В Ставрополе представили живописные картины Крыма

В Ставропольском краевом музее изобразительных искусств открылась выставка с романтическим названием «Синее море, зеленые острова, белые паруса». Экспозиция посвящена восьмилетней годовщине со дня воссоединения Крыма с Россией.

На открытии не было замечено ни одного скучающего или равнодушного лица. Свое же главное впечатление от вернисажа я бы определила простыми словами: «Я тоже вернулась в родную гавань!». Так и не иначе! Не только потому, что жила в Крыму, закончила там школу, навсегда полюбила феодосийский золотой песок и море, наплаваться-наныряться в котором до сих пор не могу. Как не получилось за вечер перебежек от полотна к полотну насмотреться на любимые места Гурзуфа, «поздороваться» с руко-творными видами Керчи, Бахчисарая, Судака, исторических мест и живописных городков самого солнечного уголка нашей страны – полуострова Крым.

Синее море, зеленые острова, белые паруса и древние амфоры в едином пространстве музейного зала создают удивительную и до боли родную атмосферу места и времени, когда, как в песне Леонида Утесова, если однажды вдохнул этого воздуха, то уже «не сможешь надышаться».

- Крым – это северное Причерноморье и одновременно огромная часть русской культуры, которую не вычеркнешь из нашей общей памяти, - говорит искусствовед Ольга Бендюк, - здесь живописные и графические работы известных российских и советских художников, картины современных московских, а также ставропольских авторов.

Представлены замечательные художественные экспонаты, как скопированные мастерами, так и настоящие сокровища культуры от древних времен до современности. Эти амфоры – часть предметов «античной коллекции» из наших фондов, по своему значению выдающиеся, переданы музею из Эрмитажа.

Море начинается с неба

Замираю рядом с одной из картин. С чего начинается Родина - знает вся страна (с картинки в букваре). А с чего начинается море в пейзаже Айвазовского «Вид на Судакскую бухту»? Кто-то пожмет плечами: «С моря, конечно. Айвазовский ведь маринист». Так – да не так. Отвечаю за слово! Первым художественным музеем в моей жизни был музей в Феодосии (ныне Феодосийская картинная галерея имени И.К. Айвазовского, одно из крупнейших в мире хранилищ маринистической живописи - более 13 тысяч экспонатов).

Долго, пока не устали, мы, семиклассники, ходили по огромному залу с видами моря. Тогда поразил и надолго остался в памяти факт, о котором рассказала экскурсовод. Оказывается, все свои «марины» (картины с изображениием моря) Иван Константинович написал не с натуры, в чем мы были уверены, а по памяти. Основоположник маринистического жанра в России имел весьма строгую систему жизни и работы. В мастерской он работал ежедневно, порой по многу часов. А писать очередную картину Иван Константинович начинал не с моря, а… с неба, или, как он сам говорил, «с воздуха». Работал сколько требовалось – иногда по двенадцать часов в сутки, пока не удавалось передать нужную цветовую гамму момента жизни неба. Именно это помогало ему поймать остановленное мгновение жизни морской стихии. Мастерская у Айвазовского тоже была необычная. Стены не белые, а темно-красные. Как объяснила экскурсовод, на таком фоне художник острее различал сочетания близких по цвету, но разных по оттенкам (сближенных) тонов моря. Окна мастерской выходили не на морской простор, а на закрытый двор, чтобы ничто не мешало процессу творчества. Но вернемся к картине на выставке.

Судак – небольшой, но славный своей историей крымский городок, расположенный в восточной части полуострова. Там, на живописном берегу Черного моря, у Ивана Константиновича была дача, где и создавался сюжет. Вид парусника у морского берега, освещенного лучом восходящего солнца, абрис гор. Казалось бы, ничего особенного. Но чем пристальнее вглядываешься, тем яснее понимаешь: все это, даже само море, будто растворено в голубизне неба как водное продолжение необъятного воздушного пространства. Не эта ли завораживающая подробность привлекла внимание ставропольских купцов Алафузовых, которые приобрели пейзаж для пополнения своей художественной коллекции, часть которой стала основой музейного собрания СКМИИ.

Природа как тайна

Удивительная особенность этой выставки – торжество природы Крыма. У художницы Риммы Дворянидовой она как бы существует (или сосуществует) рядом с человеком вне зависимости от его присутствия на холсте. Одухотворена, самоценна даже там, где люди вмешались в природу, выстроили города и села, порты и белые пароходы, рассекающие гладь морей. Это «…очередная тайна и сплошная метафизика. Как можно представить Крым без людей, а Римма как-то смогла», - сказала о работах художницы искусствовед Ольга Бендюк.

Картины из серии «Улицы Гурзуфа» Р. Дворянидовой будто в легкой утренней дымке. Приходится лишь удивляться, как гармонично встраивается в ландшафты цветущей зелени, гор, пригорков жизнь быта: дома, улицы, дороги и дорожки. Вот жаркое солнечное пятно и тень от распушившихся кипарисов. В знойный день они, скорее, напоминают естественное укрытие для человеков, чем самодостаточное творение природы.

Не могу не процитировать мнение о художнице директора СКМИИ, почетного члена Российской академии художеств, заслуженного работника культуры РФ З.А. Белой. «Проработав более тридцати лет на родном Ставрополье, Дворянидова, тем не менее, явно отличается от многих коллег-земляков, сохраняя в себе то, что было заложено выдающимися педагогами Ярославского художественного училища, которое окончила Римма Николаевна. В работах Дворянидовой цветовая гамма – едва ли не главное действующее лицо. На первый, поверхностный взгляд, она не столь ярка и красочна, как это свойственно другим художникам, но впечатление от ее полотен оказывается куда более сильным. Разгадка, наверное, в особой, также всеми сразу отмечаемой энергетике ее кисти. Стоя у картины, испытываешь некое буквально осязаемое «движение навстречу» – картина словно встречает тебя. Откуда это чудо? Скорее всего, от того, что сам автор существует в постоянной и прочной гармонии с природой.

Море как страж?

Главное место в Крыму - это, конечно, море. У художника В. Голубева (Крым. Гурзуф. Штиль) оно благостное и тихое, с зеленоватыми оттенками необработанного бриллианта. У В. Кленова – с желтоватым бризом – отдельное от всего окружающего, живущее своей особой непостижимой жизнью. У И. Титова – с чайками, легкой волной и парусами – поэтичное. Так и просятся на язык стихи Николая Рубцова: «Как хорошо! Ты посмотри! В ущелье белый пар клубится. На крыльях носят свет зари перелетающие птицы…».

Еще одна удивительная тайна раскроется посетителю выставки, когда он подойдет к картине Н. Сергеевой «Чеховская бухта». Отлична от всех эта работа уже потому, что на ней мы увидим крымское море совсем не курортным. Оно, как бы впитав в себя надвигающуюся ночь, приобрело мрачные тона, которые не позовут нырнуть и поплескаться в волнах. Резкие оттенки сизоватых глубин переходят в черные. Рядом ветхое строение, зажатое между двумя скалистыми истуканами. Такое убежище поманит путника зайти в гости разве что в отчаянной ситуации. Понятное дело, немедленно захотелось выяснить, почему столь глухой уголок назван «Чеховским»? Не раз приходилось бывать в Ялтинском домике (музее) Чехова. Но про то, что в Гурзуфе есть еще одно именное место, выяснила лишь благодаря экспозиции.

Оказалось, что последние пять лет жизни Антон Павлович Чехов, преследуемый смертельным недугом (туберкулезом), по совету врачей прожил в Крыму. В Ялте он купил дом, а в Гурзуфе неожиданно для многих в весьма глухом месте приобрел еще и дачу. Объяснялось это тем, что со всей России в ялтинский домик к известному писателю устремились не только друзья, родственники, но и многочисленные почитатели.

Тогда-то Антон Павлович и решился на покупку жилья в отдаленном и малодоступном месте. В январе 1900 г., не торгуясь, купил в Гурзуфе у подножия скалы Дженевез–Кая небольшой домик, который стал для него своеобразным убежищем. Писателя нисколько не смутила суровость места. Расположение маленькой бухты действительно было уникальным. По слухам, в свое время оно привлекло внимание Солнца русской поэзии - А.С. Пушкина, воображение которого волновали остатки генуэзской крепости VI в. н. э., которые были совсем рядом.

Чехов написал родным: «Я купил в Гурзуфе кусочек берега с купаньем и Пушкинской скалой. Принадлежит нам теперь целая бухточка, в которой может стоять лодка или катер. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени. Одно большое дерево - шелковица».

За два года Антон Павлович привез туда землю и посадил множество растений. При жизни Чехова здесь успели побывать мастер живописной словесности Иван Бунин и актриса Вера Комиссаржевская, ставшая при жизни легендой.

В 1904 году после ухода из жизни Чехова его супруга Ольга Леонардовна в память о муже при входе в дом посадила кипарис, который и по сей день вместе с неприступными скалами сторожит последнее убежище писателя от непрошенного вторжения. Именно здесь была написана самая знаменитая пьеса «Три сестры». Позже на скале установили мраморную мемориальную доску, а во дворе посадили три веерные пальмы (как три сестры Прозоровы из пьесы).

В качестве постскриптума. Что посоветовала бы нашим читателям? Приходите на выставку, уверена, там вам откроется еще не одна тайна. Взять картину «Сэлфи», которая расположена в конце экспозиции. На ней изображена молоденькая, прямо-таки искрящаяся весельем купальщица, вся в серебряных морских брызгах. Девушка делает сэлфи, а художница В. Поликова позволяет сохранить память о нем. Это полотно, несмотря на простоту задумки, хочешь не хочешь, обращает на себя внимание как знак времени (сэлфи) новых молодых мастеров кисти и, возможно, новых талантов...