1919 год. Все судьбы в единую слиты

Девятнадцатый год, один из самых суровых в гражданской войне, расколовшей Россию на своих и чужих. Ставропольская губерния в это время находилась под властью Деникина. Естественно, большевистские газеты, в том числе и наша, выходить не могли. Печатались издания совсем иного толка.

Так, в Святом Кресте общество "За Россию" основало свой орган "Прикумский край". В нем за 18 июня, например, сообщается, что "на состоявшемся в ставке генерала Деникина совещании войсковые атаманы Дона, Кубани и Терека согласились признать адмирала Колчака главнокомандующим всеми вооруженными силами России". Неделю спустя в этой же газете любопытнее обращение: "Лиц, приезжающих из Совдепии, Азербайджана, Грузии, Туркестана, Сибири, просят не отказать посетить ОСВАГ и поделиться сведениями о жизни и положении в названных местностях". Таинственный, угрожающе-гостеприимный ОСВАГ навевает и сейчас необъяснимое чувство страха. Каково же было тогда, среди хаоса, крови и смуты?.. В целом газета довольно разнообразна по тематике информации - с фронта, из Советской России, из-за границы, есть тут рубрика "Разное" и даже фельетон о Керенском под названием "Главко-шут", разумеется, написанный с хлестко-убийственной иронией, не ведавшей ни сомнений, ни полутонов.

А вот еще одна газета 19-го года - "Терец", издание Терского казачьего войска. Среди массы довольно беспорядочно подобранных сообщений одно особенно наглядно рисует портрет эпохи: "...денежные знаки Терского Совета народных комиссаров 50-рублевого достоинства имеют хождение в пределах Терско-Дагестанского края и Ставропольской губернии наравне с общегосударственными и кредитными билетами". Убивали друг друга с ожесточением, достойным лучшего применения, а деньгами пользовались "вражьими", как своими. Чудны дела твои, Господи!

Тем временем, если судить по страницам "Терца", кругом царит вполне благополучная жизнь: кондитерская Гукасова к празднику Пасхи принимает заказы "на бабы, куличи и сырные пасхи", в электротеатре "Биоскоп" демонстрируется "роскошная картина "Раба страстей, раба порока", а в "Феномене" и вовсе - "Спартак, вождь гладиаторов". Ловкий, видимо, умелец, профессор оккультных наук некто Щегринов "узнает имена, профессию и отвечает на задуманные вопросы. По руке определяет количество умерших и оставшихся в живых". Все это в окружении обильной рекламы создает иллюзию прочного бытия.

Но мы-то знаем, что в это же самое время шла жесточайшая братоубийственная схватка, что настроение в народе - да, жаждавшем мира! - было очень неоднозначно. Террор белый, террор красный, поди разберись, кто прав, кто виноват. Локальные вспышки восстаний местных жителей, партизанские действия все чаще не давали спокойно жить властям, пришедшим, по сути, на штыках, вернувшим реквизированную собственность - поместья, фабрики, магазины - их прежним владельцам. Справедливость по отношению к одним вновь оборачивалась несправедливостью по отношению к другим. Не случайно, очевидно, начальник Медвеженского уезда Селиванов в рапорте Ставропольскому военному губернатору уже первого апреля вынужден доносить: "Главным двигателем восстания была мобилизация солдат призыва 1910-1913 гг., которых нежелание воевать, страх смерти довел до крайнего напряжения". Нежелание воевать заставляло ... воевать. Почти одновременно красноармейская газета "Красный воин" писала о жизни в регионе: "Режим жандармский. Войска и население болеют тифом. Медикаментов нет. Между казаками и туземцами (горцами. - Н.Б.) идут беспрерывные вооруженные столкновения". Летом на пути Добрармии оставалось всего 400 километров до Москвы. Но уже к осени недовольство обескровленного южно-российского крестьянства качнуло чашу весов в иную сторону...

В популярном учебном пособии нашего современника и земляка историка А. Кругова "Ставропольский край в истории России" в разделе о гражданской войне учащимся предлагается ответить на такой вопрос: "Согласны ли вы с теми, кто считает, что мы должны воздвигнуть памятник всем жертвам гражданской войны, как это сделали, например, в Испании?". Сложно ответить на него сегодня, когда российское общество тоже переживает непростой период. Нынешнее социальное напряжение, думаю, вряд ли располагает к положительному ответу на вопрос ученого, хотя его позиция, позиция объективного исследователя-гражданина, объяснима с высоты минувших десятилетий. Ведь, на его взгляд, все прожитые судьбы страны давно уже слиты временем в единую судьбу России. Из песни слова не выкинешь. Но, говоря словами тоже нашего современника, поэта-гражданина В. Высоцкого, в нас еще, наверное, очень живо бьется тоже по-человечески понятное желание "не забыть бы.., не простить и не потерять". Хочется верить, что мы постепенно сумеем простить, ничего не потеряв из нашей общей судьбы.