Кто услышит?

Для экспертов, которые займутся восстановлением справедливости в оценке творчества художников Ставрополья, одним из путеводителей явится вышедшая в Ставрополе книга Людвига Коштояна "Отречение". В ней даются портреты или, говоря точнее, штрихи к портретам трех художников, с которыми автор лично общался в течение многих лет, – Петра Горбаня, Евгения Саврасова и Татьяны Третьяковой-Сухановой. Автор – не искусствовед, но он писатель, влюбленный в искусство и его творцов. Манера, в которой он живописует своих героев, красочна и экспрессивна. Кто-то упрекнет его в восторженности, но есть достаточно оснований считать, что она оправдана.

Hазвание книги совпадает с названием программного полотна Петра Горбаня, на котором изображен Галилей, лежащий перед кардиналами. "Деформированное тело ученого напоминает раздавленную гусеницу, героя Кафки. Смотрит, насколько помню, безучастно. По непреклонным лицам судей в красном приговор инакомыслящим очевиден – Земля не должна вращаться". Как отмечает Коштоян, художник, "переступив черту, из зоны унизительного благополучия вырвавшись, влетел в зону неприкрытого обстрела...". Далее он пишет: "И ветеран войны, стесняющийся пользоваться льготами, офицер, сменивший танк на кисти, художник, заново открывший тем же зрителям мир, в котором они живут, не мог заработать себе на чай, сигареты, краски... Больше стало искореженных деревьев на рисунках с перекрученными ветками, с таким упорством боровшихся с обезумевшей стихией... Неистовый, он не щадил ни себя, ни семью. Долги возрастали. Работ становилось все больше, и почти каждую из них он доводил до символа".

Петр Горбань говорил автору:

– Кому известен, чтобы издали альбом? Подумаешь, за рубежом хотят купить мои работы. Конечно, все наши труды – ценность страны. И продать за рубеж хорошую – жалко. Плохую – стыдно. Но здесь они мало кому нужны.

Опасение художника, что после его смерти картины будут выброшены, было напрасным. Но хаотическая распродажа их наследниками в случайные руки тоже может оказаться чреватой невосполнимыми потерями.

Рассказ о другом художнике, скульпторе и педагоге Евгении Саврасове автор начинает с описания его детских и юношеских лет, пытаясь уловить процесс формирования творческой личности. Приводит автор интересные высказывания и самого Саврасова: о конструктивизме, о современности в живописи, интерьере, архитектуре, о своем методе преподавания. Мысли, любопытные и в литературном, и в человеческом отношении.

О картинах художника-графика, поэта и врача Татьяны Третьяковой-Сухановой в книге читаем: "Трогательнейшие, добрейшие полуфантастические существа рождались в предельно лаконичных линиях. В этих обрывках сновидений, смешавшихся с реальным миром, заметно главное, что переполняет поэта-художника, – требование глубинного и высокого... В ее работах все дорисовывается уже собственным воображением, как если бы мы смотрели на меняющиеся формы облаков, языков пламени, волны морского прибоя... В них нет умствования – образ держится на чувстве, движимом пластичнейшей линией".

И вновь, как и в предыдущем очерке, встречаем отзыв о ее работе многоопытного Петра Горбаня:

– Не знаю, как у нас воспримут, а во Франции ее рисунки произвели бы фурор. Даже за самую махонькую платили бы по пятьсот долларов.

И тут же слова самой художницы:

– Нет, нет, нет! Ни за что! Ни одной не продам, ни одной! Когда на душе тяжело, смотрю на них, и, знаете, они помогают мне жить... Я их делаю не ради денег...

Очерки Л. Коштояна о ставропольских художниках отличаются поэтичностью, сочетающейся порой с тем, что можно назвать высоким... косноязычием, как бы парадоксально сие ни звучало. Это обусловлено особенностями его таланта, а также человеческой и писательской судьбы. Книга вышла без участия редактора, который мог бы "причесать" ее, но при этом были бы, по-видимому, стерты и некоторые индивидуальные черты.

Книга Людвига Коштояна – это конкретные судьбы земляков наших. И еще – надежда, что их талант будет оценен по достоинству, например изданием альбомов с воспроизведением их лучших работ. Вот только кто услышит? И кто сделает?