефонный аппарат - на другое, пудовую катушку с кабелем на спину – и в одиночку, по азимуту, через незнакомый лес, где за каждым пнем чудится затаившийся фашистский парашютист…

Война настигла Александру Алтунину четвертого августа 1942 года.

- С девчатами из моего отделения мы охраняли огромные баки с бензином недалеко от железнодорожного вокзала Георгиевска, - словно въявь переживая случившееся, вспоминает Александра Тихоновна. – Сначала появился самолет-разведчик: сделал круг над городом и улетел. Таня Горбенко еще погрозила ему винтовкой: «Ага, фриц, испугался!». А минут через 40 – налет. Несколько бомб угодили прямо в баки с горючим. Пламя взметнулось до самого неба. Пятерых девчат убило наповал, меня швырнуло на землю. Слышу: «Ноги, ноги!». Ощупала свои ноги - на одной осколок рикошетом вырвал кусочек мяса, но обе шевелятся. И только тут дошло, что это не я кричу, а кто-то рядом. Оглянулась – Таня Горбенко лежит: туловище в одну сторону, оторванные выше колен ноги – в другую…

Началось отступление. Двигались только ночью, от осветительных ракет прятались в лесополосах, в кукурузе, в камышах. Так пешком полк дошел до Орджоникидзе. Военно-грузинская дорога была битком забита людьми, машинами, повозками. В толчее многие срывались, падали с высокого обрывистого берега в бушующий поток Терека. А тут еще по нескольку раз на день бомбежки: обломки скал летели на дорогу, сметая людей, машины, животных…

Несколько дней отдыха в окрестностях Тбилиси и – в Махачкалу, где для контрнаступления на Северном Кавказе формировалась 58-я армия. Вскоре 12 лучших связистов, и в их числе ефрейтора Алтунину, перебрасывают в Моздок – на главное направление предстоящего наступления.

В родные Минеральные Воды Александра Алтунина вошла с передовыми частями Советской армии 11 января 1943-го. Связь развернули возле старого переезда. А километрах в трех, за «пятигорскими» путями – дом, где оставалась мама. В семь часов вечера: «Товарищ капитан, разрешите сбегать домой!» «Нет». В восемь: «Нет». И только в девять вечера командир разрешил отлучиться из подразделения.

… Кромешная тьма, вполне возможно, что где-то затаились фрицы. Но в голове только одна мысль: «Домой!». Вот перешагнула через рельсы «пятигорских» путей, вот знакомая с детства улица Луначарского. Сейчас свернуть за угол и… Вместо родного дома одни руины – прямое попадание бомбы. Кинулась по соседям – нигде ни души. Побежала к брату – тот, оказывается, в армии, а семья еще перед оккупацией уехала в Александровский район. На другом конце города отыскала друзей. Но они ничего не знали о судьбе мамы. Так в слезах и вернулась в часть. А утром – вперед, на Курсавку!

Когда взяли Ейск, Алтунину вместе с еще одной девушкой и четырьмя парнями стали готовить к переброске в тыл врага. Куда, зачем – неизвестно. Командовавший диверсионной группой подполковник был немногословен. Уже сели в шлюпку, уже вышли в кромешной темноте в Азовское море, как вдруг мощнейший авианалет. Фашистские бомбардировщики крепко потрепали наши полки и каким-то образом вынудили изменить планы – несостоявшимся диверсантам просигналили, чтобы те срочно вернулись на берег.

Закончились бои на Северном Кавказе – в теплушки и на Украину. Навечно запечатлелась в памяти Дарница. Столько разлагающихся трупов и немцев, и наших бойцов Александра никогда больше не видела: ни до, ни после.

В Европе больше запомнились не бои, а выстрелы исподтишка: из подворотен, с балконов, из окон. Самое обидное, что в советских солдат-освободителей зачастую стреляли освобожденные братья по крови – поляки. Вот и ефрейтора Алтунину чудом миновала пуля в уже, казалось бы, мирном польском городке.

Три года кровь, грязь, вши. Три года автомат, гимнастерка, сапоги. Мужикам осточертело, а каково 20-летним девчатам?! Вот и ошалела от радости Александра, когда по украдкой включенному радио услышала, что наши разведчики водрузили знамя над рейхстагом. Забыла обо всем на свете: о том, что стоит на посту у знамени батальона, что два часа ночи, все спят. Сорвала с плеча автомат и весь диск, до последнего патрона, выпустила в потолок.

Едва арестованную ефрейтора Алтунину заперли в камере, как советское радио подтвердило сообщение поляков, и началось нечто несусветное: палили в воздух из автоматов, пистолетов, бухали из пушек. Ночное небо заполонили разноцветные ракеты.

Дверь камеры открылась. Ротный с напускной суровостью буркнул:

- Алтунина, выходи. Арест отменяется.