«Будем жить долго, писать будем лучше»

Писательский билет я получил в Москве... Это событие мы с Василием Росляковым отмечали в ЦДЛ. Сидели за столиком на двоих у стены, исчерканной автографами. Василий Петрович поздравил меня с получением билета. Мы разговорились. Выяснилось, что наша ранняя юность проходила по одним и тем же тропам. Разница в возрасте развела нас. Я только что поступил в Буденновское педучилище, а Василий уехал в Москву. В воспоминаниях соединил нас преподаватель рисования художник Христофор Захарович Гокжаев. Я не добился особых успехов в рисовании, а Василий смог. С юмором вспоминал, как учитель доверил ему рисовать усы самому Буденному, когда готовились к приезду маршала - город должны были назвать его именем.

- Меня потрясло, - рассказывал Василий Петрович, - как наш портрет и живой Семен Михайлович были похожи друг на друга.

Росляков был замечательным рассказчиком, обладавшим феноменальной памятью на давние и недавние события. На человеческие лица, на оригинальные словечки людей, с кем когда-либо ему приходилось встречаться, разговаривать. Он как бы вглядывался в собеседника, стараясь на всю жизнь запомнить выражение его глаз, его лица.

Василий Петрович родом из села Архангельского, что в Буденновском районе. В народе это село зовут Цыгановкой. Когда-то тут земли выделяли для поселения цыган. Они не прижились, несмотря на старания властей. На выделенных землях появились русские. А село в народе так и осталось Цыгановкой. И Василий смахивал на красивого цыгана, хотя и был русым, голубоглазым. Так сказать, по всем статьям русским. А было в нем что-то от сородичей Алеко. Этакая душа нараспашку, любовь к цветным рубашкам, юмор, умение разговорить любого молчуна, а иногда некоторая расхристанность, что ли. За все годы нашего знакомства я никогда не видел на нем галстука. И мне совсем непонятно, как он ходил в Московский университет, где защитил кандидатскую диссертацию, а потом в нем же и преподавал. Не могу представить этого...

Писатель - это память народа, часто повторял Василий Петрович и свято следовал этому постулату. Слова Лермонтова любил повторять: "История души человеческой, хотя бы самой мелкой души, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа".

С интересом и безошибочно писатель прочитывает не только историю жизни, но и историю души самого обыкновенного, самого неприметного на первый взгляд человека, заглянет в его бездонные глубины, восхитится красотой этих глубин или, наоборот, возмутится их чернотой и талантливо об этом расскажет читателю.

В прозорливости земляка убеждался не раз, бывая с ним в тех местах, где жили его герои, о которых он так прекрасно рассказывал в повестях "У дяди Тимохи" и "Добрая осень".

Мы с Василием Росляковым часто встречались и в Москве, и на Ставрополье, в его родных местах, там я воочию видел героев его прекрасных книг. В последний раз увиделись в Ставрополе. Писатель был как всегда весел, много шутил, но выглядел усталым. Вместе с писательской бригадой Василий Петрович уехал в Пятигорск. Там ему стало совсем плохо. А при новом приступе, случившемся через несколько лет в Москве, его не стало. Не сдержал Василий Петрович своего обещания. Ведь он часто говорил: "Будем, Вася, жить долго, писать будем лучше".