Штришки-штришочки...

Едем на «шишиге» (ГАЗ-66) по грунтовой дороге. Справа за арыком хилая «зеленка». Пожухлый камыш. Оттуда бахнуло. Перед головным БТРом вспухает разрыв.

Скатываемся с борта в кювет. Та-да-дах, та-да-дах… Бьем из автоматов в камыши.

- Отбой! – кто-то хрипло орет.

По каске стучит костяшками пальцев взводный:

- Куда стрелял, военный?

- Туда! – дрогнул голосом.

- Видел кого-нибудь? – спрашивает старлей и уточняет: - В кого стрелял?

- Не-а… - растерянно отвечаю. – Не видел.

- Сколько патронов ушло?

Отстегиваю магазин, с удивлением отмечаю: пустой.

Первый выезд «на войну». Кандагар. Декабрь 79-го.

***

Вы знаете, что такое вшивничек? Нет, вы не знаете, что такое вшивничек! Мало кто знает, что такое вшивничек. И я не знал, что обыкновенная шерстяная безрукавка и есть вшивничек.

А вот в первую афганскую зиму я узнал, что не такая уж и жаркая страна Афганистан и южный город Кандагар никак не сравнится с Ташкентом по зимнему климату, поскольку промозгло, сыро, ветрено и дико морозно.

И еще я узнал, что вшивничек – это такая штука, которая может сохранить как минимум здоровье, а максимум – жизнь.

В первую зиму Афганской войны у меня был вшивничек ярко-красного, дерзкого цвета. Раздражал старшину и замполита. Но мы с вшивничком умело сливались с окружающей обстановкой. Дожили до ноября восемьдесят первого года.

Потом я зажил гражданской жизнью, а вшивничек продолжил военную карьеру, поскольку был передан мной подросшему поколению солдат.

***

Второй афганский Новый год (с 80-го на 81-й) веселее прошел. Дежурный старлей придумал викторину. Мы сидели и думали над вопросами. Отвечали или задавали их сами. Призы были шикарные: несколько банок тушенки и сгущенки, коробочки сока, упаковки «батовских» югославских леденцов (сок и конфеты из «Березки», между прочим), пара модных пластиковых коричневых магазинов для «калаша» (а то как дураки пользовались обычными черными железными), венцом награды могли стать молдавские сигареты «Флуераш» в твердой пачке цвета пьяной вишни с белым графическим рисунком двух мужиков, играющих на дудках под деревом. О, да! Я хотел этот приз, и я его получил!

Вопросы викторины, придуманной молодым офицером, конечно и безусловно, касались армейского быта. Загадки типа «толстая солдатская книга» осмеивались, но кто-то все же успевал ляпнуть: «Устав!» - и, счастливый, уносил в лапах банку гречки с говядиной.

Подобрались к главному призу, молчание. Исчерпались вопросы. Алчность выбросила мою руку вверх. Старший лейтенант пригласил: «Давай!».

И я дал... Откуда это знание осело в голове?

- Деталь автомата. Семь букв. На «а» начинается, на «а» заканчивается!

Хорошие сигареты «Флуераш»! Мы их с пацанами выкурили во время распития литра спирта, когда уставший, но довольный офицер ушел под утро. Приказ начальства выполнен, солдаты в расположении трезвы и развлечены.

Да, кстати, а вы знаете такую деталь автомата?

Антабка.

***

Как говаривал наш замполит, товарищ майор Дубов:

- Вот ты, боец, сейчас мимо урны плюнул, а завтра человека убьешь!

И ведь иногда сбывалось.

***

Жахнуло тогда аккурат в полпятого утра. Вот только дату подзабыл, то ли 12, то ли 20 августа. В 80 году в Кандагаре. Склад артвооружения рванул. По всему огромному аэродрому разлетались осколки и куски бомб, расщепленные и мятые трубки НУРСов и прочих ракет, слипшиеся пачки патронов разного калибра. Несколько Ми-8 факелами горели на стояночных площадках. Странно, что в суматохе успели из эпицентра выкатить МиГи.

Горело и бахало почти до вечера. По слухам, никто не погиб.

Бессонница! Зачем вспомнил об этом?

***

Лето 80-го. Ташкентский госпиталь.

Уже когда был в выздоравливающей команде, сразу после побудки уходил гулять в старый парк. Он там большой. Вообще, госпиталь напоминал этакий довоенный пионерский лагерь: одно- и двухэтажные корпуса отделений раскиданы между огромными деревьями, аккуратные асфальтовые дорожки, ровно подстриженные кусты. Только без пионеров.

Зато были морг, хирургическое, ортопедическое и другие отделения и приемный покой, куда по ночам (именно по ночам) приезжали санитарные машины в большом количестве. Привозили раненых и убитых с Тузельского аэродрома, где принимались самолеты из Афганистана.

Да, так вот, гулять я выходил не просто для того, чтобы сигаретку выкурить в ожидании завтрака, а с иной целью.

С неделю назад услышал что-то вроде:

- Нетав сад арис кидев ца,

Удзирод лурджи халаси

Сцоред исети рогорц шениа,

Наиареви тцарсули,

Нангреви нарикаласи,

Чагарасавит шемогрчениа.

Тбилисо, мзис да вардебис мхарео,

Ушенод сицоцхлец ар минда,

Сад арис схваган ахали варази,

Сад арис чагара мтатцминда!

Ну, и так далее, певец из меня еще тот.

А пели-то, пели как! Многоголосьем. Грузинским! «Тбилисо»! Это было откровением. Великолепным.

Я познакомился с парнями. Три грузина, солдаты срочной службы, строили что-то. Уж не знаю, как они строили, но пели постоянно. Конечно, акапельно.

Пока бетон вымешивали, пели. Кирпич носили - тоже пели. Делали кладку - снова пели. Только на перекуре, на обеде и, думаю, во время сна не пели. А так пели всегда. Здорово пели. Народ собирался послушать их. Песен было очень много. Песню о Тбилиси они пели только рано утром. Один раз. Но каждый день, пока я находился в госпитале.

***

Казалось бы, что может объединять сахар-рафинад, зеленый горошек «Глобус» в большой жестяной банке и бутылка 0,7 кубинского рома «Куба либре».

Очень многое объединяет.

Мы встретились случайно на вокзале в Ташкенте. Ночью. Я просто решил там дождаться утра, чтобы ехать на Тузельский аэродром, к обеду оттуда вылетал борт на Кандагар.

Вагиф отправлялся на дембель. Утром прилетел из Шинданда. Ждал поезда.

Юозас возвращался из отпуска. Ему завтра тоже в Афган лететь. Только не в Кандагар, а в Баграм.

Увидели друг друга, как-то поняли, что мы оттуда, покурили несколько раз. У меня была банка горошка. У Вагифа упаковка рафинада. У Юозаса ром.

Ушли в теплую ночь в привокзальный сквер, подальше от патруля. Пили невкусный ром, хрупали сахаром, заедали сладким венгерским горошком. И ничего, так ром можно пить.

Хорошая была ночь. Добрая, чуть хмельная.

Где теперь бакинец Вагиф? Как там, в Эстонии, Юозас?

Здорово было бы собраться вместе. Да под «Куба либре», да под сахарок, да под горошек зеленый просидеть всю ночь, проговорить. Хоть и виделись мы один раз в жизни, но, думаю, нашли бы о чем потолковать.

***

1 ноября 1981 года.

Рано утром из кандагарской Арианы самолет вылетел в Шинданд. Это пара часов лету. Но это еще не СССР, это еще Афганистан.

И в Шинданде повезло. Оттуда вылетал транспортник в Ташкент. Вот это уже Советский Союз.

Ходил в ту пору анекдот… Летят в самолете молодые солдаты. Прапорщик поучает:

- Летим на войну в Афган. Будьте аккуратны. За голову дают 100 рублей!

Сел самолет. Бойцы врассыпную.

Прапорщик ходит по взлетной полосе, нервничает, на часы поглядывает. Видит, появляются солдатики. Каждый по две головы несёт.

Прапорщик стонет:

- Твою ма-а-ать, мы же еще в Ташкенте!

И в Ташкенте мне тоже невероятно повезло, прямо из Тузеля вылетал военный борт на Красноводск.

Потом я перестал удивляться, поскольку в Красноводске меня подхватили летуны на Баку, откуда я легко добрался гражданским самолетом в Минводы.

Ребята, вы можете понять это?! Утром ты еще сдаешь автомат и прочие причиндалы, смотришь в иллюминатор на горы, на вспышки тепловых ловушек, в Шинданде слышишь гул обстрела где-то на постах охранения, а вечером ты уже дома…

По-дурацки улыбаешься, глохнешь от невозможности действительности, обнимаешься с родителями, тискаешь младшего брата и не понимаешь, как это произошло. Всего-то полсуток назад ты был там, а сейчас уже не там. Но и не тут. Поскольку, чтобы быть тут, надо от многого отвыкнуть, ко многому привыкнуть.

А пока, после домашнего ужина, закинуть «калаш» под кровать. И спать…