В чудо просто верят

- Борис Всеволодович, как известно, Россия в конфессиональном плане представляет собой конгломерат.

- Да, прежде всего это традиционные христианство, ислам, иудаизм и буддизм. Кроме того, есть баптизм со 150-летней историей существования. Всего у нас около 30 тысяч зарегистрированных общин, с каждой из которых мы ведем диалог. Ну, может быть, только с иеговистами пока не имеем никаких отношений. Хотя они зарегистрированы, действуют в России на основании закона.

- Как вы можете объяснить тот факт, что у иеговистов, например, нередко возникают проблемы с организацией собраний, в народе они считаются сектой, а отстаивание членами этой конфессии своих юридических прав воспринимается как угроза православию.

- Я 10 лет работал в музее этнографии народов СССР и склонен считать, что вопросами национально-культурными и конфессиональными должны заниматься люди, которые имеют хотя бы минимальное систематическое образование. Тогда что-то будет получаться, пока же на местах не всегда поступают грамотно. Я не выступаю защитником иеговистов и проводником их идей. Но существуют закон, традиции, возможность диалога. Другое дело, как он будет складываться.

- А как он складывается?

- С нашей стороны - позитивно. Мы никому себя не навязываем, но должна быть взаимная востребованность, обратная связь. Например, с кришнаитами, у которых тоже уже есть традиции в России, насчитывающие 40 лет, мы ведем заинтересованный диалог, в частности, по вопросам культуры, освещаемым их радиостанцией.

Определенная тревога в отношении экспансии религиозных деноминаций, безусловно, есть. Недавно я летел в Новосибирск, где в будущем году будут проводиться основные мероприятия Дней славянской письменности под патронажем Министерства культуры РФ и православной церкви. Так вот, в аэропорту Внуково я увидел большую группу с бэйджами "Церковь Иисуса" - американские ребята, в строгих костюмах, в галстуках, с бритыми затылками. Явно псевдохристианское течение. Как с такими поступить? Думаю, что не заслон надо ставить, а дать людям понять, кто есть кто и какие цели преследует. Что касается возможной угрозы православию, то составить ее сложно. Оно на протяжении тысячи лет было, есть и будет хранителем нашей культуры - российской, русской.

- Между тем доводилось слышать вполне серьезные упреки, в том числе и от представителей церкви, в адрес депутатов Госдумы России по поводу того, что не следовало бы законодательно превращать свободу вероисповедания в свободу регистрации всех религий, которые способны расшатать устои общества и внести разлад в души.

- От самих представителей церкви такого лобового недовольства не слышал. Миссионерская деятельность православия тоже мощная, да и в мире русская церковь считается значительной. Беспокойство священников понятно, особенно в таких регионах, как Сибирь, Дальний Восток, Москва. К сожалению, наши граждане плохо знают историю христианства на Руси. Да и, если честно, мы всего 12 лет, как повернулись к православию лицом - с 1988 года, с тысячелетия Крещения Руси. Тогда, кстати, были проблемы с празднованием. Наши ученые задавали вопрос: а что это - двойной стандарт? Атеизм и Крещение?! Как это адекватно принять? Слава Богу, сейчас все становится на свои места.

- И повсеместное возрождение храмов тому подтверждение.

- Мне как представителю Министерства культуры РФ это приятно. Хотя мы, конечно, непосредственно строительством не занимаемся. Наше министерство может, как в случае с Георгиевским православным духовным центром, найти организацию-спонсора, коим в данном случае выступил Внешэкономбанк. И от строительства в ставропольском приграничье Собора Святого Георгия, понимая значимость вопроса, мы не откажемся. Однако основная наша цель - возвращение церкви культовых учреждений, используемых не по назначению. Это, я бы сказал, политическая задача. Ведь многие музеи сегодня размещаются в бывших храмах. На улицу их не выгонишь, но что-то надо делать. Взять Казанский собор в Санкт-Петербурге, когда-то бывший кафедральным, а с 1932 года - уникальный музей истории религии. Он демонстрировал, каким образом человечество пришло к вере, показывал весь спектр религий. Кстати, в мире долгое время не было ничего подобного. Лишь недавно открылись музеи мировых религий в Глазго и Тайбэйе. Недавно мы подписали соглашение о передаче Казанского собора церкви. Культовое здание есть культовое здание. Там службу служить надо. Если в бывшем храме выставляется экспозиция по шаманизму, каково это христианам?

В будущем году мы решили в выставочном варианте показать историю православия: гонения и возрождения, разрушения монастырей и изгнания монахов, православие в войнах... Кстати, монашество - совершенно уникальное явление, ему около 2000 лет. Я человек светский, но уважаю людей, которые всецело отдают себя Богу. Это совершенная фантастика для нас, живущих повседневной суетой.

- Если говорить о вещах "фантастических", доводилось ли вам видеть "плачущие" иконы и как вы лично для себя это объясняете?

- По-моему, это вопрос чуда. И не столько для интеллекта, сколько для чувства. Я видел следы мироточения. Есть темы, которые сложно объяснить с точки зрения науки. Есть понятие "верю" и "не верю". Я - верю. Вот в прошлом году на Всеправославных торжествах в Иерусалиме я лично видел обретение благодатного огня у гроба Господня. Понимаете, чудеса объяснять не надо. Они - как сказка.

- Однако людям, воспитанным материалистами, хочется, как минимум, знать природу таких явлений, чтобы еще глубже поверить. То же мироточение пока никто с научной точки зрения не объяснил.

- Иконы мироточат по всей стране. Атеисты объясняют это уловками батюшек-аферистов. Между тем в католичестве, например, есть люди - стигматы, у которых на руках появляются следы в тех самых местах, где были забиты гвозди у Христа. Или как объяснить природу исцеления, когда верующие делали из серебра изображения сердца и несли в храм, укладывали на святое место и просили излечения? И спасались. Статистики по данному поводу нет, но раз прихожане так поступали, значит, эффект был.

- Борис Всеволодович, как, на ваш взгляд, следует относиться обществу к тому факту, что к помощи церкви прибегают известные и неизвестные, но желающие прославиться деятели? Особенно это характерно в период предвыборных кампаний, когда батюшки в храмах во время службы упоминают имя какого-нибудь кандидата, не впрямую, но явственно пропагандируя его.

- Если помните, в первой демократической Госдуме в начале 90-х годов сидели высокие клирики. Да, церковь отделена от государства, но не отделена от общества. И слово батюшки для православного человека - своего рода план дальнейшей жизни. Если действительно хороший человек обращается за помощью к церкви, почему бы не помочь? Церковь сегодня востребована, это динамичный институт, она не может устраниться от современности. И есть примеры, когда не без помощи церкви люди обретали посты. Но это дело совести каждого священника. Лично я считаю правильным, что Патриарх Алексий II абстрагировался от политической жизни.

Вообще же нелишне прислушиваться к мнению церкви в таких вопросах, когда речь идет, например, об экологии, о нравственности, о насущных заботах населения региона. И помнить, что компромисс существует всегда. И тоже имеет многовековую историю в России. Возможно, именно он и позволяет сосуществовать на одной земле представителям разных вероисповеданий, национальностей, культур.

Георгиевск