1922 год. Союз назвали НЕРУШИМЫМ

Вопрос встал ребром: кто - кого? старый мир или новый? На карту, по выражению Ленина, было поставлено все: борьбу с голодом он приравнивал к "бою за социализм". Масштабные сугубо политические проблемы и выкладки для конкретного человека выражались куда более просто и очевидно: после засухи и недорода 21-го надо было во что бы то ни стало сначала посеять как можно больше, а потом и получить урожая тоже как можно больше.

Возвратившийся в начале апреля с XI Всероссийского съезда РКП (б) секретарь Ставропольского губкома Мышкин привез радостную весть: учитывая крайне тяжелое положение на Ставрополье, ЦК помгол (помощи голодающим. - Н.Б.) постановил выделить губернии на закупку посевного материала 100 тыс. золотых рублей.

А обстановка действительно была сложная. Недаром же на протяжении нескольких месяцев газета "Власть Советов" из номера в номер открывалась сурово-хлестким заголовком "Голод". Здесь можно было прочесть об участившихся случаях людоедства в Башкирии, о пожертвованиях в помощь голодающим, о свирепствовавшей эпидемии малярии, косившей ослабленных от недоедания людей. На Ставрополье она охватила свыше 130 тыс. человек. В некоторых селах болели все поголовно. По пыльным дорогам губернии шатались многочисленные колонии вконец одичавших беспризорников, осиротевших кто в результате войны, кто - голода: за 22-й год их наберется около 50 тысяч! Им бы учиться, этим ребятишкам... Но количество школ, например, 1 ступени сократилось почти вдвое, учителя бедствовали, апрельскую зарплату им начали выдавать только к сентябрю.

Тем временем правительство выпустило в оборот новые дензнаки. Однако обстоятельные ставропольцы не спешили расставаться со ставшими привычными "лимонами" и "лимардами", как они называли миллионы и миллиарды. Власти всячески расширяли так называемый принудительный товарообмен города и деревни: минуя рынок, промышленные товары менялись на сельскохозяйственные. За пуд пшеницы крестьянин мог получить два аршина мануфактуры либо... три катушки ниток, либо 20 коробок спичек. Так показывал свой непростой нрав г-н нэп, который в понимании тех лет рассматривался не иначе как решающий шаг... куда?

Ответ дает типичный газетный заголовок 22-го года - "Новая экономическая политика и развитие мировой революции". Правда, Европа с Америкой не спешили следовать примеру России, перевороты и войны в которой и в самом деле "потрясли мир". И все же, наблюдая за шагами нэпа, Запад приходил к осознанию необходимости как-то договариваться с этой сумасшедшей, на его взгляд, Россией.

Первым этапом призвана была стать знаменитая Генуэзская конференция. По поводу чего встречаем удивительное объявление во "Власти Советов": в помещении рабочего клуба устраивается диспут на тему "Должен ли товарищ Ленин ехать на Генуэзскую конференцию"...

Россия исподлобья смотрела на мир, ощущая в нем угрозу для себя. А осторожный старина Запад дивился (в который уж раз) этой непонятной махине, уцелевшей среди вселенского хаоса да еще осмеливавшейся с ним дерзко шутить: в провинциальном Ставрополе театр Пахалова предлагал зрителю комедию-шарж в двух действиях, которая так и называлась - "Генуэзская конференция"! Главные действующие лица нам знакомы - Антанта, Петлюра, Ллойд-Джордж...

Незадолго до этого в городе в бывшем "Народном доме" открылся Дом печати им. Короленко с большой программой вечеров, спектаклей, лекций. Нынешним журналистам впору позавидовать. Мы-то уже забыли, когда собирались вместе братья по цеху и перу.

К концу 22-го были приняты известные документы об образовании Союза ССР - объединялись в единое государство республики РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР. Сообщение об этом "оставило неизгладимое впечатление у депутатов Ставропольского городского Совета, собравшихся на очередной пленум". Союз назвали нерушимым. Но, оказалось, его все же можно было разрушить. Чтобы потом, вот уже несколько лет подряд спорить, сомневаться, спрашивать: зачем? Неужели все, что было с нами, - не нужно, бессмысленно? Листая пожелтевшие газетные страницы почти 80-летней давности, вдыхая многосложный аромат той, безусловно, и болезненной, но и интересной эпохи, задаешь себе этот вопрос с какой-то не до конца осознанной тревогой. А вы знаете, зачем мы это сделали? Что приобрели? Что утратили?.. Как все-таки полезно порой оглядеться на историческом перекрестке.